Предыстория:
В Белорецке баня была построена в 1929 году приезжими рабочими конторы "Башстрой", которая в то время строила много зданий в Белорецке. Отсюда и пошёл ритуал парения, как парятся в Москве или в Петербурге. В баню ходили все, от рабочего до директора металлургического завода.
***
Когда Санька была маленькая, мама и няняйка возили её зимой на санках в баню.
Баня на краю пруда- перед плотной.
С собой бралась в баню минералка "Ессентуки - 17" в зелёной бутылке "чебурашке", веник, связанный няняйкой летом в лесу, и сумка с чистой одеждой.
Шли в баню вниз по горе, проходя мимо деревянной каланчи, спускаясь по железным ступеням. Санька любила ходить в баню.
Зайдя в баню слева была касса, потом крайняя левая дверь- женское отделение, в ней раздевалка, где было старое трюмо, на котором стояло шило на подставке, куда надо было пристроить свой только что купленный талончик, продырявив его; помывочная, с каменными скамейками, а самое главное - парная! Её Санька любила меньше, уж слишком было жарко, и мама Саньку шлепала там веником.
Заходов в парную было не меньше 3. В парной слева шли горячие трубы, над ними камни, а справа большие деревянные пологи.
Баню сначала нужно было "сделать".
Открывали в парной дверь, пологи и полы убирались от листьев, и на полы выливали пару тазов с водой, тетка, возглавляющая заход в баню командовала всем располагаться, и Санька залезала на полог, прятала уши, а тетка- "генеральша" подавала воду на камни, ждала пару минут, пока пар опустится вниз и начинала размахивать веником, как есаул шашкой на коне, со словами: "можно". И человек 10, сидящих в парной, одновременно начинали шлепать себя веником, получался ансамбль, играющую мелодию "шлеп-шлеп-шлеп". Вот когда доходила очередь до Саньки, начинался истошный рев. Напарившись и прорыдавшись, выйдя в помывочную Санька забиралась в заранее приготовленный прохладный таз и остывала в нем. Няняйка брала всегда хозяйственное коричневое мыло, которое, по её мнению, самое лучшее в помывке. Приглушенный свет в помывочной, большие души, установленные на входе, и прохладная раздевалка, казались Саньке самым лучшем, что может быть после "парилки". А когда открывали минералку, наливали её в складной стаканчик, попивая водичку с лопающимися пузырьками, Санька становилась самой счастливой. Вскоре мамка командовала идти снова в парную, и все начиналось заново.
Периодически зимой, на пруду была прорубь, но из-за того, что Санька была мала, она лишена была сего удовольствия-нырнуть в неё.
Напарившись и намывшись, начинали одеваться. Санька всегда веда борьбу с колготками, которые никак не хотели одеваться на распаренные ноги.
Выходя на улицу, Санька после бани была без сил, и вспоминая о железных лестницах, ведущих вверх, почти до каланчи, приводили ее в истерику. Требуя взять на руки- получала отказ, так как без сил была и мама и няняйка, тащившие вещи, веник и санки.
Няняйка все время как- то уговаривала Саньку подняться вверх, до каланчи, а потом её везла на санках до своего дома на Пушкина. Как только Санька садилась в санки, тут же засыпала, а мама и няняй придя домой, уложив Саньку в кровать, садились пить чай. Иногда няняй доставала бутылочку "Шихана" и сметану. Размешивая сметану в стакане с пивом, присыпав солью, выпивала и отправлялась к Саньке на кровать.
Санька после бани всегда спала долго, как говорила Няняйка, "сдавала на пожарного".
PS:
В Белорецкой бане все также, в "парилке" влажно и жарко, ледяная вода из пруда, прорубь зимой и люди любого ранга любят ходят в неё.
А в Уфе, почему то, такой культуры бани я не заметила.
Приходя с дочкой в баню в Петербурге, я часто вспоминаю Белорецкую баню на краю пруда.
