Время шло, малыш рос, а она жалела мужа, с болью осознавая, что от любви уже почти ничего не осталось. Он был уже не тот мужчина, каким был в их первую встречу, — грубоватый, резкий, бездумный в отношении женщин. Он быстро уставал, часто по ночам пропадал из дому, и беспокойство за его судьбу поднималось в ней всякий раз, когда она засыпала. Джей надеялся, что вскоре он встанет на ноги и они заживут прежней беззаботной, полной любви и взаимопонимания жизнью.
Но до этого было еще далеко, все было впереди, и по ночам она, засыпая, вдруг слышала, как он ходит взад и вперед по их квартире, бормочет что-то под нос, а потом как будто засыпает, лежа на диване и свернувшись в клубок.
В начале девяностых годов Хоуп, занимаясь в школе в качестве молодого учителя, заметила тенденцию, что ее ученики, проходя по коридору, наклонялись вперед и протискивались между рядами, чтобы не сталкиваться с учителями, с жадным любопытством следившими за развитием событий на экране, отделявшем класс от остального мира.
Появление скамеек для задних рядов определенно расположило ее к мысли, что отныне в учебном заведении воцарится хаос. Как правило, скамейки предназначались для тех, кому гораздо интереснее было наблюдать за происходящим на экране.
Она была не против, поэтому разместила скамейки в школе, и теперь, проходя мимо них, ученики старались отодвинуться, чтобы дать им больше места.
В любом случае, это помогло утихомирить неугомонных учеников, мешавших остальным спокойно заниматься.
Однажды Хоуп решила на перемене устроить небольшую демонстрацию скамеечек. Она собрала их и поставила в коридоре, заставив школьников толкаться и тесниться, чтобы добраться до скамеечек.
— Только я не собираюсь на них давить! — произнесла Хоуп про себя с улыбкой, которая должна была сделать такое предложение более понятным для ее соседок по парте.
Но ничего из этого не вышло.
— Нет! – хором закричали ее одноклассницы.