Никогда не оскудеет земля русская на подвиги и тех, кто их совершал и совершает во имя своего народа. Не всегда только наши герои получают почет и уважение сразу. О таком герое сегодня речь.
В этом году исполняется 100 лет со дня рождения одного из кавалеров этого ордена — Героя Советского Союза Владимира Карпова, человека с удивительнейшей судьбой.
Так уж получилось, что родился Владимир Васильевич 28 июля 1922 года в уральском городе Оренбурге. Но вырос и учился в Ташкенте. Как вспоминал много позже сам Карпов, школа № 61, где он учился, находилась рядом с военным училищем. Так что вместе с ним учились много детей командиров. И одним из них был сын начальника училища Юра Петров, с которым Карпов дружил и у которого часто бывал в гостях.
- «Уже ближе к окончанию школы я как-то услышал от его отца, Ивана Ефимовича Петрова: „А ведь из тебя, Володя, получится хороший командир. Поступай в училище“, — рассказывал автору этого материала уже в начале нового, 21-го века Владимир Васильевич Карпов. — Я, действительно, был тогда здоровым, крепким парнем, занимался боксом. Правда, мне ещё не исполнилось восемнадцати, о чём я и сказал Ивану Ефимовичу. „Ничего, ты в свои семнадцать с половиной выглядишь на все двадцать, — ответил он. — А потом, я начальник училища — мне и решать“. Так я и стал курсантом».
Нечего и говорить о том, что это было судьбоносное решение — связать свою судьбу с военной службой. Но именно этот шаг и привел парня не только в ряды Красной, а затем и Советской армии, но и обессмертил его имя, сделав впоследствии знаменитым на всю страну. Так уж получилось, что в 2006 году мне удалось встретиться с Владимиром Васильевичем и взять у него интервью. Но почему-то именно накануне 23 февраля вспомнился еще один аспект судьбы легендарного писателя, а во время войны — не менее легендарного разведчика, о чем он сам поведал мне в нашей беседе более 15 лет назад.
- «Проучился я два года. И на 23 февраля 1941-го намечался выпуск командиров — продолжал он. — Каждому из нас сшили по индивидуальному заказу всю форму от гимнастёрки до шинели (не то, что сегодня, когда обмундирование выдают со склада). У меня всё было готово к госэкзаменам… И вдруг 4 февраля, за 19 дней до выпуска, меня арестовали».
- «За что?», — вырвалось у меня тогда. Вот как ответил на этот вопрос сам интервьюер…
- «Все поэты — вольнодумцы. Высказывал крамольные мысли и я — о том, что Ленина забывают, что Сталин не был вторым после него человеком в революции. По тому времени это — большой криминал, антисоветская агитация, — признавался тогда Владимир Васильевич. — Нашлись стукачи, которые доложили, „куда следует“, и я оказался в одиночной камере подземной тюрьмы НКВД. Меня судили и дали пять лет лагерей и три года лишения прав после отбытия наказания. Я попал в „Тавдинлаг“ — это Северный Урал: тайга, глушь, морозы по 50−60 градусов. А работать пришлось на лесоповале — тяжелейший труд: лесину-то свалить ой как непросто. Особенно трудно сучья обрубать прыгая в глубоких сугробах. И рабочий день — от темна (с шести утра) и до темна. Вот такая была лагерная жизнь».
Логичный вопрос: неужели крепких, сильных парней не могли отправить на фронт?
Карпов, как и многие другие, конечно же, писал письма в правительство и лично Михаилу Ивановичу Калинину. Просил отправить его на фронт.
- «Я ведь почти командир, здоровый, спортивный, чемпион Средней Азии и Среднеазиатского военного округа по боксу. И вот в один из дней в конце 1942 года пришло освобождение с направлением в штрафную роту — вспоминал Владимир Васильевич. — К тому времени я отсидел почти два года. Давно отгремела Московская битва, а Сталинградская была в самом разгаре, и потери в Красной Армии были очень большими. А так как на фронт всех, кого могли, уже призвали, то и выбирали по лагерям ребят помоложе, поздоровее — не таких уж больших преступников (по делам это видно). С нашего лагпункта отобрали человек десять, вызвали на вахту».
