После путешествия Петра Первого по Европе против Швеции образовалась коалиция: Россия, Польша, Саксония, Дания. По мнению царя, скорая победа была гарантирована. Руководство Польши и Дании было уверено само и уверяло царя, что в Швеции сильный голод и страна на пороге мятежа, а семнадцатилетний король Карл XII сумасброден и не готов к управлению страной. Но так ли это было?
Между тем, Петр не спешил начинать боевые действия, так как Россия еще формально находилась в состоянии войны с Турцией. Лишь в августе 1700 года в Москве было получено известие о том, что в Константинополе русский посол Украинцев подписал перемирие с турками сроком на 30 лет. По этому случаю вечером Петром I был устроен фейерверк (куда же без фейерверка!) Народ, смотря на расцвеченное огнями небо недолго радовался миру. Спустя десять дней с Красного крыльца дьяки прочитали новый Государев указ об объявлении войны со Швецией.
Получив долгожданную свободу рук, Петр не подозревал, что, по иронии судьбы, число его союзников сократилось. За несколько дней до объявления войны, датский король Фредерик IV подписал в Травентале мир с Карлом XII. Дания выбывала из войны, а вместе с ней — весь датский флот, столь необходимый союзникам – ни у Петра I, ни у его союзника короля Августа II флота не было.
К этому времени война становились преимущественно сезонными. Передвижения войск начинались весной и продолжались до осени, когда военные действия прекращались, части распускались по домам или располагались на зимних квартирах.
Для ведения боевых действий в неудобное осенне-зимнее время нужны были веские причины. Были ли они у Петра, или царь пошел на поводу собственного нетерпения? Причины были: Петр обещал вступить в войну со Швецией после заключения мира с Турцией. И только когда это случилось, царь, выполняя союзные обязательства, не мешкая, выступил со своим войском к Нарве.
Саксонский курфюрст Август II в это время вел борьбу в Лифляндии, но Петр уже знал, что дела его там обстояли неважно. Рига устояла, заставив саксонцев отступить от ее бастионов. Зато перед царем открывался шанс отличиться, прервать череду неудач и взять Нарву.
Трудно сосчитать, сколько раз русские армии подступали к этой, некогда возведенной на реке Нарове, крепости. Иные из этих подступов были удачными, как в 1558 году, иные заканчивались «невзятием нарвским», как это случилось в 1590 году. Уже в дороге Петр получил первое, не вселявшее оптимизма известие о своем противнике. Почерк молодого короля отличался дерзостью и стремительностью.
В конце августа 1700 года Петр I выступил из Москвы к Нарве. Главные силы русской армии составляли две дивизии (генеральства) Автонома Головина и Адама Вельде, а также гвардейские полки — Семеновский и Преображенский. Кроме регулярных, частей к Нарве направлялись конные дворянские сотни.
К началу XVIII века дворянское конное ополчение сохранилось в немногих странах, которые только начали создавать армии нового типа, что требовало много времени и средств. В дворянских сотнях, отданных под начало Б.П. Шереметева, кроме московских ополченцев было значительное число новгородских и смоленских дворян, всего около шести тысяч человек, материальное положение которых позволяло явиться на службу «конно, людно и оружно». Ждали подхода девяти полков генеральства Н. Репнина, но князь замешкался и не успел подойти к началу сражения. 22-го сентября передовые части, в составе которых был царь, подошли к Нарве и сразу же стали возводить батареи и шанцы. Ров, вал и «испанские рогатки» завершили внешнюю линию обороны.
20-го октября начался обстрел крепости. Несмотря на внушительное число орудий, осадный парк представлял собой бессистемное сборище разнокалиберных орудий, отлитых в разное время. Так, самое мощное орудие — сорокафунтовая пищаль «Лев» — было отлито за 110 лет до осады мастером Чоховым, создателем знаменитой Царь-пушки. Большие трудности возникли из-за пороха. Он оказался такого низкого качества, что едва добрасывал ядро до крепости. Для мортир бомбы быстро закончились, поэтому из них стали стрелять камнями.
Шведы подошли к Нарве 18 ноября 1700 года. В канун появления шведского короля под Нарвой, Петр I оставил армию и устремился в Новгород. В «Истории Северной войны» говорится, что «оценив обстановку, Петр I решил отъехать в Новгород с тем, чтобы ускорить присылку под Нарву подкреплений и боеприпасов». Но, «увы нам»! Личность Петра I не вписывается в рамки привычных схем. Петр неоднократно проявлял смелость, и даже рисковал жизнью без нужды, как, например, в шторм на яхте в Белом море. Но у него периодически случались приступы панического страха. Пример тому — ночь с 7-го на 8-е августа 1689 года, когда Петр, услышав, что-де сторонники Софьи идут на Преображенское, бежал в Троице-Сергиев монастырь, бросив на произвол судьбы мать, молодую жену и потешные войска. Позже был приступ страха и во время Прутского похода.
