(Отрывок из "Евангелия маленького Иоанна")
Глава 5.
1. Я вижу, как Анна выходит в сад. Она опирается на руку какой-то родственницы, похожей на нее. Она очень растолстела и выглядит переутомленной, возможно, также по причине духоты, точно такой же, какая сейчас одолевает и меня.
Несмотря на то, что сад тенистый, воздух все равно раскаленный и тяжелый. Он настолько густой, что его можно резать, как влажное теплое тесто. Безжалостное синее небо слегка тускнеет от висящей пыли. Должно быть, уже давно засуха, поскольку земля там, где ее не орошали, буквально превратилась в мельчайшую и почти белую пыль. А из белой она постепенно становится грязновато-розовой, хотя там, где ее увлажняют, возле стволов плодовых деревьев, она приобретает красно-бурый окрас. Такая же она вдоль коротких грядок, где рядами растут овощи, и вокруг кустов розы, жасмина, и других цветов и цветочков, которых особенно много перед красивой беседкой, что делит этот сад пополам, считая до того места, где начинаются уже сжатые поля. На лугу, ограничивающем участок, трава тоже редкая и выгоревшая. Только на краю его, вдоль изгороди из дикого боярышника, который уже весь усыпан рубинами маленьких плодов, трава зеленее и гуще, и там, в поисках корма и тени, расположились несколько овечек и маленький пастушок.
Среди грядок и оливковых деревьев трудится Иоаким. Двое мужчин помогают ему. Хоть он и пожилой, но работает проворно и с удовольствием. На границе с полем отворены небольшие канавки для снабжения водой жаждущих растений; и вода с журчанием прокладывает себе путь по траве и выжженной земле, расплываясь в виде колец, которые на мгновение кажутся желтоватыми кристаллами, но уже в следующий миг становятся всего лишь темными дугами влажной земли, опоясывающими побеги виноградной лозы и согнувшиеся под тяжестью плодов оливы.
Из-под тенистой беседки, под которой гудят золотистые пчелы, жадные до сахарных белых виноградин, по направлению к Иоакиму медленно выходит Анна, и он, как только видит ее, тут же торопится к ней навстречу.
«Ты добралась досюда?»
«В доме жарко как в печке».
«И ты не выдержала».
«Это единственное мучение в эти последние дни моей беременности. Мучение для всех, для людей и животных. Не пере-грейся слишком, Иоаким».
«Долгожданная вода, которая все три дня казалась так близко, так и не пришла, и вот – земля выжжена. Нам еще повезло, что рядом источник, и такой изобильный. Я открыл протоки. Слабое утешение для растений, у которых листья завяли и покрыты пылью. Но этого достаточно, чтобы сохранить в них жизнь. Дождя бы!..». Иоаким с беспокойством земледельца вглядывается в небо, в то время как уставшая Анна обмахивается веером, сделанным, видимо, из сухого пальмового листа, прошитого разноцветными нитями, которые придают ему твердость.
Родственница говорит: «Вон там, из-за большого Ермона, быстро поднимаются облака. Ветер с севера. Он принесет свежесть, а может быть, и дождь».
(Ермон (Хермон) – горный массив на севере Палестины, высокие пики которого видны из Назарета, хотя до них более 90 километров)
«Он поднимается так уже три дня, а потом стихает при восходе луны. Так будет и на этот раз», – Иоаким огорчен.
«Вернемся в дом. Даже здесь не дышится, и я думаю, лучше вернуться…», – предлагает Анна, лицо которой благодаря нашедшей на него бледности кажется оливковым.
2. «Тебе плохо?»
«Нет. Но я чувствую тот же всеобъемлющий покой, какой ощутила в Храме, когда на меня снизошла благодать, и еще когда поняла, что стану матерью. Это как исступление. Тело тихо засыпает, тогда как душа ликует и погружается в мир, не сравнимый с человеческим. Я полюбила тебя, Иоаким – и когда я вошла в твой дом и сказала себе: „Я жена праведника“, на меня снизошел мир, и так бывало всякий раз, когда твоя предусмотрительная любовь заботилась о своей Анне. Но этот мир – другой.
