Я пошла по соседней улице в библиотеку. Неделю лили дожди, и вот первый день по-летнему пригрело солнышко, и настроение вместе с погодой улучшилось. Проходя мимо одного из домов, я услышала писк котёнка.
-Кис-кис, - позвала я, не видя откуда доносится голос. В канаве из большой трубы выглянул рыжий котёнок и спрятался опять. Я торопилась и прошла мимо, думая, что этот квартирант относится к этому дому, значит, и живёт здесь. На обратном пути я уже сама заглянула в трубу. Котёнок сидел скукожившись, видно было, что ему там холодно и одиноко. Я его вытащила, посадила на солнышко и пошла домой.
Жалкий вид котёнка не выходил из головы. Вечером отправилась посмотреть - ушёл ли котик домой или продолжает обживать холодную трубу. Котёнок опять был в том же убежище, только голос стал хриплым и сиплым и, похоже, на свои перемены в лучшую сторону он не надеялся. Пока доставала он не сопротивлялся, да и потом всю дорогу молчал, греясь от моих ладоней.
Дома накормила, проверила на блох (котёнок был весь в живности), обработала, помыла, завернула в тряпицу и положила в корзину. Котёнок до того устал от всех процедур, а скорее от своей бездомности, что уснул до утра, не разу не вылезая со своего убежища. Так мы оставили у себя рыжего котёнка.
Это оказалась кошечка, довольно ласковая и шустрая. Почему-то её любовь сконцентрировалась на дедушке. Только он выходил на крыльцо, как кошка тёрлась об ноги, потом запрыгивала на плечо и довольная усаживалась, громко мурлыкая. Больше своим вниманием она никого не одаривала. С её кличкой мы не заморачивались: рыжая – значит Рыжик.
Поначалу Рыжик была очень пуглива - при любом движении в ее сторону прижимала уши, горбилась и глядела затравлено и дико. Видно, за недолгую жизнь уже успела хлебнуть обиды от встречного и поперечного. Однако со временем она поняла, что в кругу нашей семьи ей ничего не угрожает. Забитость сменилась простой осторожностью
Щедрость её не знала границ. Поймав мышку, она приносила её кому-нибудь под ноги, что не всем нравилось (такой деликатес оценивали кошки), а рыжая довольная уходила за следующей добычей. Однажды она поймала воробья, и я отхлопала её веником. Больше она такую добычу не приносила, и мы не видели, чтобы она охотилась на птиц. Так она и дальше жила, став полноправной хозяйкой нашего двора.