Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Зима недаром злится,
Прошла ее пора —
Весна в окно стучится
И гонит со двора.
И все засуетилось,
Все нудит Зиму вон —
И жаворонки в небе
Уж подняли трезвон.
Зима еще хлопочет
И на Весну ворчит.
Та ей в глаза хохочет
И пуще лишь шумит…
Взбесилась ведьма злая
И, снегу захватя,
Пустила, убегая,
В прекрасное дитя…
Весне и горя мало:
Умылася в снегу,
И лишь румяней стала,
Наперекор врагу.
Открывая новую публикацию цикла стихотворением Тютчева 1836 года, обратил внимание на последнюю строчку... "Наперекор врагу"! Экие, право, неожиданные ассоциации вызывают сегодня эти невинные слова. И с чего это вдруг нам вдруг стало никак невозможно существовать без "врагов"? Враг должен быть непременно! Или его надобно выдумать. Хотя, бывает и такое, что на самом деле враг не извне, он, возможно, внутри... Что же касаемо непосредственно оригинала, то, думается, Тютчев "ищет врага" столь горячо приветствуемой им Весны исключительно по молодости... На момент написания этих стихов ему - 32. Пройдёт еще 23 года, и он уже станет много терпимее и мудрее - как, например, в описании декабрьского утра:
На небе месяц — и ночная
Еще не тронулася тень,
Царит себе, не сознавая,
Что вот уж встрепенулся день, —
Что хоть лениво и несмело
Луч возникает за лучом,
А небо так еще всецело
Ночным сияет торжеством.
Но не пройдет двух-трех мгновений,
Ночь испарится над землей,
И в полном блеске проявлений
Вдруг нас охватит мир дневной…
Да, так-то оно лучше, всяк сезон хорош по-своему, а "враги", даже и высосанные из пальца, никому ещё счастья не приносили...
А мы с Вами, уважаемый читатель, пожалуй, помолясь, пустимся в долгое путешествие по одному дню из жизни Российской Империи. Каков-то он будет?
10 марта 1801 года - предпоследний день жизни Императора Павла Петровича. Что делал он в сей день и догадывался ли о всё туже стягивающихся вокруг него сетях заговора? Это было воскресенье... В Михайловском дворце состоялся "французский" концерт, который давала певица с весьма скандальёзной в столице репутацией - мадам Шевалье, "Шевалиха" - как её заглазно называли в узком кругу осведомлённых лиц. Обладая недурным голосом, но ещё более - удивительной, уточнённою красотою и магическим обаянием, она производила на зрителей неизгладимое впечатление. В числе её поклонников (назовём это так) были и тогдашний павловский фаворит Кутайсов, и меценат Николай Борисович Юсупов, и сам... Государь. Послушаем злоязыкого, но остроумного Филиппа Филипповича Вигеля, который, если и приврёт, то немного... во всяком случае, истина в его мемориях присутствовала:
"...Привязанность графа Кутайсова, женатого человека и отца семейства, к Мадам Шевалье и щедрость его к ней казались многим весьма извинительными; но влияние ее на дела посредством сего временщика, продажное ее покровительство, раздача мест за деньги всех возмущали. Уверяли, будто Кутайсов ее любовью делился с господином своим Павлом I-м, будто она была прислана сюда с секретными поручениями от Бонапарта, что подвержено сомнению, ибо он был ещё в Египте, когда она в Россию приехала; но впоследствии, будучи уже Первым консулом Республики, мог он употребить ее как тайного агента. Как бы то ни было, но она почиталась одною из сильных властей государственных; царедворцы старались ей угождать, а об ней, о муже её, плохом балетмейстере, и о брате её, танцовщике Огюсте, говорили как о знатном семействе... Она все реже и реже стала являться публике, как бы гнушаясь городским обществом и сберегая прелести лица своего и таланта для одного двора, на театре Эрмитажа..."
Кстати, после своего восшествия на престол, Александр Павлович коварницу из России выдворил - вместе с мужем (который, кстати, никаких претензий к поклонникам супруги, понятное дело, никогда не имел), "интеллигентно" указав на "дверь" - мол, "здоровье её требует перемены воздуха и... будет приятно, если она вернётся и снова пожелает быть украшением французской сцены".
