Мы поговорили с Тимом о его карьере, сотрудничестве с именитыми артистами и записи последнего альбома Дэвида Боуи.
Тим Лефевр — американский бас-гитарист. Он работал с Дэвидом Боуи, Элвисом Костелло, Стингом, Empire of the Sun, Джоном Майером, Брайаном Адамсом и другими артистами. Также Тим приложил руку ко многим саундтрекам, включая «Двенадцать друзей Оушена», «Отступников» Скорсезе и «Клан Сопрано». А в 2016 году Лефевр вместе с группой саксофониста Донни МакКаслина получил «Грэмми» за работу над последним альбомом Боуи Blackstar.
Мы поговорили с Тимом о его карьере, сотрудничестве с именитыми артистами, саундтреках и записи последнего альбома Дэвида Боуи.
— Здравствуйте, Тим! Расскажите, когда вы решили, что хотите связать свою жизнь с музыкой?
Строго говоря, в детстве я просто решил, что хочу этим заниматься. Я не учился в профильных учреждениях, но понимал, что неплох в музыке, и чувствовал, что при должном усердии преуспею. В детстве и подростковом возрасте я много слушал радио. Пожалуй, поворотным моментом для меня стали 1978-1979 года, когда вышли первые или лучшие альбомы The Police, AC/DC, Боуи и других. Это вдохновило меня серьезнее заняться музыкой. Кроме того, мой отец и брат увлекались джазом и познакомили меня с этим жанром. Одной ногой я был в поп- и рок-музыке, а другой в мире джаза.
— Вы упомянули увлечение The Police. Что вы ощущали, когда начали работать со Стингом?
Это было удивительно! Конечно, он изменился со времен The Police или альбома The Dream of the Blue Turtles. Когда я слушал его в молодости, он был выходцем из панк-среды, а к моменту нашего сотрудничества уже давно играл другую музыку. Но я всегда мечтал поработать с ним. Я познакомился со Стингом благодаря Крису Ботти [джазовый трубач, композитор и радиоведущий, работающий преимущественно в стиле smooth jazz – прим. KARMA] — он свел нас. Причем не только со Стингом, но и, например, с Джоном Мэйером. Я играл с ним на шоу Дэвида Леттермана, с тех пор мы периодически видимся.
— Вы известны кросс-жанровым подходом к музыке. Даже в The Tedeschi Trucks Band, несмотря на блюзовую основу, чувствуется фанк-составляющая. Например, вайб «Don't Know What It Means» напоминает Sly & The Family Stone. Вам нравится играть в рамках одного жанра или кайф только в миксе всего и вся?
На работе я делаю то, что требуется в данный момент. Если стоит задача сделать микс — делаю. Если нужно сыграть классические паттерны — играю. Но, должен признаться, партии, ставшие каноничными, иногда звучат странно для моего уха. Вилли Викс — мой любимый басист той эпохи, он умеет делать нечто оригинальное даже в рамках жанра и заданного паттерна. К тому же он участвовал в записи огромного количества пластинок великих музыкантов — от Стиви Вандера, Ареты Франклин и Джорджа Харрисона до Боуи, Шер, Алиши Кис и Марка Ронсона. А если говорить про миксы, то The Tedeschi Trucks Band — хороший пример. Что интересно в Дереке Траксе (участник The Tedeschi Trucks Band, занимает 11 место в списке лучших гитаристов Rolling Stone) — на мой взгляд, он звучит потрясающе при любом раскладе. Например, во время джема мы можем задать странноватую, темную тему, а он сыграет поверх нее блюзовое соло и попадет в точку. Думаю, в этом сильная сторона группы.
— Ваш стиль узнаваем как в Blackstar Боуи и The Tedeschi Trucks Band, так и в альбоме ХХХХ, записанном при участии Михаэля Вольни, Эмиля Паризьена и Кристиана Лиллинджера. Как вы сохраняете идентичность, играя совершенно разную музыку, но выполняя ровно те задачи, которые стоят перед вами?
