- Собеседник: Надежда Ажгихина
Книга фотографа и историка Юрия Бродского «Соловки. Лабиринт преображений» (М.: «Новая газета», 2022) – это не только продолжение и развитие прежних работ автора («Соловки. Двадцать лет Особого Назначения», 2002 и последующие книги). Это фундаментальное исследование, реквием и молитва одновременно. Хронологический отчет и напряженное размышление о далеком прошлом, которое пронизывает настоящее, об основных векторах развития и «болевых точках» российской жизни, сосредоточенных на небольшом участке суши архипелага в Белом море. Юрий Бродский посвятил Соловкам без малого 50 лет.
— Что для вас Соловки?
— Название малюсенького архипелага в Белом море занимает на страницах русской истории место несоизмеримо большее, чем площадь островов на карте страны.
Соловки есть точка самоидентификации России. Не случайно Соловки поминают «инженеры человеческих душ» Пушкин, Лев Толстой, Чехов, Тургенев, Лесков, Рерих Бунин, Булгаков, братья Стругацкие… Они не были на Соловках, но само название острова для них это символ. (...)
— Как вы впервые приехали на Соловки?
— В 1970-м, в Каргополе, где мы с напарником производили фотосъёмку слайдов по договору со студией «Диафильм», я встретил пилота, командира вертолёта, который год назад спас в Туруханском крае нашу экспедицию романтиков, проводивших отпуск в тайге. Планировалось, что наша группа с нашивками «Академия наук», доставленная на таёжное озеро гидросамолётом, поднимется на водораздел, сделает на горной реке плот и сплавится на нём до жилых мест. Но что-то пошло не так. Мы не рассчитали сил, и, отжатые лесными пожарами, оказались в абсолютной глуши за 300 километров от ближайшего жилья. Ободранные и обгоревшие, мы 50 суток (вместо семи дней) не видели людей. Наш костёр случайно увидели лётчики, искавшие своих геодезистов.
Новая встреча с моим спасителем затянулась на несколько дней. Чередуя дела с возлияниями, мы слетали на фантастическую рыбалку, ребята показывали мне заброшенные деревянные храмы, а потом одарили Соловками. Я ничего об островах толком не знал.
Вертолёт, который обслуживал какую-то экспедицию, вылетел из Онеги, промчался вдоль залива и завис над спортивной площадкой у озера. Сесть борт не мог, так как это фиксировалось приборами. Но я успешно спрыгнул на землю, отбежал в сторону и лёг в траву, наблюдая, как новые друзья улетают. Ощущение было необычное, будто я вернулся после разлуки. Обустроился я в кремле, в пустой комнатке на загаженной мельнице, возле помещения с горой изношенной обуви, оставшейся, как потом узнал, со времён лагерей. (...)
Следов лагерей в начале 70-х было огромное количество. Надписи на стенах, дверные глазки, кормушки. Их тогда уже целенаправленно уничтожали, я старался сохранить если не оригиналы, то фотоизображения. По гороскопу я «учёная собака, которая остро чувствует несправедливость».
Вокруг меня, и в этом моё счастье, было много прекрасных людей… В какой-то момент знакомлюсь на острове с Ефимом Эткиндом. Он был с дочерью Машей, а с ними — Володя Загреба, врач и писатель. Сидя у них ночью на сеновале, на 7-м пикете, я рассказывал новым друзьям о своих находках, да и о себе. Я мол, лыжник, альпинист, секретарь комсомольской организации, воюю с бюрократами… А Ефим Григорьевич (он был тайным хранителем одной из копий рукописи «Архипелага ГУЛАГ!») мне говорит: «Ты, Юр, все делаешь правильно, но у тебя исходная точка не совсем правильная. Давай вместе подумаем…»
Мы о многом тогда с ним на Соловках говорили, а потом в Питере, у него дома, на Новороссийской улице. Ефим Григорьевич рассказывал и делился опытом. Он был добр ко мне и доверял.
Уроки профессора даром не прошли. Приезжаю на родной завод в подмосковной Электростали и говорю: «Не буду я вступать в партию». Я был кандидат. Скандал, конечно.
— И это военный завод?
— Средмаш, почтовый ящик №3, я там 42 года проработал. Сначала испытателем, а потом создал фотослужбу и возглавлял её. У меня было там много замечательных коллег. Без их поддержки, наверное не выжил бы.
После недобровольного отъезда Эткинда из России я познакомился с писателем Федором Александровичем Абрамовым, он приезжал на Соловки, я ему тоже рассказывал, показывал. Подружились. Договорились, он будет писать роман, я ему помогать с материалом. Я в восторге! Летаю по всей стране, счастливый. За свой счёт. До Петропавловска добрался. Записываю рассказы бывших узников. Восстанавливаю историю Соловецких лагерей. А меня уже «пасёт» КГБ. Несколько раз «профилактировали», пугали, пытались посадить за то, чего я никогда не совершал. К счастью, чекисты, меня теребившие, умом не блистали, и это позволяло сводить противостояние к ничьей. Кроме того, ко мне хорошо относилось руководство моего предприятия по производству ядерного топлива. Я работал на его благо самозабвенно, а заводчане не раз выводили меня из под удара. Среди них были очень сильные личности. Директор, решительно меня защищавший, позже стал министром.
