Немцы с самых первых дней войны верили в свою решительную и молниеносную победу. Уже через месяц после нападения на Советский Союз они принялись бомбить Москву. Первый налет бомбардировщиков Люфтваффе 22 июля 1941 года был успешно отражен, но уже 24 июля немцам удалось сбросить на столицу 300 тонн фугасных бомб.
Немцы даже не рассматривали вариант ответных мер со стороны Советского Союза. Немецкая пропаганда хвастливо заявляла, что вся советская авиации разгромлена. Герингу даже приписывали фразу: "Ни одна бомба никогда не упадёт на столицу рейха!", хотя на самом деле его настоящая речь гласила, что ни один вражеский бомбардировщик не достигнет Рура и была произнесена в 1939 году.
И у Советского Союза действительно было не так много возможностей ответить немцам. Одну из таких предоставил аэродром "Кагул" на эстонском острове Эзель, который уже находился в тылу у быстро продвигающихся немецких войск, но все еще был подконтролен Красной армии. 26 июля на совещании у Сталина командующий ВВС ВМФ генерал-лейтенант Семен Федорович Жаворонков вместе с адмиралом Николаем Герасимовичем Кузнецовым предложили нанести ответный удар по Берлину. Сталин одобрил план.
Началось подробное планирование операции, которое вскрыло ряд трудностей. Дальность полета составляла около 900 километров в одну сторону. С такой задачей могли справиться только бомбардировщики ДБ-3, ДБ-ЗФ и новые ТБ-7 и ЕР-2. Аэродром на острове Эзель не был предназначен для взлета этих самолетов. Длины взлетной полосы было недостаточно.
Да и с "грузоподъемностью" для такого расстояния были проблемы. Самолеты могли нести лишь ограниченный запас бомб до 500 килограммов. Получалось либо одну по 500 килограмм, либо две по 250. Кроме того, для преодоления немецких средств ПВО нужно было лететь на довольно большой высоте.
Для проведения операции отобрали 15 экипажей из состава 1-го минно-торпедного авиационного полка Балтийского флота. Командиром ударной группы был назначен советский летчик, командир полка, капитан Петр Ильич Хохлов.
В начале августа 1941 года из Кронштадта вышел морской караван, который пройдя через заминированный Финский залив и уже захваченный немцами Таллин доставил груз и технику для удлинения полосы на остров Эзель. 6 августа был осуществлен разведывательный полет на Берлин по результатам которого было установлено, что немецкая оборона расположена вокруг города радиусом в 100 километров и обеспечена прожекторами, которые способны действовать на дистанции до 6 тысяч метров. Это существенно усложняло задачу.
7 августа 1941 года, вечером в 21.00, ударная группа из 15 бомбардировщиков ДБ-3 поднялась в воздух с аэродрома Кагул и взяла направление на Берлин. Командовал группой полковник Преображенский, капитан Петр Ильич Хохлов был назначен штурманом. Звеньями командовали капитаны Василий Алексеевич Грешников и Андрей Яковлевич Ефимов.
Выход в эфир был строго запрещен. Полет проходил на высоте 7 тысяч метров. Температура за бортом составляла около -40 градусов, от чего промерзали стекла кабин и очки шлемофонов. Долгое время приходилось пользоваться кислородными масками. Тем не менее немецкие средства ПВО засекли наши самолеты еще на подлете и... приняли их за свои.
Немецкие зенитчики посчитали, что на базу возвращаются самолеты Люфтваффе и сигналами предлагали им приземлиться на своих аэродромах. Самолеты, конечно же, предложение не приняли, и продолжили выполнение задачи. В 1.30 они уже были над Берлином. Как гром среди ясного неба на "немецкие головы" посыпались авиационные бомбы.
Пять советских бомбардировщиков нанесли удар по самому Берлину. Остальные по берлинскому предместью и Штеттину. Налет был настолько неожиданным, что немцы даже не сразу включили светомаскировку. Правда очень скоро они опомнились и открыли огонь по советским самолетам. Отследить насколько успешным был налет в таких условиях было сложно, однако радист Василий Кротенко наконец прервал радиомолчание:
Есть! Докладываем Преображенскому и Хохлову. В Берлине гаснет свет, кварталы один за другим погружаются в темноту. Быстро включив тумблер передатчика, радирую:
— Мое место Берлин! Задание выполнено. Возвращаемся на базу.
Вокруг самолета клокотали разрывы зенитных снарядов. Вряд ли дотянем до Балтийского моря, собьют, мелькнула тревожная мысль. Она исчезла, когда я увидел, с каким искусством Преображенский маневрирует, и мы уходим от разрывов. (Источник: Михайловский Н. Г. Тайна аэродрома «Кагул» // Таллинский дневник)
Немцы после налета так и не поняли, чьи самолеты только что пролетели над их головами. Ни одного бомбардировщика им сбить не удалось, тем не менее немецкое радио немедленно сообщило, что ночью крупные силы британцев, около 150 самолетов, пытались отбомбиться по Берлину. Из 15 прорвавшихся самолетов сбито девять. Сразу же в ответ на это сообщение BBC выпустило свое, где говорилось, что британская авиация ночью 7 и 8 августа никаких налетов не совершала.
Лишь 10 августа советская газета "Правда" высмеяла ситуацию раскрыв реальное положение дел и опубликовав юмористическое стихотворение Маршака:
Седьмого несколько машин Бомбили с воздуха Берлин, Забился Геббельс в свой подвал И по привычке написал: "Машин английских сбито шесть, В берлине раненые есть"
— Как? — удивились англичане, Проснувшись в утреннем тумане:
— Кажись, из наших ин один Не залетал вчера в Берлин. А если мы там не летали, То немцы сбили нас едва ли!
И вдруг послышались слова: «Вниманье! Говорит Москва! Седьмого в ночь район Берлина Бомбил отряд наш боевой, И все советские машины Вернулись в целости домой». Услышав эту передачу, Был Геббельс очень озадачен, Его смутил вопрос один: «Откуда взял я шесть машин? Выходит, снова сел я в лужу — И, к сожалению, в свою же!». (Газета Правда. "Загадочная история" от 10 августа 1941 года, номер 22- (8628).
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые статьи и ставьте нравится.