Я фокусируюсь не на идентичности, а на том, чего требует музыка. Допустим, импровизационная музыка звучит как нечто слабо организованное, а я люблю фанковость и более-менее четкую структуру. И я знаю, как привнести этот элемент в композицию, не жертвуя требованиями музыки, потому что много лет занимался электроникой, а она звучит весьма репетативно. Я не большой сторонник хаоса, мне нравится, когда музыка остается более-менее приземленной. Главное, чего я стремлюсь достичь — нужного ощущения от самого себя. Скажем, рок-н-ролл я стараюсь играть жестко, почти как животное. А когда играю джаз, стараюсь мыслить как джазмен.
Меня забавляет, когда люди говорят, что узнают мой саунд в самых разных проектах. Опять же, я просто стараюсь привнести в музыку то, что считаю подходящим. Конечно, если меня нанимают, иногда это значит, что людям нужен именно мой подход к делу. Но я заостряю внимание не на себе, а на том, чего требует музыка. Например, я помогал в записи альбома моей жены, Рейчел Экрот [The Garden стал первым номинированным на «Грэмми» альбомом, записанным в России – прим. KARMA], и это еще один пример такого подхода.
— Давайте обсудим вашу работу с Дэвидом Боуи. Он говорил, почему решил сделать Blackstar джазовым?
Я не думаю, что Blackstar можно так просто отнести к джазу. Боуи нанял музыкантов, которые умеют играть джаз, но в самом альбоме много рок-составляющих. Да, в Blackstar есть место для соло на саксофоне, но также там есть место для бэкбита. Ребята из группы Донни МакКаслина могут сыграть что угодно. Например, большое влияние на Марка Джулиана оказала Nirvana. Не знаю, мне сложно назвать Blackstar даже фьюжн-альбомом. Изначально Боуи хотел делать пластинку с Марией Шнайдер (композитор и лидер джазового оркестра, получившая множество премий «Грэмми») — при участии ее биг-бенда однозначно получилась бы джазовая работа. Но я не могу сказать так про Blackstar. Боуи просто нанял музыкантов, которые играли иначе, чем его постоянная группа. Моя роль заключалась не в том, чтобы играть джазово, а в том, чтобы быть максимально креативным. Я думаю, это можно сказать и про всю группу Донни.
— Тем не менее, все слышат в альбоме больше джазовых влияний, чем в любой предыдущей пластинке Боуи.
В чем-то это справедливо. «Girls Loves Me», «Blackstar» и «'Tis a Pity She Was a Whore» могут навести на подобные мысли. Но нельзя сказать, что у альбома в целом джазовая структура. Мне приходит на ум Майк Гарсон — когда он играл на пианино поверх песен Боуи, то всегда играл джаз. В Blackstar нет подобных ходов.
— Продюсер Тони Висконти говорил, что на альбом повлияли Кендрик Ламар и Death Grips. Но их влияние не слишком очевидно. Некоторые утверждают, что оно отразилось в текстах, а что насчет музыки?
Сложно сказать. Я думаю, на Боуи больше повлияла смелость этих артистов, нежели что-то конкретное. Дэвид хотел записать такой же бесстрашный альбом, пригласив новую группу и кардинально сменив метод написания текстов. Мне кажется, искать их влияние стоит в этой плоскости.
— В некоторых интервью Висконти говорил, что Боуи писал Blackstar как прощальный подарок. А в некоторых, напротив, утверждал, что Дэвид думал о новом альбоме. Можете объяснить этот парадокс?
Имело место и то, и другое. Дэвид был болен и все понимал, но надеялся на лучшее. Я слышал от Донни, что он собирался забронировать неделю в клубе Village Vanguard с группой МакКаслина. Это обсуждалось за пару месяцев до того, как Дэвида не стало. Тогда же ходили разговоры, что они планируют начать запись нового альбома. Это я знаю наверняка. Также мы записали около шести песен, которые не вошли в Blackstar.
— Почему?
Некоторые из них просто не подходили характеру Blackstar. Например, у меня есть демо песни «When Things Goes Bad» с вокалом Дэвида. Она получилась в духе Hunky Dory и не вписалась в альбом. Я думаю, такие песни оставались в копилке Боуи на большинстве релизов.
— Есть ли шанс, что они увидят свет?
Не знаю. Думаю, на этот вопрос может лучше ответить Тони Висконти. Недавно вышел незавершенный альбом Боуи Toy. Может быть, схожая участь ждет и невыпущенные песни с Blackstar.