А там, по словам Карпова, сидит этакий амбал с «вот такой ряхой», проверяет документы на освобождение и цедит сквозь нижнюю губу: дескать, зря их всех выпускают — все равно в первом же бою убегут к немцам.
- «На стене перед ним висел плакат „Ордена и медали СССР“, — вспоминал Карпов. — И я тогда сказал ему: „Вы, гражданин начальник, напрасно так плохо думаете о людях — я, может быть, ещё орден получу“. В действительности же всё, что было изображено на этом плакате, я в конце концов заслужил, — даже то, чего не было на нём и что учредили уже во время войны». А это десятки заслуженных боевых орденов и медалей.
А дальше действительно были суровые версты войны и штрафбат, в который определили молодого бойца.
Во время нашей беседы, помню, я, пользуясь случаем, решил спросить у заслуженного героя, ветерана о том, о чем тогда думал не только я, но и многие — а действительно ли бойцы, поднимаясь в атаку кричали «За Родину!» и «За Сталина!»? И услышал в ответ:
Кричали и «За Родину!», и «За Сталина!». Более того, коммунисты, которых так все ругают сегодня, поднимались в атаку первыми.
Но лично меня в беседе с прославленным героем поразило другое. Когда и после первого боя, и после второго, и позже из более чем сотни штрафников в живых осталось всего несколько человек, комбат все никак не мог поверить, что Карпов жив, тогда он попросил его выйти из помещения и посмотреть — может быть, он ранен и, следовательно заслуживает снятия судимости как смывший ее кровью. Но ранений, как ни проверял молодой офицер, не было. Но была героическая служба и — «языки», которых регулярно приносил в расположение своего батальона Карпов. Более того, он был признан лучшим разведчиком по итогам нового 1944 года, когда в Главпуре (Главном политуправлении Красной армии) подсчитали, что лично и в составе группы сослуживцев Карпов взял 79 языков противника.
И тогда командир подписал наградные документы о присвоении ему звания Героя Советского Союза и послал их в Москву. Ответ из Москвы пришел быстро — почти окрик: вы, дескать, хоть думайте — кого представляете к такому высокому званию — врага народа! Причем эта история повторилась трижды. Но в 1944 году, после того, как Карпов выполнил особо важный приказ и принес из-за линии фронта ценные и нужные для наступления карты, представление в Москве все-таки было удовлетворено. И Владимиру Карпову, еле живому после тяжелого ранения сообщили уже в медсанбате о присвоении ему звания Героя Советского Союза.
Потом была служба в ГРУ Генштаба ВС СССР. А после войны — еще и карьера писателя, причем, довольно успешная: Владимир Карпов является автором десятков произведений о войне, за некоторые из них он даже стал Лауреатом Государственной премии и других наград. А некоторые его произведения стали бестселлерами.
Владимир Васильевич избирался народным депутатом СССР и был секретарем Союза Писателей СССР. И, конечно же, он вел большую работу по патриотическому воспитанию молодежи.
- «Писатель смотрит не только вдаль, но и назад, учитывая старый опыт, — причём, должен делать это объективно, — признавался в той нашей беседе Владимир Васильевич. — А почему у нас долго не было патриотического воспитания и духа, так это потому, что его разломали. Сейчас фактически идет Третья Мировая война. Как ни странно, многие об этом даже не подозревают. Это идеологическая война — без применения орудий и пороха. И суть её в так называемой доктрине Даллеса: навязать все моральные пороки нашим людям, особенно молодёжи. Сделать алчность, ложь, развращённость нормой жизни. И, в конце концов, развалить страну, что, собственно, и случилось в 1991 году. Так что наши противники тогда даже отчасти праздновали победу. Но, как говорится, не говори „гоп“, пока не перепрыгнешь!».