I
Александр Головинов и Константин Птахин, бывшие однокашники неожиданно встретились в «Петровиче», где оба находились на корпоративе по случаю февральского праздника. Только коллектив Александра чествовал свой мужской состав на первом этаже, а Птахин и его бизнес-партнёры - на втором.
- Птаха!? - с радостным восклицанием, в котором всё же слышны были вопросительные нотки, Александр направился к высокому, с нарочитой и дорогой небрежностью одетому мужчине. Услышав своё прозвище, неизменно сопровождавшее его в юные годы, Константин, шедший к выходу в компании двух приятелей, остановился и, повернувшись к полноватому, начинающему лысеть человеку с очень круглым, румяным лицом, широко улыбнулся.
- Саня?! - с постепенно нарастающей нотой узнавания в голосе произнёс он, - Головинов, ты что ли?
- А то кто же! - Александр улыбался всем своим румяным лицом и круглыми глазами так, что казалось ещё немного, и он засветится.
Мужчины, обнялись, похлопывая друг друга по плечу, и только кто-то из них собрался что-то сказать, как грянула музыка и что-то призывное, и столь же бессмысленное закричал в микрофон маленький, вёрткий человек с необычайно сильным голосом, которого никак нельзя было бы предположить в таком тщедушном теле. После чего очень громко заиграла музыка. И жаждущая танцев, разгорячённая крафтовым пивом публика тут же потянулась к мерцающему разноцветными бликами, крошечному пятачку. Мужчин оттеснили друг от друга. Александр оказался рядом с гигантской, стилизованной бочкой из нержавейки, а Костю какая-то яркая, очень красивая женщина в невероятно узком, алом платье на высоченных каблуках, обвила тонкими руками и извиваясь потянула за собой. Он как-то чрезвычайно ловко освободился, шепнув ей что-то на ухо. Головинов, затаив дыхание смотрел на эту картину. Статный, широкоплечий блондин, склонился к плечу обворожительной красотки и на несколько секунд его медный, чеканный профиль скрыла золотистая лавина её волос.
Это длилось всего несколько секунд, но запечатлелось в памяти Сани Головинова отчётливо и глубоко. Он знал, что теперь этот образ будет долго преследовать его. Константин, смеясь, вышел из круга и, глядя на однокашника, махнул головой в сторону выхода. Александр кивнул, схватил по дороге свой пуховик неопределённого цвета и направился вслед за Птахой на улицу.
Если не считать скромной иллюминации от ресторана, на улице было сумрачно, грязно и сыро, как почти всегда бывает в наших городах в конце февраля. Затяжной дождь, который без устали с одинаковым темпом шёл почти двое суток, наконец, закончился, было довольно тепло и во всём воздухе, до предела напитанном влагой уже ощущался запах весны и дыхание пробуждающейся от спячки земли, истомившейся по солнечному свету.
Константин закурил, протянул пачку Александру, но тот всё также радостно улыбаясь, отчаянно замотал головой.
- Нет, спасибо, не курю… Бросил, ещё лет десять назад, когда мы с Олей ждали первого ребёнка.
- Погоди, - Костя затянулся, выпустил дым и посмотрел на Саню так, будто то, что он услышал явилось для него полной неожиданностью.
- Так вы с Ольгой всё-таки поженились? Ну надо же, вы ведь с первого курса вместе?
- Ну да, - Головинов смущённо кашлянул и посмотрел на полуосвещённое, низкое окно, где двигались, подчиняясь приглушённому ритму призрачные, светодиодные фигуры, - одиннадцать лет уже вместе, двое сыновей…
- Ух ты, - выдохнул Константин, - молодцы, а вообще как? Ты где сейчас?
Александр пожал плечами и снова посмотрел, что делается за стеклом.
- Да так, - протянул он, - ковыряюсь тут потихоньку в одной конторе…
- И чем там занимаешься?
- Я, знаешь, не по специальности, да и вообще временно, скорей всего… Хотя свои плюсы и немалые тут тоже есть… А раньше я в строительной компании работал, вот это моё и платили нормально, но работа, знаешь, нервная, случись что, тебя, как говорится и в хвост и в гриву, да и командировки постоянные, а дети маленькие, Оле тяжело одной-то, - и явно желая перевести разговор, быстро спросил:
- А ты-то как сам? Кто-то из наших говорил, что ты быстро в гору пошёл, карьеру сделал.