— Отсылал ли Боуи вас с музыкантами к своим прошлым записям? Например, мелодически припев «Lazarus» напоминает припев «Slip Away» с альбома Heathen. Эти отсылки играли роль при записи?
Нет, мы были включены в работу «здесь и сейчас». Отсылки были важны для самого Дэвида. Он не ставил перед нами задачу, мол, «Я хочу, чтобы альбом звучал в духе Lodger». Но я сам огромный фанат Earthling и постоянно возвращаюсь к нему.
— В интервью Rolling Stone вы назвали «Blackstar» и «Heroes» политическими песнями. С «Heroes» все вполне понятно, но почему «Blackstar»?
Мне сложно сказать что-то определенное, я просто ощущаю, что в песне есть политические элементы. Дэвид был умеренно политичным человеком, и ему очень не нравилось состояние мира в тот момент, он прямо говорил нам об этом. А вот значение текстов он держал в секрете. Никто не знает, о чем именно повествует лирика пластинки.
— Вы говорили с Дэвидом о черной музыке?
О да! В частности, он обожал Чарльза Мингуса, мы много говорили о нем. Дэвид был безумным меломаном. Да и как человек, написавший Young Americans, мог им не быть? Влияние черной музыки очевидно и в «Blackstar». В середине, когда Боуи начинает петь «Something happened on the day he died», это звучит очень в духе R&B, не правда ли?
— Каждый, кто был вовлечен в работу над Blackstar, говорил, что она проходила очень весело. Можете вспомнить самый смешной момент, связанный с Дэвидом?
Их было много! Я помню, что в те дни посмотрел «Большой Куш» Гая Ричи и старался рассмешить Боуи цитатами из фильма, а он сразу подстебывал меня в ответ, включая акцент как у Брэда Питта и тамошних цыган. Он был хорош в пародиях! Наблюдая за ним, я убеждался, что он действительно отличный актер. Вспомните комедийный скетч с участием Боуи и Рика Джервейса из «Офиса». Еще помню, как мы всей командой смотрели на YouTube видео с танцем Дэвида и Мика Джаггера из «Dancing in the Streets», но без музыки. Вместо нее звучало только конфузное хрюканье, топот и отрыжка Джаггера. Боуи просто обожал это видео, он смеялся как не в себя, когда увидел его.
— Назовите ваши любимые альбомы Боуи?
The Next Day, Ziggy Stardust и Earthling. Удивительно, как он умудрялся так быстро и изящно переключаться между жанрами. И делал при этом весьма небанальные вещи: в «Ziggy Stardust» нет припева, но рифф тащит трек с такой силой, что ты почти этого не замечаешь. Что касается Earthling, в то время я заслушивался драм-н-бейсом, поэтому альбом сразу меня зацепил. Особенно «Little Wonder» и «I`m Afraid of Americans». И, очевидно, я люблю Blackstar, даже если представить, что меня нет на этом альбоме.
— Расскажите о первой и последней встрече с Дэвидом.
Первый раз мы встретились в день начала работы над Blackstar. Хотя до этого Дэвид приходил посмотреть нашу группу в бар, мы не видели его — тогда он хотел остаться анонимным. В сам день встречи мы нервничали как школьники, было забавно смотреть друг на друга. А последний раз был, собственно, в день окончания записи. Это странно, но иногда я вижу его во сне. Я участвовал в ремейде Never Let Me Down, поэтому порой возникает ощущение, что наша работа с Боуи еще не окончена, и он приходит ко мне, чтобы проверить, все ли в порядке.
— Как ваша высокая продуктивность влияет на качество работы в разных жанрах? Как вам удается пробовать разное, но не терять хватку.
Ну, я стараюсь ее не терять! Иногда я опасаюсь, что застряну на месте и стану предсказуемым. Преимущественно я доверяю инстинктам. Но более удовлетворительным ответом, думаю, будет «практика». Чем больше я играю с разными людьми, тем больше развиваюсь.
— В ноябре состоялся релиз первого альбома вашего нового проекта Sedatø. Мне кажется, на пластинке можно услышать что-то пост-панковое, напоминающее чуть ли не Cabaret Voltaire, но на современный лад. Не в последнюю очередь из-за даба вперемешку с электроникой. Скажите, повлиял ли пост-панк напрямую на альбом Sedatø?