На концерте все сидели крайне напряжёнными, словно ожидая друг от друга чего-то. По окончании представления Павел вышел к себе в покои и, пробыв там на несколько часов более обычного, затем появился к ужину, на котором разыграл не совсем понятное и пугающее всех действо: подходил к супруге, к Александру, к Константину, и поедал их взглядом. Ужин прошёл молча, единственный, с кем Павел перекинулся хоть словом, был граф Пётр Пален - и то шёпотом. Накануне Пален признался Императору, что противу Государя составлен заговор, и он, Пален, нарочно в нём участвует, чтобы в нужный момент захлопнуть ловушку. Зная обаяние, вечную уверенность в себе, и твёрдые интонации графа, вовсе не представляется удивительным, что Павел ему... поверил.
Любопытнейшие для современного читателя распоряжения по принадлежащему ей селу Троицкому, что в Костромской губернии, дает бурмистру 10 марта 1817 года мать Александра Сергеевича Грибоедова Настасья Фёдоровна.
"Присылай оброк к празднику или Николину дню непременно, да выруби тысячу дерев и тысячу сажен дров вышины в сажень, а длины полтора аршина, тысячу сажен дров вышли в три аршина, а длиннику в 16 аршин; класть в одно полено, а полено в шесть четвертей: смотри, чтоб это было выполнено, а то будет худо вам. Драни приготовьте 10 тыс. шт., кирпича наделайте 100 тыс. шт., не отговариваться неумением, это дело немудреное, уже у вас его делали, но ежели и не умеете, то возьми мастера, да дай ему работников непременно. Мять глину и женщины могут. Деревья руби среди лесу у реки Кондубы на сухом месте; вы этого не страшитесь, не думайте худого ничего. Которые мужики порядочные и могут выплатить хороший оброк, я тех не трону, а те, которые не имеют способу к плате оброку, то те поработают.
Уверь всех крестьян, что я госпожа добрая и христианка, после им и слюбится... Сама же тотчас после праздника буду, как скоро просохнет. Чтоб овес и мука были готовы, обложи с души по 10 фунтов муки и по четверику овса, да присылай деньги непременно к сроку и все выполняй непременно..."
Так и припоминается "добрая" мачеха из советской "Золушки" в звёздном исполнении Фаины Раневской:
"...только прежде прибери в комнатах... вымой окна, натри полы, выбели кухню, выполи грядки, посади под окнами семь розовых кустов, разбери семь мешков фасоли — белую отдели от коричневой... познай самую себя... и намели кофе на семь недель"
Нелишним будет напомнить, что столь жёсткое и нерачительное управление собственными крестьянами впоследствии привело к бунту, усмирять который пришлось при помощи воинской команды. Сам же Грибоедов, неизменно выказывая матушке сыновнюю почтительность, предпочитал жить от неё подальше и весьма тяготился чрезмерною её властностью.
10-м марта 1832 года датировано письмо, посланное из Петербурга на Кавказ Николаем Васильевичем Гоголем своему другу и однокашнику по Нежинской гимназии Александру Данилевскому.
Мне бы следовало просто на тебя рассердиться и начхать, как говаривал Ландражен, за твои эдакие пакости. Вот уже скоро три месяца, как от тебя ни двоеточия, ни точки. Даже не известил меня, получил ли в исправности посланные мною альманахи. Видно тебе теперь ничего не нужно из Петербурга, потому что ты тогда только писал ко мне, когда имел во мне надобность. Эй, не плюй в колодез, увидишь, если не доведется из него же после напиться! Может быть ты находишься уже в седьмом небе и оттого не пишешь. Чорт меня возьми, если я сам теперь не близко седьмого неба и с таким же сарказмом, как ты гляжу на славу и на всё, хотя моя владычица куды суровее твоей. Если б я был, как ты, военный человек, я бы с оружием в руках доказал бы тебе, что северная повелительница моего южного сердца томительнее и блистательнее твоей кавказской. Ни в небе, ни в земле, нигде ты не встретишь, хотя порознь, тех неуловимо божественных черт и роскошных вдохновений, которые ensemble дышут и уместились в ее, боже, как гармоническом лице. Но довольно. Посылаю тебе вторую книжку Вечеров и наудачу Онегина. Может быть, у вас в глуши его еще не читали. В таком случае, ты обомлеешь от радости и верно не найдешь слов, чем выразить мне свою благодарность. Прощай, если тебе что нужно прислать, то пиши смело, хотя и не случится у тебя денег. Всё тебе будет выслано. Мы люди свои, после сочтемся.
