Отечественные и зарубежные эксперты сходятся во мнении о том, что сегодня одним из мегатрендов — масштабных и долгосрочных процессов мирового развития, определяющих качественное содержание эволюции миросистемы,— является ориентализация глобального развития.
Что означают эти сложные, на первый взгляд, термины? Это в первую очередь перенос экономического, технического, демографического и политического потенциалов из стран Запада в страны Востока. Очевидно, что экономика, социальная модель развивающихся государств становятся все более привлекательными для иммиграции. Например, Южная Корея стала своеобразным «маяком» для мигрантов не только из близлежащих стран, но и из России, Казахстана или Киргизии.
Экономическая и демографическая ситуации в Южной Корее
60 лет назад разоренная и разделенная после Второй мировой войны Южная Корея была одной из самых бедных стран на планете, однако корейцам хватило полвека, чтобы создать развитое государство с высокими темпами экономического роста.
Согласно данным Всемирного банка, на 2022 год размер ВВП Южной Кореи составляет 1 638 трлн долларов, тогда как в 1960 году этот показатель едва достигал 3,9 млн долларов. С того периода в два раза выросло население страны – с 25 млн до более чем 50 млн. Средняя продолжительность жизни полвека назад составляла 55 лет, а на 2019 год – 83 года.
Даже в условиях глобального кризиса в сфере здравоохранения, который особенно болезненно ударил по экономикам развитых государств, экономика Южной Кореи восстанавливается быстрыми темпами. Так, 25 января этого года стало известно, что экономика Южной Кореи по сравнению с 2020 годом увеличилась на 4%, что стало рекордным подъемом за 11 лет. В период с октября по декабрь 2021 года также увеличились потребительские расходы на 6,3%, выросли государственные расходы — на 8,1% (на 6,5%), а также экспорт и импорт — на 6,1% и на 9,7% соответственно. Конечно, такие темпы восстановления во многом объясняются так называемым эффектом низкой базы — этот эффект возникает тогда, когда впечатляющие темпы роста того или иного индикатора объясняются его крайне низким стартовым показателем. В 2020 году из-за пандемийных шоков экономика «упала», а в 2021-м «отжалась» и пошла в рост.
Однако экономическое развитие Южной Кореи может споткнуться о демографические проблемы. Так, на 2019 год коэффициент рождаемости (количество детей на одну женщину детородного возраста) в стране составляло 0,92%, что меньше, чем у соседей — Китая или Японии. Напомним, что для поддержания численности населения необходим коэффициент рождаемости на уровне как минимум 2,2%. Иначе говоря, происходит депопуляция населения Южной Кореи.
Снижение уровня рождаемости — процесс естественный, свидетельствующий о втором демографическом переходе, который уже произошел в Европе, Северной Америке и России благодаря распространению грамотности, контрацептивов и повышению качества медицинского обслуживания. Однако эти факторы привели к тому, что сейчас в Южной Корее молодых людей меньше, чем представителей работоспособного возраста от 25 до 64 лет. В какой-то момент все «большое» поколение работоспособных перейдет в категорию пенсионеров, а работать придется «маленькому» поколению сегодняшней молодежи, что спровоцирует колоссальную нагрузку на пенсионное обеспечение, акцентирует проблему нехватки рабочей силы: растущая экономика, если не произойдет форс-мажоров, будет требовать больше кадров.
Риски для корейской экономики заключаются еще и в том, что в стране 87,6% взрослых в возрасте от 25 до 64 лет имеют полное среднее образование, что выше, чем в среднем по странам ОЭСР — 78%. Более того, в Южной Корее почти у 70% населения в возрастной группе 25–34 года имеется высшее образование. Казалось бы, что может быть плохого в таком количестве высокообразованного населения? Сложность в том, что выпускники университетов отказываются работать в так называемых 3Д-сферах — dirty, dangerous and difficult (грязные, опасные, тяжелые), где очевидна нехватка низкоквалифицированных специалистов.
Стучитесь — и вам откроют
На этом фоне правительство Южной Кореи начинает менять миграционное законодательство, делая упор на «выборочную» миграцию.
Как и во многих странах западного мира, в Южной Корее выделяют два типа программ по иммиграции: для низкоквалифицированной рабочей силы и для специалистов высокого профессионального уровня. А всего в стране представлены около 30 типов виз.
С 2007 года в стране функционирует система разрешений на работу (Employment Permit System (EPS). Власти Кореи ежегодно публикуют данные о количестве низкоквалифицированных иностранных рабочих, которых работодатели могут пригласить на свои предприятия. В основном в страну ездят подрабатывать этнические корейцы, проживающие на территории Китая. Однако в последние годы Корея стала популярным направлением и для россиян. Так, жители сибирских и дальневосточных регионов России, как сообщает издание «Сибирь. Реалии» (внесено Минюстом в список СМИ, выполняющих функцию иностранного агента), охотно уезжают на заработки именно туда, пользуясь тем, что россияне с 2014 года могут находиться без виз в Корее до 60 дней. Конечно, законом разрешены лишь туристические поездки, однако люди рискуют, чтобы заработать больше, чем смогут на родине.
Россиян привлекает не только конкурентная заработная плата, но и то, что в абсолютном большинстве случаев наниматель оплачивает общежитие, которое находится в непосредственной близости от работы и питание, поэтому россияне практически не тратят заработанное в Корее. Соединять работодателя и соискателя помогают специальные посреднические агентства, берущие примерно 120 долларов за свои услуги.
Что касается привлечения квалифицированных (КС) и высококвалифицированных специалистов (ВКС), хотя такой формулировки в миграционном законодательстве страны нет. Но с 2000 года в Южной Корее действует система «золотых карт» (Gold Card System), которая максимально облегчает визовый режим для представителей интеллектуальных профессий. Однако для таких мигрантов страна не является достаточно привлекательной, как показывают данные ОЭСР.
Несмотря на значительный рост миграции в Корею в последнее десятилетие, доля высококвалифицированных работников в стране по отношению как к общей численности мигрантов, так и к численности высококвалифицированного корейского населения остается очень низкой. Общее число иностранных работников по разрешениям для высококвалифицированных специалистов составило около 60 000 в 2016 году, включая более 15 000 преподавателей иностранных языков и около 2 500 профессоров высших учебных заведений.
О высокоинтеллектуальной миграции из России в Южную Корею подробно писала А.С. Максимова. Она пришла к выводу о том, что «численность ВКС из России в Южной Корее была оценена как суммарная численность лиц, въехавших по визам А-1, А-2, Е-1–Е-4, Е-7, D-7 и составила в 2017 г. всего 88 человек. На протяжении 2010–2017 гг. не остается достаточно стабильной и не превышает 150 человек». Между тем исследователь подчеркивает, что в российской статистике мы можем определить ВКС только по уровню образования, хотя этого недостаточно, чтобы адекватно оценивать миграционные потоки из нашей страны в Корею.
В целом специалисты, которые подготовили специальный доклад о миграционной ситуации в Южной Корее, отмечают, что сравнительно низкая миграция КС и ВКС в страну вызвана не пробелами в законодательстве, а структурными особенностями рынка труда страны, где и так много образованных кадров, поэтому открытые вакансии едва обеспечивают запросы соискателей внутри государства.
Больше о трудовой миграции в России и мире читайте на нашем сайте MEDIA-MIG.ru