Председатель бегал вокруг бочки и всё заглядывал туда.
— Сорт-то какой у Полянского был? — интересовался кто-то из толпы.
— Дак вы у жены и спросите!
Зерно пошло на корм свиньям, а Марию вызвали на допрос. Каждый день за ней приезжала машина и её везли в город. Сын Ивана и Ирины остался за старшего. На время к матери переселился и Николай. После возвращения из ссылки для Марии эти месяцы оказались самыми сложными. Спрашивали обо всём: кто конфисковал имущество, в каком году, что оставили для семьи и где сейчас старший сын Марии.
Мария не молчала, говорила охотно и вела себя весьма спокойно. Имён тех, кто конфисковал, не знала. Её просили вспомнить, какая была одежда, нашивки, головные уборы.
О сыне соврала. Сказала, что не видела его с момента отправки в ссылку.
— У вас, по сведениям соседей, несколько дней жил мужчина. Кто он?
— Нищий, привезённый из города. Поправил здоровье и исчез.
Вызывать на допросы перестали в конце апреля. Мария вымоталась, чувствовала себя неважно. Силы как будто покидали её.
Ходила с трудом. Старшие дети помогали с младшими. Жена Николая спешила после работы в дом свекрови и готовила там на всех.
День Победы встречали шумно. Плакали. Евгенька, вот уже три месяца жившая с семьёй отдельно, пришла поздравить Марию.
Удивилась, что та еле передвигается. Но помощь свою не предложила. Поздравила и ушла.
В июле 1945 года домой вернулся Максим. Он вошёл во двор с огромным букетом полевых цветов.
Мария, сидя на стульчике, копалась в огороде.
— Ма-ма-а-а, — услышала она голос Алексея, — отец вернулся! Отец вернулся!
Мальчик кричал во всё горло. Сердце Марии выпрыгивало из груди. Она поднялась на ноги и пошла в сторону дома, потом побежала, не замечая боль в ногах. Максим бежал навстречу, размахивая букетом. В какой-то момент Мария упала. Максим стал бежать быстрее. Склонился над женой. Отбросил букет в сторону, подхватил Марию на руки и понёс домой.
Дети хлопали в ладоши. У калитки столпились любопытные. Женщины громко поздравляли Марию, некоторые плакали. Дети в возрасте от года до десяти таращились на Максима. Не все из них ещё знали, что их отцы вот так не вернутся с войны.
Алексей был настолько рад, что даже заплакал. Слёз своих не стеснялся.
Несколько дней Мария ходить не могла. Потом стала подниматься. Вены на ногах были раздуты. Ходила, опираясь на трость, сделанную для Марии сыном Евгеньки Андреем.
На рукояти была выжжена надпись: «Мамария». Удобную трость оценили и другие сельчане. Андрей, приезжая в село, принимал заказы и привозил в следующий раз новые трости. Денег ни с кого не брал.
В сентябре 1945 года у Марии родился внук Корней Николаевич Полянский. В том же сентябре родила и Евгенька сына, которого назвала Глебом.
Глеб Валентинович в детях души не чаял. Но однажды не вернулся с работы. Это было в ноябре. Евгенька чуть с ума не сошла. Ворвалась к Марии в дом с грудным ребёнком на руках и закричала:
— Это всё твой Петька виноват! От его деяний люди пропадают.
Калмычка смотрела на Евгеньку спокойно, а та продолжала:
— Оставлю тебе всех, одним больше, одним меньше! Мне теперь без Глеба жизни нет никакой.
— Оставляй, — вступился за Марию Максим. — Лишним не будет.
На глазах Марии были слёзы.
Евгенька вылетела из дома Марии пулей и несколько лет они не общались.
Глеб Валентинович вернулся весной с очень молоденькой женщиной и двумя девочками погодками.
— Софочка, — пискляво говорил Глеб, то и дело снимая и протирая очки. — Вот тут проходили самые трудные годы войны.
Женщина кивала головой. Молчала.