Нечасто приходится находить в письмах Гоголя такой... уверенный тон, полное отсутствие жалоб на безденежье, на здоровье, на неблагоприятствующие обстоятельства... Здесь он, что называется, "на кураже", а от того его настроение передаётся невольно и читающим этот текст. И в самом деле - в 1832-м всё у Гоголя складывается недурно. Его уже печатают, знают, им восхищаются, он уже вхож в круг литераторов, среди которых Дельвиг, Плетнёв, Жуковский, Пушкин... Как славно, когда всё ещё впереди!..
Сам же Данилевский вернётся в столицу в следующем году, поступит на службу в канцелярию Министерства внутренних дел, в 1836-м они с Гоголем выедут за границу (позднее, правда, разъедутся - Гоголь выберет Рим, а Данилевский - Париж), вернётся последний в Россию лишь в 1838-м после смерти матери и во многом благодаря всесторонней (и материальной - в том числе) поддержке Гоголя, после чего уже окончательно обоснуется в родной для него Малороссии.
"Вот и еще раз пишу к тебе, любезный друг и брат. Вчера получил я письмо от маменьки, в котором она пишет, что здоровье папеньки вновь очень плохо. Не знаю, что из этого будет, только весьма это меня огорчает. Признаюсь тебе откровенно, что служба начинает мне несколько прискучать; она влечет за собою чрезвычайные беспокойства, тем более что все крайне неустроено и запущено. Работы такая гибель, что я решительно нередко теряюсь: иногда и желал бы всякое дело обработать совестливо и зрело, но так устанешь, что дело невольно из рук валится. Помощников у меня решительно нет, ибо всякий старается, как бы только поскорее сбыть дело с рук. Весьма замечательно, что я менее всех нахожусь на службе и более всех понимаю дело, несмотря на то что у меня есть подчиненные, которые по пятнадцати лет обращаются с делами.
Посылаю при сем письмо к Наталье Николаевне, которое и прошу тебя передать ей, если она еще в Петербурге; в противном случае, я бы просил тебя отослать его ко мне назад. Я начинаю сомневаться, чтобы Н. Н. могла выехать по зимнему пути; я думаю, у вас в Петербурге давно уже признаки весны, тогда как в Вятке вчера, в первый день весны по календарю, был отличнейший снег, продолжающийся уже дня четыре, и премилая вьюга, что предсказывает, что весна придет к нам разве в мае месяце. Я все как-то нездоров, то там, то тут откликнется мой ревматизм, так что я никогда не бываю в совершенно нормальном состоянии.
Так как я сегодня же пишу к тебе еще письмо с Василием Ефимовичем Круковским, который завтра выезжает из Вятки, то я позволяю себе это письмо закончить здесь, прося тебя поцеловать от меня милую и добрую сестрицу Адель и всех твоих малюток"
Так пишет брату в Петербург совершенно ещё молодой (25 лет всего недавно исполнилось) Михаил Салтыков 10 марта 1851 года. Нагрешив своей повестью "Запутанное дело", в коей... позволил себе лишнее, он за чрезмерное вольнодумство сослан был в Вятку, где, пребывая в незавидной должности советника губернского правления, принуждён был исполнять и немалый объём иных работ, как то: "«производителя дел» комитетов "о рабочем и смирительном домах, "о новом порядке отдачи в уездное содержание почтовых станций", "о выставке сельских произведений в Петербурге" (это в Вятке-то!!) и др. Так что, как видим, опыт "управления Россией снизу" у Михаила Евграфовича уже смолоду скопился огромный, он отчётливо понимал - как и что в этом сложном и не всегда дОлжно работающем механизме крутится и движется... И это мы ещё не пришли к его вице-губернаторству и прочим чиновничьим ипостасям! Так что становится ясным, откуда у него взялось такое понимание России "в целом" - с "низов" до чиновной верхушки, обе стороны "медали" он познал изрядно. А уж по меткости его высказываний об имперской России Салтыкова-Щедрина едва ли кто в состоянии опередить. Если что - я цитирую КЛАССИКА... да и ТОЛЬКО! Кто оного не успел по нерасторопности (или по неучёности своей) запретить вовремя, я не виноват!
Самые плохие законы — в России, но этот недостаток компенсируется тем, что их никто не выполняет.
Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать
Неправильно полагают те, кои думают, что лишь те пискари могут считаться достойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в норах и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пискари. Никому от них ни тепло, ни холодно, никому ни чести, ни бесчестия, ни славы, ни бесславия… живут, даром место занимают да корм едят
Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления.
Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения.
Нет, видно, есть в божьем мире уголки, где все времена — переходные.
Многие склонны путать понятия: «Отечество» и «Ваше превосходительство»
Есть захотелось — ешь! спать вздумалось — спи! Ходи, сиди, калякай! К этому-то и привесить-то ничего нельзя. Будь счастлив — только и всего. И сам будешь счастлив, и те, которые около тебя, — все будете счастливы! Ты никого не тронешь, и тебя никто не тронет. Спите, други, почивайте!
Ещё раз подчёркиваю, не знаю уж - для модераторов какого уровня и звания - всё оригинальное, никаких позднейших приписок (хотя, признаться, так и хочется... в соавторы).
А мы прямо сейчас поговорим о... графоманах. Просто беда с ними... не исключая (чего уж!) и вашего покорного слугу, драпирующего с регулярностью, достойной лучшего применения, свои опусы цитатами из великих. А как быть тем, кто лишён такой возможности и принуждён изливаться прозою или (ещё хуже того) стихами безо всякой драпировки, в дистиллированном, так сказать, виде? Вот примерно одного из таких защищает перед Николаем Алексеевичем Некрасовым известный российский издатель и публицист Алексей Суворин в письме к первому от 10 марта 1873 года.
Многоуважаемый Николай Алексеевич, посылаю Вам поправку к стихам Шелли.Переводчик говорит, что он сознает, что стихи эти неудачны, но так в подлиннике. Поэт выражает желание быть для ветра арфою певучей. Вот два варианта, которые он предлагает.
Или:
С дубравой вместе, арфою певучей
Тебе я буду. И пускай спадет
С меня листва, как чащи лист летучий.
Или:
Возьми меня, как взял ты лист (?) певучий,
Своею арфою. И пускай спадет
С меня листва, как чащи лист летучий.
Этот последний вариант - подстрочный перевод.
Препровождаю "Жаворонка" и прошу Вас уведомить меня, будет ли он помещен; если нет - пришлите мне сию птицу обратно, дабы можно было ее продать для стола других. Искренне благодарю Вас за внимание к моей просьбе. Я никогда не сомневался в том, что Вы человек, готовый помогать бедствующей братии нашей.
Ваш от всего сердца А. Суворин
"Быть арфою певучей" - желание, конечно, похвальное, да только не у всех получается! В данном случае речь идёт о протеже Суворина - публицисте, переводчике и литераторе Василии Васильевиче Маркове. "Россия тогда лишь выйдет на дорогу истинного прогресса и нормального развития, когда получит значение всеславянской державы и станет во главе всех славян" - это его... Если публицистика Маркову в значительной степени удавалась, то поэтические переводы явно были не его коньком, на что Некрасов как издатель и редактор деликатно указывал Суворину: "Я завален такого рода стихами, и много уделять места для него, так сказать, в ущерб другим поэтам, не могу". Не очень, наверное, приятно прослыть поэтом, которого "можно печатать изредка", но... что ж поделать? Особенно, если на полном серьёзе высылаешь перевод, в котором "...пускай спадет с меня листва, как чащи лист летучий". Друид? Человек-ясень? Или просто... в чаще заплутал? В данном случае и трогательно, и похвально как участие Суворина в судьбах "бедствующей братии нашей", так и ангельское терпение Некрасова, вынужденного нет-нет, да и помочь оным.
А вы знаете, что Антон Павлович Чехов... курил? Я вот, например, ей-ей, - не знал! Пока не набрёл на его письмо знаменитому русскому архитектору Фёдору (Францу-Альберту, если точнее) Шехтелю от 10 марта 1893 года:
"Дорогой Франц Осипович, можете себе представить, я курю сигары. Бросил в прошлом году табак и папиросы и курю сигары. Нахожу, что это гораздо вкуснее, здоровее и чистоплотнее, хотя и дороже. Вы специалист по сигарной части, а я еще неуч и дилетант. Будьте ласковы, научите меня: какие сигары курить мне и где в Москве я могу покупать их? Теперь я курю сигары петербургского Тен-Кате, называемые «El Armado, Londres», внутреннего приготовления из выписанных гаванских табаков, крепкие; о длине их можете судить... К ним я привык. Нет ли чего-нибудь подходящего в Москве? За 6 р. 50 к. хороших сигар не достанешь, правда, но что делать? Ich habe kein Geld (У МЕНЯ НЕТ ДЕНЕГ - нем.) Пожалуй, я не прочь заплатить и десять рублей за сотню, но не дороже. Вообще дайте соответственный совет. Скажу большое спасибо. Тен-Кате обещал высылать наложенным платежом, но ведь это такая возня, такая скука. Лучше уж махорку курить, чем на почту ездить..."