Понимаешь, я думаю, что это тот же мир, какой должен был снизойти, подобно приятно умащающему елею, на душу Иакова, отца нашего, когда во сне он увидел ангелов. (Быт. 28:12) Или, еще точнее, это похоже на радостный покой Товии и его домашних, когда им открылся Рафаил. (Явление архангела Рафаила описано в кн. Товита (Тов. 12:15-21)) Но погрузившись в него, я наслаждаюсь им все сильнее и сильнее. Это – как если бы я возносилась в лазурные просторы неба… и, не знаю, отчего, но с тех пор, как во мне эта тихая радость, сердце мое воспевает то же, что и сердце старого Товита. Кажется, это написано об этом времени… об этой радости… о земле Израиля, что получит эту радость… о грешном и вновь прощенном Иерусалиме. Но – не смейтесь же над восторгами матери… – но когда я произношу: „Славь Господа усердно и благословляй Бога веков, чтобы воссоздал Он в тебе Свою Скинию“, ((Тов.13:10). Здесь и далее Анна цитирует песнь Товита) я думаю, что тот, кто скоро родится, и будет тем, кто воссоздаст в Иерусалиме Скинию истинного Бога… И еще думаю, что уже не о святом Городе, но о судьбе моего ребенка пророчествует песнь, когда в ней говорится: „Ты воссияешь блистающим светом, перед тобой повергнутся ниц все племена земные, народы придут к тебе с дарами, Господу будут поклоняться в тебе, и землю твою будут считать святой, ибо в тебе призовут Великое Имя. В своих детях возвеселишься ты, потому что все они благословятся и соберутся вокруг Господа. Блаженны те, кто любит тебя, и кто радуется о мире твоем!..“ ((Тов. 13:11-14). Приведенные цитаты хорошо соответствуют латинскому переводу книги Товита) И первая, кто радуется о нем, это я, его счастливая мать…»
Произнося эти слова, Анна меняется в лице и светится, от лунного сияния доходя до яркого пламени, и наоборот. По ее щекам текут счастливые слезы, но она не замечает их, улыбаясь в своей радости. В продолжение речи она двигается к дому между супругом и родственницей, которые слушают и изумленно молчат.
3. Они торопятся, поскольку облака, подгоняемые поднявшимся ветром, растут и несутся по небу, а равнина становится темной и вздрагивает от предчувствия непогоды. Когда они достигают порога дома, небо прорезает первая яркая молния, и первый гул грома кажется ударом по большому барабану, смешиваясь с арпеджио первых капель по сухим листьям.
Все входят, и Анна исчезает внутри, тогда как Иоаким разговаривает у дверей с собравшимися работниками об этом, столь долгожданном ливне, который для истомленной жаждой земли – настоящая благодать. Но радость сменяется тревогой, поскольку разыгрывается неистовый ураган с грозой и градовыми тучами. «Если эту тучу прорвет, то виноградники и оливки истолчет, как в жерновах. Горе нам!»
Еще одно беспокойство доставляет Иоакиму то, что его жене пришло время произвести дитя на свет. Родственница уверяет его, что Анна совершенно не страдает. Однако он в волнении, и всякий раз, когда эта или другие женщины, среди которых и мама Алфея, выходят из комнаты Анны, чтобы вскоре вернуться туда с тазами теплой воды и простынями, высушенными на огне, что весело горит в главном очаге просторной кухни, он подходит и спрашивает, но их уверения никак его не успокаивают. Его заботит даже отсутствие криков со стороны Анны. Он говорит: «Я мужчина, и мне не приходилось видеть, как рожают. Но я, помню, слышал, что отсутствие схваток гибельно…»
Из-за буйства жесточайшего урагана становится темно раньше обычного. Проливной дождь, ветер, сполохи молний, – все, кроме града, который прошел где-то в другом месте.
Один из работников, (Это Иосиф, будущий супруг Марии) видя это ненастье, замечает: «Похоже, будто Сатана со своими демонами вылез из Геенны. (Геенна – это долина Генном, к югу от Иерусалима, где часто горел огонь, так как там сжигали городской мусор. Отсюда – Геенна Огненная, символ преисподней) Смотри, какие черные тучи! И запах серы в воздухе, и свисты, и шипения, и воющие и проклинающие голоса. Если это он, то он разъярен в этот вечер!»
Другой усмехается и отвечает: «Наверно, он упустил большую добычу, или же Михаил (Имеется в виду распространенный сюжет о битве архангела Михаила с Люцифером, отраженный, например, в Откровении Иоанна (Откр. 12:7)) снова поразил его Божьей молнией, и ему обрубило рога и подпалило хвост».
Мимо пробегает женщина и кричит: «Иоаким! Вот-вот родит! И все проходит быстро и замечательно!», – и она исчезает с небольшим сосудом в руках.
4. Ураган резко стихает, но последний удар молнии – такой силы, что он отбрасывает троих мужчин к стене; и перед домом, на земле в саду, в память о нем остается черная и дымящаяся яма. И в то самое время, когда младенческий крик, похожий на плач голубки, которая в первый раз уже не пищит, а воркует, доносится из-за двери Анны, огромный пояс радуги простирается дугой на всю ширину неба. Радуга поднимается – или, во всяком случае, так кажется, – от вершины Ермона, который от прикосновения солнца засиял белизной с примесью нежнейшего розового цвета. Она устремляется в прозрачное сентябрьское небо (Церковь отмечает Рождество Богородицы 8 сентября (21 нов. ст.)) и, перемахнув через очищенный от пятен туч простор, пролетает над холмами Галилеи и над равниной, что открывается меж двух смоковниц, к югу, а после еще над какой-то горой; и упирается словно бы в самый горизонт, туда, где суровая горная гряда закрывает уже всякую видимость.
«Никогда такого не видел!»
«Смотрите, смотрите!»
«Похоже, что она заключает в кольцо все землю Израиля. А вон, посмотрите, солнце еще не зашло, а уже появилась звезда. (Астрономы утверждают, что это Юпитер) И какая звезда! Сверкает как огромный бриллиант!..»
«И луна, вон там, совсем полная, хотя еще три дня до полнолуния. Поглядите же, как она сияет!»
5. Неожиданно появляются ликующие женщины с розовой малюткой, завернутой в белые пелены.
Это Мария, это Мама! Крошечная Мария, что могла бы заснуть на руках у ребенка, Мария ростом – самое большее – с человеческую руку, с головкой цвета слегка розоватой слоновой кости и алыми губками, которые уже не плачут, а делают непроизвольные сосательные движения, такими крохотными, что непонятно, как они могут взять сосок, и с тонким носиком между круглых щечек. А когда, пощекотав носик, Ее заставляют открыть глазки, то посреди тонких и таких светлых ресниц, что они кажутся розоватыми, появляются два кусочка неба, две невинных голубых точечки, которые глядят, но еще не видят. Волосы на круглой головке тоже имеют светло-розовый оттенок, напоминающий белые сорта меда. А ушки – две розовые и прозрачные безукоризненные ракушечки.
А ладошки… что это такое там размахивает в воздухе, а потом успокаивается возле ротика? Когда они закрыты, как сейчас, это два бутона бархатной розы, которые распахнули зелень чашелистиков, чтобы показать свой бледно-розовый шелк. А когда, как теперь, открыты, – это две поделки из чуть розоватой слоновой кости или алебастра с пятью бледными гранатами на ноготочках. Как эти ручки смогут вытереть столько слез?
А ножки? Где они? Пока они только болтали, спрятанные в простынях. Но вот родственница садится и раскрывает Ее… О!
Ноженьки! Ступни сантиметра четыре в длину, подошвы их – коралловые раковины, а подъем – белоснежные раковины в голубых прожилках. Пальчики – шедевры миниатюрной скульптуры, вдобавок увенчанные чешуйками бледного граната. Да где они найдут такие сандалеты, чтобы пришлись впору этим кукольным ножкам, когда они будут делать первые шаги? И как эти ножки преодолеют такой суровый путь и выдержат такую боль у подножия креста?
