Всё в этом художнике удивительно, и больше всего – то, что эта «удивительность», в общем-то, незаметна. Мы привыкли к тому, что Ватто - это создатель "галантных празднеств", и ему положено стоять у истоков живописи в стиле "рококо". Ну что ещё он мог писать, как не утонченных дам, галантных кавалеров, актеров и актрис, развлечения, игры и забавы?
Когда сегодня произносится слово «рококо», на ум приходят завитушки, кружева, широчайшие кринолины, умопомрачительные парики, деревья, подстриженные в форме шаров и конусов, менуэты, фейерверки…
А ведь ничего из этого у Ватто нет. Все эти характерные "завитушки стиля" появятся гораздо позже. И деревья не подстрижены. И парики в глаза не бросаются. Порой встречаются танцы, но танцует, чаще всего, одна пара. Зато много музицируют, много флиртуют, много играют. В смысле, притворяются тем, кем в действительности не являются. Порой кажется, что это одна и та же группа актеров, занятых в сценах из разных пьес. Они изображают то благородных дам и кавалеров, то неизбежных пастушек и пастушков, то почти что самих себя – персонажей итальянской комедии «дель арте»... И в каком-то смысле так оно и есть – у Ватто почти всё – игра, и почти всё – притворство. Почти.
Да и моделями ему часто служили именно актёры. С «Комеди Франсез» у него были налажены тесные контакты, настолько тесные, что не обыграть эту тему в наши дни в сюжете фильма было бы невозможно. И фильм был снят. Он вышел на экраны в 2007 году, называется "Тайна Антуана Ватто" и, по-моему, у него есть немалые шансы понравиться зрителю. Во всяком случае, тем, кто любит атмосферное кино без особо яркого сюжета, но с настроением и с лёгкой интригой.
Однако, тут я сильно забегаю вперёд. Надо же дать хоть краткую биографическую справку о самом художнике.
И тут придется не раз и не два столкнуться с разными неясностями и догадками. Даже год рождения Ватто известен лишь приблизительно — 1684-й. Место рождения — городок Валансьен. Отец — кровельщик, ярко выраженный представитель «третьего сословия». Абсолютно ничего «галантного». То есть, среда, в которой рос мальчик, никак не способствовала его превращению в одного из самых утонченных живописцев своего времени.
В начале 1700-х, то есть в возрасте примерно 16 лет, Ватто едет в Париж. Вместо учебы сразу начинает работать — копировать произведения других художников за какие-то, как сказали бы сейчас, «смешные деньги». Но молодому человеку, конечно, было не до смеха — он едва зарабатывал на жизнь. Каким-то образом (точных сведений нет), он свёл знакомство с Клодом Жилло, художником, в творчестве которого впервые возникают «галантные» мотивы, и посещал его мастерскую на протяжении четырех лет. Жилло ему благоволил и даже предоставлял жильё.
Около 1708 года Ватто покидает наставника (причины ухода опять-таки неясны). Новым наставником Антуана становится живописец Клод Одран. При этом молодой человек продолжает работать, необходимость питаться, как говорится, никто не отменял. Правда, заказы становятся масштабнее — многообещающему молодому живописцу доверяют уже росписи парижских особняков. Он грезит поездкой в Италию, но... не случилось. Вместо этого он ненадолго уезжает в родной Валансьен, а уже в 1711-м возвращается в Париж.
Очередной удачей становится знакомство с королевским казначеем Пьером Кроза (в его биографии эти таинственным образом возникающие знакомства вообще играют очень важную роль). В 1714 году этот финансовый деятель, и по счастливому стечению обстоятельств, коллекционер, даже предлагает живописцу поселиться в его загородном доме. Но ещё раньше, в 1712-м, Ватто становится кандидатом в члены Королевской Академии живописи и ваяния. Художник Шарль Лафосс, также бывший протеже Кроза, намекает ему, что с его талантом он не только будет принят, но и станет украшением Академии. Чтобы стать полноправным членом, требовалось, однако, в двухлетний срок создать программную картину. И тут этому «баловню судьбы» снова неслыханно везёт — ему позволяют самостоятельно выбрать сюжет произведения!
И мало того, выбранный сюжет - "Паломничество на остров Цитеру (Киферу)" (имеющий весьма отдаленное отношение к мифологии - источником стала пьеса Флорана Данкура), художник решает по-своему, не говоря уже о том, что работает над ним пять лет вместо положенных двух.
Решает по- своему - то есть, настолько, что, когда картина предстает на суд Академии, члены комиссии не знают, по какому классу "аттестовать" художника, и, в конце концов, придумывают для него ту самую особую формулировку, принимая его в свои ряды как представившего картину с изображением "галантного празднества".
Чтобы понять, насколько это необычно, нужно вспомнить жесткую классификацию произведений по жанрам, существовавшую в академической живописи на протяжении столетий. Незадолго до рождения Ватто, в 1669 году, теоретик французского искусства Андре Фелибьен сформулировал теорию жанровой иерархии, где главенство принадлежало исторической живописи. Затем, по степени убывания "высоты жанра", шли портрет, бытовая живопись, пейзаж и натюрморт.
И, чтобы по достоинству оценить творчество Ватто, надо понимать следующее. Писать вот так просто изящные постановки из костюмированных исполнительских групп ни до, ни после Ватто совершенно не было в заводе. Он не изобрёл этот жанр, но он вывел его на авансцену и остался единственным, кто в основном придерживался его в своём творчестве. Другие писали сюжет. Порой он служил только предлогом для того, чтобы показать фигуры в эффектных позах, с выразительными лицами, живописными аксессуарами. Но сюжет, как стержень, основа композиции, был всегда. Чаще всего – сцена из античной или библейской истории. Или батальная сцена – битва, поединок, на худой конец охота (битва со зверем). Или бытовая сцена, которую можно было бы описать понятной фразой, соответствующей происходящему на картине – сбор урожая, трапеза, урок музыки, чтение письма…
Сказать. что сюжеты Ватто не очевидны - значит ничего не сказать.