Когда Фёдор Абрамов, для которого я собирал соловецкие воспоминания, умер, мне удалось привлечь к сотрудничеству Андрея Битова. Отец его первой жены Георгий Шамборант сидел в СЛОНе, и Андрей был не чужд темы Соловки. Он умница и боец. Мы с ним однажды прошли по архипелагу несколько десятков километров пешком, он сапогами ноги в кровь стёр, но терпел, ни разу виду не подал. Вот, только книгу про остров Битов не написал, не сложилось. Но чего только стоит его тост: «За Соловки, чтобы они стояли, но на них не сидели!»
— На Соловках оставались бывшие узники?
— Нет, на острове их не было. Но иногда они приезжали, хотя старались не афишировать себя. Чаще (тоже потихоньку) приезжали родственники погибших, пытавшиеся найти могилы своих близких. Люди, пережившие ужасы ГУЛАГа, не спешили делиться пережитым. Ольга Лобанова, отсидевшая пять лет, мне говорила, что даже дочери она не решалась поведать о том, что видела на острове. «У вас жизнь впереди, а я на всю жизнь напуганная», — извинялась она передо мной, когда мы подружились. И я пересказал в своей книге её историю и истории десятков других людей, потому, что мне удалось заручиться доверием этих людей. Сегодня из бывших узников Соловков в живых не осталось никого.
— Фильм «Власть Соловецкая», в создании которого Вы принимали участие, стал знаком эпохи, он открыл шлюзы, и тема репрессий, как части советского прошлого, стала одной из важнейших, ее осмысление было синонимом реальных перемен в настоящем и надеждой на обновление в будущем.
— Когда в 1986-м возникла идея создать фильм о Соловецких лагерях, директор картины Владимир Москалейчик приехал ко мне домой, сказал, что очень достойные люди назвали меня лучшим знатоком по СЛОНу. Он пригласил меня на «Мосфильм» в качестве научного консультанта. Режиссёр Дмитрий Чуковский (Марина Голдовская сначала была только оператором, а режиссёром стала только в процессе работы) дал мне сценарий, называвшийся тогда «Спаси меня хоть крепостью, хоть Соловецким монастырём». Я сценарий изучил, сделал для творческой группы доклад со слайдами, который закончил словами о том, что работать со съёмочной группой не смогу, так как у меня совсем иное видение проблемы. Мне было очень грустно, так как люди, собиравшиеся делать фильм, мне приглянулись с первого взгляда.
Но тут автор сценария — Виктор Листов — улыбается: «Очень хорошо, что ты правду сказал. Сценарий писался для того, чтобы деньги получить. А работа над фильмом ещё впереди. Твои знания нам очень нужны. Помоги нам, а мы тебе будем помогать осмыслить Соловки».
Мы многое изменили в сценарии, нашли новых героев, включили новые темы. И название — «Власть Соловецкая» — родилось само собой. Позже были ещё два десятка фильмов в создании которых я принимал участие, но такого счастливого сотрудничества больше не было никогда.
Когда фильм был сделан, он увидел свет исключительно благодаря поддержке Горбачёва, которому Марина Голдовская смогла 7 ноября 1988 года показать на даче «Власть Соловецкую».
До появления «Власти Соловецкой» любое упоминание о СЛОНе было вне закона. Андрей Миронов, погибший в мае 2014 вместе с итальянским журналистом Андреа Рокелли на востоке Украины, был отправлен в лагеря уже при Горбачеве. Ему в Ижевске прокурор инкриминировал то, что де он публично заявил, будто «У нас власть не советская, а — соловецкая».
Соловки-лагерь упоминать крепко-накрепко запрещалось. Память о репрессиях коммунисты старались уничтожить. В 1959 году председатель КГБ Александр Шелепин специально предупреждал главу компартии Н.С. Хрущева о том, что хранение десятков тысяч дел расстрелянных угрожает расконспирированием спецопераций, со всеми нежелательными для государства последствиями. В актах о сжигании архивов Соловецких лагерей в качестве единицы измерения истреблённой памяти фигурируют мешки. Десятки мешков с документами.
Сотрудников Соловецкого музея на острове под роспись знакомили с «Памяткой» КГБ о том, как экскурсоводы должны реагировать на вопросы туристов про лагеря. В группы экскурсантов на Соловках нередко внедряли доносчика или провокатора-чекиста, чтобы выявлять нарушителей «Памятки». (...)
— Но в «перестройку» ситуация изменилась, то, что пытались скрыть и спрятать, стало достоянием гласности?
— После выхода на экраны «Власти Соловецкой» директриса Соловецкого музея Людмила Лопаткина (она — умная) предложила мне сделать выставку о лагерях. Люди хотели знать правду о прошлом, и замалчивать её было невозможно. Нам самим нужно было понять, почему появился ГУЛАГ, и почему, родившись на Соловках, он в начале 1930-х выплеснулся на материк.
Лагеря возникли на Соловках одновременно с приходом советской власти. В 1923 году состоялись первые расстрелы. В 1925 сложилась система СЛОН. К этому времени весь лес на островах был уже вырублен. Но лес — это валюта! И соловецких заключённых гнали валить лес на материке. Лагерные отделения Соловков функционировали от Ленинградской области и Мурманска — до Сибири. Варлам Шаламов сидел в Вишерском отделении СЛОНа на Урале. Соловецкие заключённые сначала валили лес, а потом строили дороги, добывали полезные ископаемые, черпали нефть… Лагеря на материке до начала 1930-х продолжали называться Соловецкими. Слово «Соловки» из географического названия, преобразилось в название системы, в символ нового порядка. (...)
Полностью здесь https://morebook.ru/interv/item/1645609195265