Глеб Валентинович оказался женатым человеком. В первые дни войны его жену и дочь эвакуировали в другой город. Он ушёл на фронт. Там практически полностью потерял зрение, его комиссовали. Но связь с женой была утеряна.
Жить в одиночестве не хотелось, а тут как-то само собой подвернулась Евгенька. Роман закрутился, и мужчина женился второй раз. О семье своей не рассказывал. А тут вдруг домой захотелось, сердце было не на месте. А там оказалось, что жена и дочки живы и только недавно вернулись.
Пришлось рассказать о второй семье. Софочка отнеслась к этому на удивление спокойно.
Когда увидела соперницу, измерила её оценивающим взглядом и сказала:
— Ну всё, мужиками нынче не разбрасываются.
Глеб стоял рядом с опущенной головой.
Евгенька от неожиданности даже ни слова не сказала.
Гости отбыли в тот же день.
Потом Глеб писал письма. В каждом просил прощения. Евгенька на письма не отвечала. В 1948 году письмо было подписано незнакомым почерком. Евгенька развернула его и прочла: «Дорогая Евгения Петровна! Сообщаю вам, что наш с вами общий муж скончался ранним утром 17 февраля сего года. Молитесь…»
Но пока до этого письма было два года. Евгения Петровна, несмотря на предательство мужа, держалась стойко. Её пригласили работать в школу, вести кружок по рукоделию для девочек. Руки не забыли то, чему научила когда-то мать следователя Андрея.
Желающих научиться вязать и ткать было много. Среди Женькиных учеников были и мальчишки. На занятия Евгенька брала с собой годовалого сына. Старшие дети ходили в детский сад.
Дети её сына Андрея учились в сельской школе. Андрей с Олей по-прежнему работали в тяжёлом графике, и решено было детей оставить у Марии.
Евгенька часто встречала своих внуков. Они здоровались, но не общались и кружок рукоделия не посещали. Дети знали, что это их родная бабушка, но роднее была всё-таки Мария.
Проблему с ногами у Марии поехали решать в Москву в мае 1946 года. На этом настоял Максим.
Оставив детей на Николая и его жену, на три месяца уехали в Москву. После операции Мария еле ходила. Максим не торопился возвращаться домой. Ухаживал за женой. Снимали комнату в пансионате при больнице. Домой вернулись лишь к сентябрю 1946 года. Но Мария так и не смогла отказаться от трости. Ходила с ней до последних дней жизни.
На месте Марии не сиделось. Устроилась на работу почтальонкой. Носила письма. Ходила медленно, но за день всё успевала.
Её шестнадцатилетний сын Алексей и сын Ивана и Ирины Матвей поступили в Костроме в медучилище.
Мальчики сдружились после войны, а до этого не было между ними взаимопонимания. Почти всегда спокойный Алексей мог подраться лишь с задиристым Матвеем. Мария никогда их не разнимала. После драк мальчишки мирились, а потом всё начиналось сначала.
Ещё одно письмо от Ивана, адресованное Маргарите, пришло в начале 1947 года.
Письмо взялся читать Максим:
— Дорогая моя Марго! Я не держу на тебя зла. Мне повезло, и я живу среди близких мне людей. Но моё сердце болит о наших детях. Я знаю, что ты проявила мудрость и взяла на себя воспитание Матвея. Горжусь тем, что ты настоящая мать! Ты главная героиня моей жизни! Только понял я это очень поздно. Хочу довести до твоего сведения следующее моё решение. Я хочу увидеть своих детей. Прошу подготовиться к моему приезду морально, чтобы не выяснять отношения. Жди, скоро буду.
— Что же он за человек? — прошептала Мария. — Страшный человек…
— Готовься, — сказал Максим Марии. — Гостя этого нам принимать придётся…
Продолжение тут
Все мои рассказы тут
Дорогие читатели! Я понимаю, что вы ждёте новую главу, но сегодня я очень неважно себя чувствую. Наберусь сил и завтра порадую вас. Спасибо за понимание.
Желаю всем здоровья, а мужчин-читателей поздравляю с праздником!