Искусствоведы порой сетуют на то, что мастер не датировал свои картины, и, хуже того, – никак их не называл. Все названия, которые мы читаем в музеях и альбомах репродукций – это дело рук его поклонников и исследователей творчества. А по-моему, это ещё и часть его общей творческой установки.
Когда Ватто изображает античную сцену, скажем, Юпитера и Антиопу, или Суд Париса, ему, при всем мастерстве исполнения, ощутимо тесно в рамках сюжета. Кажется, он только тогда бывает собой, когда может свободно расставлять по сцене нужное ему число действующих лиц. И возможно, он даже не знает заранее, что именно у него получится! Соотечественник Ватто, Александр Дюма, говорил (разумеется, много позже): «История – это гвоздь, на который я вешаю свою картину». Так вот, Ватто научился обходиться в своих картинах вообще без «гвоздей». Он берет достаточно условных персонажей и заставляет их соприкасаться, слегка взаимодействовать, создавая лёгкий, подвижный узор из жестов, деталей, силуэтов. Ключевым моментом создания образа является выстраивание мизансцены. И хотя этот прием - чисто театральный, он, вместе с тем, и очень жизненный! Ведь в жизни, в отличие от искусства, мы именно так, слегка, контактируем друг с другом. Мы чаще играем роли, чем проявляем свою истинную сущность.
Прекрасно сказал об этом наш искусствовед Сергей Даниэль, сравнивая особенности манеры Ватто и Рубенса (как типичных представителей рококо и барокко): «…Там, где у Рубенса мы найдем витальную мощь, откровенное вожделение плоти, сплетение тел, страсть как таковую… — Ватто, как правило, предпочитает соблюдение известной дистанции, умолчание, „очей и знаков разговор“.
Самые лучшие и характерные картины Ватто, на мой взгляд - те, в которых нет никакой границы и никакой разницы между сценой и "лоном природы". Так бывает во сне, когда ты после комнаты вдруг сразу оказываешься в лесу, не проходя сквозь дверной проём. И в них всё движется и мерцает, даже если герои сидят неподвижно. Струятся складки атласных одежд, порхают необыкновенно изящные руки, распускаются и тают улыбки. Сюжет во многих его картинах, в общем-то, один и тот же. Определение «галантное празднество» описывает его довольно удачно, но не вполне точно и не до конца. Во всяком случае, «празднество» здесь – это не столько праздник (их Ватто как раз почти не изображает), сколько «праздное времяпрепровождение», досуг. «Изящное времяпрепровождение» - вот каким был бы адекватный перевод. И даже из этой витиеватой формулировки кое-что выпадает.
То тут, то там в его картинах возникает какая-то рефлексия, какое-то, как сказал бы наш современник, "зависание". Его, как правило, демонстрируют единичные фигуры, не вовлеченные ни в какое действие. Вот одинокий кавалер, отвернувшись от группы музицирующих и веселящихся участников единого действия, стоит, уставившись на мраморную статую. Вот в композиции возникла опять-таки одинокая, и как будто даже лишняя женская фигура. И, конечно, самый явный пример - это знаменитый "Жиль".
Действие происходит где-то за главным персонажем и, скорее всего, чуть ниже по склону холма. А этот юноша в образе паяца в нём не участвует, спокойно стоит на тропинке лицом к зрителям. Он - один из героев комедии, или, может быть, трагикомедии - об этом свидетельствует его костюм. Просто он как-то выпал из хода пьесы. Почему и надолго ли? Ответа мы не знаем. Впечатление остается такое, как будто в заданном порядке событий образовалась пауза, не заполненная ничем, кроме попытки уйти в себя.
Быть может, это портрет? Но тогда зачем такой замысловатый антураж? Как бы то ни было, необычная композиция сделала эту картину и единственной в своем роде, и ещё одной из многочисленных "тайн Ватто".
Кстати, о фильме. Он, по-моему, очень точно попал в стилистику творчества самого художника. В нём много пауз, много умолчаний, и повествование - неторопливое, напоминающее какой-то сложный узор. Я бы сказал, что этот фильм "держит дистанцию" именно так, как герои Мастера. В основе сюжета - попытка раскрыть "тайну" время от времени появляющейся в его картинах женской фигуры, всегда повернутой к зрителю спиной. Что ж, эта тайна Ватто ничуть не хуже других. Но, повторю, она - далеко не единственная.
А стоящая спиной к зрителю фигура действительно присутствует у художника то в одной, то в другой композиции. Вот и в одной из его последних - точнее, самой последней работе она есть...
Эту картину принято считать "завещанием" Ватто. Необычно крупная для него по формату, она действительно должна была выполнять роль уличной вывески. Художник сам предложил ее исполнить торговцу картинами Жерсену, у которого жил некоторое время, уже будучи сильно болен. Чахотка - разновидность туберкулеза, от которой в те времена не было эффективного лечения. Болезнь еще усугубилась после пребывания в сыром климате Англии, где художник провел около года.
Позади было множество работ, громадный успех и признание. Всё зрелое творчество Ватто укладывается в каких-то пять - семь лет. Подобно многим гениям, он угас в тридцать шесть - роковой возраст - успев сделать много, очень много. Около 200 картин, и огромное количество набросков и рисунков. Два ученика - Жан-Батист Патер и Николя Ланкре. И множество неразгаданных тайн, которые ещё ждут своих исследователей.
Вы можете прочитать другие мои публикации о художниках:
Буду, как всегда, признателен за комментарии, лайки и подписки.
