1774 год выдался "урожайным"на события во всем мире. Но для России он был особенным. В одно и тоже время велась Русско-турецкая война, в результате которой мы начали осваиваться в Крыму, и гражданская война с народным воинством Емельяна Пугачева.
А еще в этом году произошло одно событие, оставшееся навек в народной памяти благодаря всенародно известной песне, ее до сих пор поют и отдельные народные артисты и целые хоры. Помните, в старом советском фильме "Александр Пархоменко" блистательный Борис Чирков -"Нестор Махно" поет поздней ночью эту песню и лицо его корчится в бессильной гримасе страха и горя?
А было вот что. Весной 1774 года от реки Ея (нынешний Краснодарский край) к реке Кубань (там же, но ближе к горам) выдвинулся обоз. В обозе ехали беженцы, или, по другим сведениям переселенцы, и продовольствие для наших казачков, охраняющих южные границы Империи. Обоз был лакомой добычей, места были довольно дикие и обоз шел под охраной - его сопровождали два казачьих полка под командованием Степана Ларионова и Матвея Платова. Обоим полковникам, кстати сказать, было тогда по 23 года.
Казакам на лихих боевых конях было скучно ехать шагом рядом с медленным обозом, они вырвались вперед, в степь и скоро достигли речки Каллалы, или по местному - Черного Ерика. Вечерело. Казаки спешились и стали готовиться ко сну.
"..... когда Матвей Платов собрался уже лечь спать, к нему в палатку зашёл старый казак и позвал Платова наружу. Там казак предложил Платову лечь на землю и приложить ухо к земле. Платов так и сделал и ему послышался какой-то неясный шум, как-будто птицы кричат. Старый казак пояснил: «Неприятель недалеко. Он стал лагерем, разложил огни, на свет поднялась птица и кричит. По большому крику надо полагать, что огней много, значит много и басурман. Теперь нужно держать ухо востро и ждать на заре нападения. Поживешь, Матвей Иванович, довольно — узнаешь и больше».
(генерал Пётр Краснов «Картины былого Тихого Дона»)"
Что случилось дальше - мы знаем из песни :
Как на Чёрный Ерик выгнали татары
Выгнали татары сорок тысяч лошадей.
И покрылось поле, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Атаман лишь знает, кого он выбирает.
Вот он и отправил с донесением меня.
Кому досталась воля, да казачья доля.
Мне досталась Матушка родимая земля.
А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля в ногу ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля в сердце ранила меня.
Жинка погорюет, выйдет за другого.
За мово товарища, забудет про меня.
Жалко только волюшки во широком полюшке,
Жалко мать-старушку, да буланого коня.
Кудри мои русые, очи мои светлые
Травами, бурьяном да полынью порастут,
Кости мои белые, сердце моё смелое
Коршуны да вороны по степи разнесут.
Узнав, что близко к их месту расположения, и соответственно к обозам, стоит большое количество неприятеля (а это были крымские татары, воевавшие на стороне Турции) молодой полковник Платов сделал две необходимые вещи - послал за подкреплением к своему воинскому начальнику Ивану Бухвостову и велел казакам принять меры к обороне. Наутро татары подошли ближе и оказалось, что их примерно раз в десять больше наших - 10 000 всадников и у каждого по двое коней в поводу. Начался бой. То, что это было не средневековое сражение шашками и пиками а вполне современная война с огнестрелом, говорят строчки про пулю, которая ранила сперва коня, потом всадника. Так что пули свистели, только что пулемет не строчил. А по версии генерала Краснова, у наших была даже и полевая пушечка.
"Самыми проворными оказались казаки из полка Уварова. Пока Бухвостов с эскадроном ахтырских гусар и с легкой драгунской командой выезжал из лагеря, полковник Уваров со своим неполным казачьим полком уже был далеко впереди и прежде всех подоспел на помощь. Нисколько не раздумывая, триста казаков с опущенными пиками лавой налетели на врага и врезались в тыл неприятелю. Атака была такая стремительная и неожиданная, что татары даже и не сообразили, что их атаковала горстка храбрецов.
В это же время М.Платов дал команду «на конь» и оборонявшиеся казаки со своей стороны поскакали на врага. Это привело к панике у татар. Казаки Уварова и казаки Платова и Ларионова гнали татар по степи, и так получилось, что татары в бегстве своём выскочили как раз на подоспевших гусар, драгун и казаков Бухвостова. Татары уже не были монолитом, а были скопищем обезумевших людей, которые разбежались в разные стороны. Многотысячное войско Девлет-Гирея было рассеяно.
«Избиение продолжалось «до самой темноты ночи». «Огорченные и отчаянные» казаки уложили на месте сражения более пятисот татар и множество раненых. Сами же потеряли убитыми восемь, да без вести пропавшими 15 человек. Правда, урон в лошадях был очень велик — около 600 голов».
(Владимир Лесин «АТАМАН ПЛАТОВ»).
Все это детально изображено в песне - и как татары "выгнали сорок тысяч лошадей". И как просить подкрепления поскакали двое боевых казаков, и одного подстрелили враги ("а вторая пуля в сердце ранила меня"), но другой добрался и привел подмогу. И как завязался жестокий бой, в котором гибли и люди и кони. И даже про жену, которая "погорюет и выйдет за другого" - в бою под Черным Ериком погиб друг Платова Кирсанов. И Платов, который незадолго до этого овдовел, женился на вдове друга, Марфе Дмитриевне Мартыновой.
Но и это еще не все! Спустя 30 лет после этого сражения унтер-офицер 1-го Невского полка Николай Веревкин написал (а может обработал народный фольклор) песню "После учений", в которой был такой припев
Молодцам-солдатам
Не о чем тужить!
С командиром-хватом
Любо, братцы, жить!
Две песни, про Черный Ерик и про командира-хвата, в "процессе эксплуатации" объединились и возникла народная песня - про сорок тысяч лошадей, жену, которая погорюет и выйдет за другого и лихим припевом "Любо братцы, любо, любо братцы жить. С нашим атаманом не приходится тужить!"
И я каждый раз, когда слышу эту прекрасную песню поражаюсь этому контрасту - вот идет бой, гибнут люди, жена выходит за другого - печаль, безысходность, тоска. И этот ликующий, жизнеутверждающий рефрен "Любо, братцы, жить!"
Не вся ли наша жизнь такая - то катастрофа, то "черная пятница", то инфляция, то санкции, то п*ндемia, а жить-то все равно любо! Про "нашего атамана" вообще не говорю, дабы лишний раз не давать повод к досрочному началу весеннего обострения... а все равно, любо!