Но об этом пока никто не знает, и все улыбаются и потешаются над тем, как Она машет ручками и сучит Своими прекрасными точеными ножками, над такими пухленькими складочками на миниатюрных бедрах, над животиком, перевернутой чашей, и маленькой совершенной грудкой, под белым шелком которой заметны дыхательные движения и, конечно, будет слышно – если приложиться губами для поцелуя, как это сейчас делает счастливый отец, – биение сердца… Маленького сердца, единственного непорочного человеческого сердца, самого прекрасного сердца на земле во веки вечные.
А спина? Вот Ее переворачивают, и становится виден изгиб поясницы, а потом толстенькие плечи и розовая шея, такая крепкая, что головка сама поднимается над аркой позвонков, напоминая головку птички, что оглядывает новый мир, который она увидала. Вот Она кричит, протестуя против того, что Ее, Чистую и Невинную, рассматривает столько глаз, Ее, которую никакой мужчина больше никогда не увидит обнаженной, Приснодеву, Святую и Непорочную. Закройте, закройте этот Бутон лилии, который никогда больше не раскроется на земле и который, оставаясь бутоном, произведет свой Цветок, еще более прекрасный, чем Она. Только на Небесах Лилия Пресвятой Троицы раскроет все Свои лепестки. Потому что там, в вышине небесной, нет бренности греха, который мог бы нечаянно осквернить эту белизну. Потому что там, на виду у всего Рая, надлежит встретить Троического Бога, Который вскоре, через несколько лет, сокрытый в непорочном сердце, окажется в Ней: Отец, Сын, Супруг.
Вот Она снова в простынях и в объятиях земного отца, на которого Она похожа. Не сейчас. Сейчас Она всего лишь младенец. Я имею в виду, что будет похожа, когда станет взрослой. От матери в Ней не будет ничего. Отцовский цвет кожи и глаз и, конечно, цвет волос, которые у него, хотя теперь и седые, но в молодости были, несомненно, светлыми, о чем говорят его брови. От отца у Нее и черты лица, ставшие более совершенными и мягкими, поскольку Она женщина, и какая Женщина. От отца – улыбка и взгляд, манера двигаться и рост. Представляя Иисуса, каким я Его вижу, я нахожу, что Анна передала Внуку свой рост и цвет кожи, цвет темной слоновой кости. Тогда как Мария не обладала внушительностью Анны, высокой и гибкой, как пальма, зато унаследовала изящество отца.
6Женщины также обсуждают ураган и необычайные явления луны, звезды и необъятной радуги, входя вместе с Иоакимом к счастливой матери, чтобы вручить ей это Созданьице.
Анна улыбается, вспоминая о своем намерении назвать Дочь Звездой, и говорит: «Ее знамения – на небе. Мария, радуга мира! Мария, моя звезда! Мария, ясная луна! Мария, наша жемчужина!»
«Ты назвала ее Марией?»
«Да. Мария, звезда, и жемчужина, и свет, и мир…»
«Но это значит еще и горечь… Ты не боишься навлечь на нее несчастье?»
«С Нею Бог. Она принадлежит Ему до рождения. Он поведет Ее Своими путями, и всякую горечь переменит на райскую сладость. Пока же побудь маминой Дочерью… хотя бы недолго, прежде чем стать Божьей…»
И видение заканчивается первым сном матери Анны и младенца Марии.
Запись Марии Валторты по видениям и словам Иисуса Христа 26 августа 1944г.
Более подробно о книге Марии Валторты "Евангелие как Оно было мне явлено" можно узнать здесь: https://vk.com/mariavaltorta
Другое название книги "Евангелие как Оно было мне явлено"
Скачать книгу можно здесь: https://disk.yandex.ru/d/ABkcQNkLkGYesg
Или здесь: https://drive.google.com/drive/folders/1Bbsx-StL7XSNTTVn0aQR6eB2mzMZ7t8E