Константин усмехнулся:
- Ну до настоящей карьеры, пожалуй, ещё далеко… Так, бизнес небольшой, расширяемся сейчас, правда… Вот открываем филиалы в Питере, Твери и здесь.
Александр кивнул, застегнул молнию и опять откашлялся. Он вдруг увидел себя со стороны и смутился так, что у него покраснели уши, а это вместе с дурацким покашливанием, верный признак того, что он чувствует себя не в свое тарелке. Вот он стоит в слишком длинном и каком-то бесформенном пуховике с лоснящимися карманами и покрасневшими ушами, которые здорово контрастируют с его поблёскивающей в свете иллюминации уже хорошо заметной лысиной. И почему он не захватил с вешалки кепку?
И всё это на фоне красавчика Птахи, у которого всё в полном ажуре и тончайшая, лайковая куртка, которая одна стоит, как весь гардероб Александра вместе взятый и так нежно обнимает его мускулистое тело, совсем, как та красотка в облегающем платье. И никакие уши у него не краснеют, и волосы на месте и, и лицо не румяное, как у трёхлетнего карапуза, а мужественное и загорелое, ничего себе, кстати, и это в феврале!? А загар-то не наш, средиземноморский, точно…
Всё это промелькнуло за долю секунды в голове Александра, заметив, что пауза затянулась, но переживает по этому поводу, видимо, только он, Саня неизвестно зачем, он ведь знал ответ, спросил:
- А ты? Не женился?
- Нет, и пока не собираюсь, ответил Костя, обнажая в улыбке красивые, белые зубы.
- А та малышка ничего, - махнул Александр в сторону освещенного окна, - вы встречаетесь?
Константин посмотрел на него вопросительно, будто стараясь понять, о чём это он, а потом хмыкнул:
- Та, что тащила меня танцевать? Нет, конечно... Полчаса назад только познакомились.
- А-а, - Саня понимающе закивал, - слушай, рад был тебя повидать, но мне пора… Я как раз уже собирался…
- К жене и детям? - снова усмехнулся Костя.
- Нет, то есть да, я вообще не хотел сюда, не люблю я этого, да Оля отправила, мол, иди, нехорошо от коллектива отрываться…
- Понятно…
Птаха давно докурил, но стоял, смотрел на Головинова и чего-то словно выжидал. Он не слишком хорошо понимал, о чём ему было говорить со своим однокашником, с которым одно время они были довольно дружны, а с другой было ужасно жаль, что вот сейчас этот простой, честный и открытый парень, который ничуть не изменился за эти годы, развернётся и уйдёт в эту свою такую простую и понятную жизнь, а ему нужно будет вернуться к потенциальным партнёрам, говорить о процентах, акциях, отсутствующем сегменте рынка, будущей прибыли и том, чего ещё нет, и неизвестно будет ли. Убеждать, аргументировать, изображать уверенность и интерес, которых вовсе не испытываешь, использовать всю свою харизму и обаяние к тем, кого едва знаешь, и до кого тебе по большому счёту нет никакого дела.
- Послушай, Саня, но ведь здорово, что мы с тобой встретились, давай посидим немного, выпьем по кружке пива, вспомним молодость, а? Помнишь, на третьем, по-моему, курсе, на практике в том городке, как его, забыл… Ну здорово же было… Константин и сам не ожидал, что в его голосе появятся просительные нотки.
Александр помялся, вздохнул, посмотрел своими круглыми, какими-то детскими глазами на Костю, и кивнул.
- Ладно, только я долго не смогу… Птаха, не обижайся, моя Ольга, она знаешь, в общем, мы ребёнка ждём, - круглое лицо Сани опять совершенно по-детски покраснело и просияло, как у мальчишки на воротах, ловко поймавшего мяч противника.
И Константин снова подумал, как так может быть, что всё в мире меняется, причём стремительно и неудержимо, а вот Саня Голова остался таким, каким был и нисколько не поменялся. Ну разве что волос на голове поменьше стало, а весу, напротив больше. Но в целом, это тот же Саня: добрый, славный, какой-то настоящий. И недаром заслужил прозвище - Голова, лучше всех учился на курсе.
- Ладно, многодетный отец, - обхватил его Птаха за шею, как бывало раньше, - идём, и ты мне расскажешь, как дошёл до жизни такой…
- А твои… коллеги?
- Коллеги… - фыркнул Костя, - Ничего, они нормальные мужики, а кроме того, представь, тоже собирались уходить…
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ
