Начало здесь
В субботу утром на кухне маленькой съёмной квартиры у метро Проспект Вернадского Планктон Антонович жарил омлет с сосиской и шампиньонами. Семёнова, которую он оставил спящей на диване, неслышно подкралась и обняла его за плечи.
– Доброе утро! – улыбнулся Планктон.
– Я тут купила тебе майку, примерь! – Матильда расправила синюю футболку, на которой был изображён автомобиль «ГАЗ-24».
– Спасибо. Вот это неожиданно! – Бронницкий перемешал омлет и отложил лопатку, снял мятую офисную рубашку через голову и натянул обновку. – По размеру отлично. А почему «Волга»?
– Ну, ты же рассказывал, что в детстве мечтал ездить на «Волге». Когда с родителями на юг летал.
– Правда, я рассказывал? – удивился Планктон, пытаясь вспомнить похожий разговор. – Ну, спасибо! Очень крутая майка, класс!
– Я рада, что тебе нравится! Давай завтракать, мне на конюшню пора.
Через два часа Бронницкий уже сидел на трибунах конноспортивного клуба «Подкова» в Химках и наблюдал за Матильдой верхом на Повороте. Других зрителей не было. В манеже кроме Семёновой занимались ещё две спортсменки: каждая нарезала круги вокруг своего тренера. Леночка – сутулая кривоногая женщина неопределённого возраста с бесцветными глазами и вечно обветренным лицом, в бриджах, дутых сапогах и телогрейке – монотонно выкрикивала Матильде команды:
– Шенкель! Спина! Повод! Рысь! Кисть отдай! Шенкель! Повод! Плечи! Кисть отдай! Поясница! Галоп! Шенкель! Больше шенкеля! Похвали!
Семёнова внешне никак не реагировала на команды тренера, но конь под ней бежал по-разному: это Планктон Антонович заметил и удивился, насколько сложной и загадочной оказалась эта спортивная дисциплина – выездка! Раньше-то он думал, что на лошади нужно просто сидеть сверху, однако сейчас на его глазах творилась какая-то невидимая и сложная работа. Было холодно и пахло навозом.
Поворот задрал хвост и на бегу навалил кучу.
– Совковый! – вскрикнула Леночка и закурила, а дремавший в углу таджик с лопаткой и совком встрепенулся, посеменил в центр манежа, чтобы убрать результат жизнедеятельности спортивного мерина.
Планктон Антонович улыбнулся этому «совковому».
После тренировки Семёнова провела своего друга с экскурсией по всей конюшне: показала денники, второй манеж с предманежником, две электрические шагалки, бочку для работы на корде, раздевалку и тренерскую. Всё это разнообразное хозяйство было ещё советской постройки и создавало унылое ощущение упадка и распада: грязный битый кафель, ржавые механизмы, мутные никогда не мытые окна. В выходной день здесь было оживлённо: сновали спортсмены, конюхи шагали лошадей в коридоре, кто-то почти бегом пронёс седло. Отовсюду раздавалось цоканье подков по бетонному полу и громкое фырканье, иногда – ржание. Перед входом в мойку худенькая девушка страшным крюком чистила копыта коричневому коню, выковыривая опилки из подков; внутри другая женщина мыла чёрную лошадь из шланга. Планктон Антонович отметил, что население конюшни было почти полностью женским. «Никогда бы не подумал, что это женский вид спорта!» – подумал молодой человек.
Когда серебристый Lexus выезжал с территории конноспортивной базы, уже стемнело.
– Можем, пожалуйста, заехать ко мне домой? – попросил Бронницкий. – Мне нужно взять переодеться на работу в понедельник.
– А ты хочешь до понедельника остаться? – Семёнова широко раскрыла свои огромные синие глаза и захлопала ресницами.
– Ну да, хотелось бы! Если ты не против, конечно. Или, хочешь – поехали ко мне? Ты тогда возьми с собой переодеться, а в понедельник вместе на работу.
– Я не могу! – как-то беспомощно отказалась Матильда. – Я завтра вечером на концерт иду.
– А что за концерт, где? И с кем идёшь?
– С другом. Его Птицын зовут. Артём Птицын. Он в «Госбанке» работает.
– А что за концерт? – повторил вопрос Бронницкий. У него на сердце внезапно стало тяжело и тоскливо.
– Джаз какой-то… Я вообще не люблю эту тягомотину, но Птицыну обещала сходить.
Планктон Антонович промолчал. Они въехали в пробку на Ленинградке перед МКАД и встали.
– А ты давно с ним дружишь?
– Два года уже, немного больше. Он мне очень помог, когда я в больницу попала на операцию. Представляешь: мне тогда никто не позвонил, не навестил. Никто! Ни с работы, никто из знакомых…
– А родные?
– Ты же знаешь: мама умерла, а с остальными я давно не общаюсь. Семейка монстров, блин. Я ещё подумала, что если умру – меня даже никто искать не станет. Знаешь, как обидно! А Птицын мне очень помог: приезжал в больницу и домой, когда выписали, апельсины привёз. В шутку: апельсины мне нельзя было, но он всё равно привёз. Потом гулять меня выводил: я вообще на улицу не хотела, не могла. Прям жить не хотелось… Ты себе не представляешь, как это – быть совсем одной!
Голос Матильды дрогнул и Бронницкому стало её ужасно жалко: он погладил девушку по бедру.
– Не надо, пожалуйста! – Семёнова поморщилась. – Потом я постепенно в себя пришла. Мы с Птицыным на батут ходили, с его друзьями на джипах ездили, он на конюшню ко мне приезжал. Птицын ещё на парашюте летает. Я – нет, конечно, но тоже ездила на их тусовку.
Планктон Антонович молчал.
– Да ты не ревнуй, йопта! Птицын женатый, у него трое детей. Он просто мой друг. Я не умею с женатыми встречаться! – соврала Матильда, хотя в тот момент она сама себе верила. – Птицын сказал, что ещё шестнадцать лет ко мне не уйдёт, пока младшему восемнадцать не исполнится.
– Если он просто друг, то пойдём на концерт вместе. Я готов с ним познакомиться! – придумал Планктон Антонович.
– Не ревнуй! – игриво прорычала Семёнова и ткнула Бронницкого пальцем в живот. Молодой человек запахнул куртку на груди и укоризненно посмотрел на подругу.
– Знаешь, я, наверное, домой хочу. Дела у меня. Убраться надо.
– Планктончик – ревнючка! – Матильда попыталась уколоть его пальцем ещё раз, но Бронницкий защитился и неожиданно улыбнулся.
– Правда, хочу домой. Не обижайся!
– Ладно, отвезу. Но только если не обижаешься!
– Правда-правда не обижаюсь…
Когда Lexus остановился у подъезда, Бронницкий быстро чмокнул подругу и открыл дверь, выставил правую ногу на асфальт…
– Планктончик! – позвала Семёнова. – Подожди. Вот ключи от квартиры, дубликат. Можешь заходить, когда захочешь. Держи.
Девушка протянула связку.
Бронницкий на секунду задумался, вернул ногу в автомобиль и долго целовался с любимой, пока сзади не просигналил подъехавший автомобиль.
Тогда Планктон Антонович взял ключи и вышел.
***
Продолжение здесь
Начало здесь
Сайт книги здесь
Не стесняйтесь комментировать и подписываться на канал! Мои книги и другие работы здесь
***