Перед отъездом царь назначил командующим фельдмаршала герцога де Круа. Но герцог за два месяца пребывания в России мало что успел понять и узнать. Сам он попытался отказаться от назначения, но Петр отказ не принял. На военном совете с новым командованием было принято решение оставаться в траншеях, и под прикрытием валов и рогаток встречать противника. Исходили из того, что шведский король станет поступать, как принято, то есть неспешно подойдет к русскому лагерю, после тяжелого перехода даст продолжительный отдых своим войскам. Но Карл XII не стал даже ждать отставших, а предпочел атаковать почти с ходу (все-таки дав небольшой отдых).
Король выстроил полки в две штурмовые колонны и 19 ноября утром двинулся на русские позиции. Сам Карл в окружении драбантов-телохранителей занял место в центре. Сражение начала шведская артиллерия, сосредоточенная в местах прорыва. Русские отвечали, не выказывая желания выйти из окопов и схватиться с неприятелем в поле. Тогда Карл ввиду своей армии сошел с лошади и стал молиться о победе. Затем, обняв ближайших к нему солдат, приказал дать сигнал к штурму.
Было около двух часов пополудни. Под барабанный бой и клич «С нами Бог!» шведы кинулись в атаку. Словно им подыгрывая, в лицо русским солдатам неожиданно ударил заряд снега. Шведские гренадеры, шедшие в головах колонн, закидали рвы фашинами, разметали рогатки. Видимость упала до тридцати шагов. Огонь не остановил атакующих. Быстрота и слаженность сделали свое дело. Шведы сходу преодолели укрепления и обрушились на полки И. Ю. Трубецкого. Удар двух колонн был направлен так, чтобы отрезать фланги от центра.
Для армии прорыв боевых порядков — тяжелое испытание. Спасение в стойкости войск и энергичных ответных мерах. Такое по плечу опытным, закаленным воинам. Петровская армия ни тем, ни другим похвастаться не могла. Момент атаки был выбран противником очень удачно. Небо покрылось тучами, поднялась метель при сильном холодном ветре, бившая прямо в глаза русским. Центр был прорван, опрокинутые полки Трубецкого побежали, увлекая левый фланг Головина.
Командование теряло управление. «Немцы нам изменили!» — раздались крики среди обезумевших солдат, начавших избивать своих офицеров. Герцог де Круа со своим штабом предпочли для собственной безопасности сдаться в плен. Однако там, где удалось сохранить строй, солдаты продолжали драться.
Между тем, шведы двинулись левой колонной к мосту, а правой — к деревне Юала (см. карту сражения). Несмотря на критическое положение, далеко не все части поддались панике. На левом фланге центром стала дивизия генерала Вейде, успевшего привести войско в порядок. На правом фланге сопротивлялись Преображенский и Семеновский полки, которые не собирались бежать. Огородившись повозками (здесь располагался артиллерийский парк), они отразили противника.
Король Карл XII, заслышав перестрелку, устремился в одиночестве на выстрелы и едва не погиб — вместе с лошадью завяз в болоте. Подоспевшие драбанты с трудом вытащили короля, оставившего сапог и шпагу в болоте. Несмотря на это происшествие, Карл примчался к месту боя и возглавил атаку своих гренадер. Но перелома в сражении не произошло. И тогда прозвучала уважительная фраза короля в адрес противника: «Каковы мужики!»
Поскольку королю удалось взломать оборону на сравнительно узком участке фронта, целые полки русских оказались в стороне от боя. Учитывая, что у Карла почти не осталось резервов, вмешательство свежих русских частей могло поставить шведов в трудное положение. Когда левая колонна шведов погнала солдат Трубецкого к единственному мосту, произошла давка, под тяжестью отступавших настил не выдержал, надломился, это усилило панику, кто-то кидался в холодную воду и тонул. Переправа через реку Нарову дорого обошлась и Борису Петровичу Шереметеву. Из его «дворянской сотни» утонули во время переправы до тысячи всадников. Отсутствие единого командования, а главное — отсутствие стремления и воли предпринять решительное действие, способное переломить сражение, парализовало русскую армию.
Осенние ранние сумерки развели сражавшихся. Ночью князь Я. Ф. Долгоруков вместе с А.М.Головиным, И.И.Бутурлиным и другими генералами приняли решение о капитуляции. Последствия «злосчастной Нарвы» оказались катастрофическими. Убитыми и утонувшими русские потеряли свыше семи тысяч человек. Шведам досталась вся русская артиллерия. В плен попали 18 генералов, в том числе Автомон Головин, Иван Трубецкой, Адам Вейде, князь Василий Долгоруков, царевич Имеретинский. Первым двум пришлось ждать своего освобождения до 1718 года, пока их не обменяли на плененного под Полтавой фельдмаршала графа Реншильда. В плену оказались также около 60-ти старших офицеров, командиров полков и батальонов.
21-го ноября Карл XII торжественно вступил в Нарву. По улицам города провели 79 знатных русских пленников.
Престиж России, и без того невысокий, рухнул в одночасье. Шведы и их союзники, в первую очередь французские дипломаты, выжали из нарвской победы все возможное и невозможное. Карл XII был возведен в ранг нового Александра Македонского. Ученый Лейбниц после Нарвы объявил, что Москве уготована участь быть покоренной Швецией и приветствовал установление власти короля Карла XII «в Москве и дальше вплоть до Амура».