Мне сложно уместить Sedatø в одну категорию. Некоторые песни звучат немного в духе саундтрека к «Бегущему по Лезвию», где-то более агрессивные, где-то более эмбиентовые. Но соглашусь, что ярлык пост-панка подходит достаточно хорошо. Если говорить непосредственно о влиянии, я бы отметил LCD Soundsystem и Kraftwerk. В каком-то смысле они тоже связаны с этим жанром.
— За проектом есть центральная концептуальная идея? Или он больше подчинен импровизации?
Конечно, композиции не взялись из воздуха, а структурировались на основе того, что мы слушаем. Но зарождались они импровизационно. Так, заключительный трек «So Numb» родился из нескольких случайных аккордов на клавиатуре. Забавно, но изначально он звучал немного в духе эмо-музыки. Не терпится отправиться в тур с этим материалом, в том числе в Россию.
— Пост-панк заставил музыкантов по-новому взглянуть на роль баса и синтезатора в музыке и химии группы. Sedatø дал вам новый опыт в использовании инструментов?
Не особо, но во время карантина мы с женой завели страничку на Patreon, и это помогло мне вложиться в покупку разных синтезаторов. Недорогих, но весьма комплексных. Я работал с ними и как с клавишными, и как с драм-машинами, но не забывал прописывать и басовые рисунки.
— Вы с Джейсоном Линднером собрали Sedatø после участия в записи Blackstar. Есть ли что-то конкретное, что вы развили в Sedatø и что врастает корнями в последний альбом Боуи?
Полагаю, со стороны Джейсона эхо Blackstar вполне могло прозвучать в музыке Sedatø. Собственно, из-за всей этой электронщины. Но в Sedatø, на мой взгляд, больше ощущается берлинский период Боуи, весь этот глубокий реверб с Low, Heroes и Lodger. Что до Blackstar, мы просто поняли, что наше с Джейсоном участие в альбоме поможет выйти на определенную аудиторию. Мы не такие известные фигуры, как Донни МакКаслин и Марк Джулиана (саксофонист и барабанщик Blackstar), но после записи альбома, очевидно, о нас узнало больше людей. Сложно сказать наверняка, получилось ли добиться дополнительного внимания, но в целом это не столь важно. Главное — мы довольны музыкой.
— Вы принимали участие в записи саундтреков к фильмам про друзей Оушена, «Отступникам» и сериалу «Клан Сопрано». Как вы пришли к работе над саундтреками и как она изменила ваше восприятие?
По большому счету, дело было в череде удачных совпадений. Они случились, когда я становился более известен как музыкант в Нью-Йорке. В какой-то момент я достиг нужного уровня популярности, чтобы работать с людьми из индустрии. Я стал появляться в эфирах Saturday Night Live, что, безусловно, тоже повлияло на мою узнаваемость. А затем встретился с ирландским композитором Дэвидом Холмсом, с которым мы принялись за саундтреки к «Друзьям Оушена».
Сказать, что этот опыт повлиял на меня — ничего не сказать. В процессе работы Дэвид Холмс открыл мне 1960-е за пределами психоделии, фолка, блюза и т.д. Я познакомился с музыкой итальянских фильмов тех лет и всем, что было важной частью эстетики декады, но замечалось чуть меньше. Это сильнейшим образом изменило мое представление о том, что и как я могу делать на басу. Знаете, иногда работа над саундтреками — это рутина. Стандартное воспроизведение уже написанных композиций без личного вовлечения. Но работа с Холмсом основывалась на импровизации, она требовала подключения моей фантазии. Влияние, которое я испытал тогда, ощутимо до сих пор.
— Давайте представим, что в альтернативной реальности ваша карьера пошла другой дорогой, и у вас нет опыта работы над саундтреками. Что изменилось бы в этом случае?
В такой реальности Blackstar Боуи точно не существовал бы в том виде, в котором мы его знаем. Во всяком случае, мой вклад в альбом был бы совершенно другим. Работа над саундтреками полностью изменила мой стиль игры и подход к музыке в целом.