Как не вспомнить a propos Льва Толстого, искренне полагавшего что табак способен подтолкнуть человека к убийству или грабежу, картёжным играм и прелюбодеяниям? При том, что сам классик по молодости последних двух пристрастий... уж точно не чурался. Впрочем, ответом позднейшему Льву Николаевичу может послужить цитата из "чеховских мотивов", классически и мастерски воплощённых Михалковым в "Неоконченной пьесе для механического пианино":
...Я знаю, что мне безразлично, что вы обо мне думаете. Честный человек! Я знаю, отчего вы честный. Грешить не получается? Вы порицаете то, на что сами по старости не способны. Ясно?
Наша прогулка по XIX веку близится к финалу, и завершит её Император Николай Александрович, для которого воскресенье 10 марта 1896 года - прелестный выходной день!
С этого дня наша дочь облеклась в короткие платьица! В 11 час. поехали в Аничков к обедне и завтраку. Осматривали мои прежние образа и старые вещи, хранящиеся в “сервизной”, — большую часть из них взял к себе в Зимний. Гуляли недолго, т. к. погода была мокрая и скучная. Вернулись домой к 4 ч. После чаю долго читал. В 8 ч. был семейный обед у Мама; провели весь вечер в Аничкове.
Актуализируем наш традиционный поэтический финал: для того предлагаю вспомнить малоизвестное стихотворение "Англичанке" Петра Андреевича Вяземского, написанное им 10 марта 1855 года в швейцарском Веве своей давней знакомой г-же Штейгер. Они тогда очень сблизились, князь обучал её русскому языку, очаровал остроумием, а она, по всей видимости, ... очаровывалась в ответ немолодым аристократом. Патриотические мотивы Вяземского сегодня звучат весьма современно! И то правда: что нам заморские "ядры" и проклятья? А "уголовных статей" мы и сами сколько угодно насочинять можем!
Когда, беснуясь, ваши братья
На нас шлют ядры и проклятья
И варварами нас зовут, –
Назло Джон-Булю и французам,
Вы, улыбаясь русским музам,
Им дали у себя приют.
Вы любите напев их стройный,
Ум русский, светлый и спокойный,
Простосердечный и прямой.
Язык есть исповедь народа:
В нём слышится его природа,
Его душа и быт родной.
Крылова стих простой и сильный
И поговорками обильный
Вы затвердили наизусть;
Равно и Пушкина вам милы
Мечты, стих звучный, легкокрылый
И упоительная грусть.
Умом открытым и свободным
Предубежденьям лженародным
Не поддались вы на заказ
И, презирая вопли черни,
В наш лавр не заплетая терний,
Не колете нам ими глаз.
Вы любите свою отчизну,
Другим не ставя в укоризну,
Что и у них отчизна есть.
Вам, англичанке беспристрастной,
Вам, предрассудкам неподвластной, –
Признательность, хвала и честь.
Боясь, чтоб Пальмерстон не сведал
И вас за руссицизм не предал
Под уголовную статью,
Украдкой варварскую руку,
Сердечных чувств моих в поруку,
Вам дружелюбно подаю.
Таким (или примерно таким) увиделся мне день нынешний, а уж хорош он был или плох - судить всяко не мне. Любые исторические аллюзии - всего лишь совпадения и не более того! Вам только показалось!..
С признательностью за прочтение,мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Предыдущие публикации цикла "И был вечер, и было утро", циклы статей "Век мой, зверь мой...", "Ежемесячное литературное приложение" к нему, "Однажды 200 лет назад...", "Я к вам пишу...", "Бестиарий Русскаго Резонёра", а также много ещё чего - в иллюстрированном гиде по публикациям на историческую тематику "РУССКIЙ ГЕРОДОТЪ"
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Сокращённый гид по каналу