Первая Нарва засвидетельствовала факт отсталости России. Правда, при знакомстве с ходом сражения может показаться, что русским просто отчаянно не везло. Но это не так. На самом деле все эти случайности – от несвоевременного отъезда царя до вьюги в лицо – лишь умножили общую слабость и неподготовленность страны и армии к войне в целом.
Громкая победа шведов сложилась из мелочей, но таких, которые оттачивались и пригонялись друг к другу долгими годами; мелочей, которые требовали образованности офицеров и обученных до автоматизма солдат. Победа приходила к ним, потому что барабаны вовремя подавали сигналы, посыльные скоро разносили приказы, начальники всегда знали, что надо делать даже тогда, когда было не ясно что делать.
Но и этого было мало. Нужна была вера, скрепленная протестантской суровостью и приправленная спокойной уверенностью в силе шведского штыка и полководческой мудростью молодого короля и его советников. Такое в одночасье не создать. Такое складывается из прошлых побед, общим уровнем развития страны, её четырьмя университетами, в которых учились, кстати сказать, немало шведских офицеров и генералов.
После некоторого колебания – идти «добивать» Петра или нет – Карл XII двинулся все-таки с войском в Польшу. Сыграла роль амбициозность короля. Какую славу можно добыть, разгромив царя варваров? Иное дело — Август II, курфюрст саксонский и король польский. Из двух оставшихся союзников саксонец был признан более сильным, его следовало громить в первую очередь. Упрекнуть Карла в том, что в 1700 году он недооценил Петра, едва ли будет справедливо. В способность России быстро оправиться от поражения не верил никто.
А что же Петр?
Известна его способность проявлять необыкновенную настойчивость и энергию в кризисные моменты. Первой заботой царя после поражения – собрать оставшиеся силы. Когда улеглось первое смятение, выяснилось, что не все войска рассеяны. Разжав железную хватку шведов, пришли под своими знаменами семеновцы и преображенцы; вышли с оружием солдаты и офицеры дивизии А.Головина, подтянулись дворянские сотни. Кое-кто из полков И. Трубецкого и А. Вейде счастливо ускользнул из плена хитростью и бегством. Удача также, что к Нарве не успели подойти полки дивизии генерала Н.И. Репнина. Все эти силы, соединенные вместе, стали ядром новой армии. Одновременно были продолжены новые наборы.
Большие трудности возникли с артиллерией. Необходимо было восполнить в кратчайший срок огромный недостаток в орудиях разных типов. Из-за нехватки металла пустили на переплавку колокольный лом и «лишние колокола». С испугу собрались снимать даже медную кровлю с кремлевских теремов, потом все же сообразили, что это лишнее. Но из колокольной меди орудия получались не лучшего качества: они были непрочными из-за большого количества олова.
Одновременно мастера стали осваивать Урал, где нашли превосходную руду. С 1701 по 1704 год здесь было построено семь плавильных заводов. К концу зимы 1701 года армия получила около 260-ти пушек и мортир.
После Нарвского сражения Петр обретал душевное равновесие на свой манир. В начале декабря 1700 года он приказал графу Б.П. Шереметеву идти разорять Лифляндию и Эстляндию. Причем, зная склонность Бориса Петровича не торопиться, царь заранее ему выговорил: «не чини отговорок ничем». Такие диверсии если и не наносили большого вреда неприятелю, но благотворно действовали на русское войско, постепенно оно приходило в себя.
Зимой 1700-1701-го года в полках Шереметева насчитывалось около тридцати тысяч человек. Однако Борис Петрович по-прежнему предпочитал действовать мелкими партиями, состоявшими из казаков, татар и калмыков, больших мастеров пограбить и вовремя унести ноги. Такое «нерыцарское» ведение войны Петра I совсем не смущало, а было признано полезным для утомления неприятеля.
Выполнял Петр и военные соглашения со своим союзником Августом II. Восемнадцать солдатских полков и один стрелецкий под командованием князя Н.И.Репнина двинулся из Пскова к Динабургу на соединение с саксонскими войсками. Вот что писал фельдмаршал Штейнау о русской пехоте: «Люди вообще хороши, у них хорошие ружья, у некоторых полков шпаги вместо штыков. Работают прилежно и скоро, беспрекословно выполняют все приказания. Особенно похвально, что при целом войске нет ни одной женщины и ни одной собаки».
В 1701 году шведы попытались нанести удар по Архангельску. Король Карл XII приказал флоту организовать диверсию: сжечь город, корабли, верфи и запасы. Это должно было отбить охоту у европейских негоциантов плавать в единственный порт России. Однако операция провалилась. Шведские корабли с десантом не сумели одолеть Ново-Двинскую крепость. Корабли вели русские лоцманы, захваченные в плен. Один из лоцманов, Иван Рябов, умышленно посадил на мель шведский фрегат как раз напротив крепости. При этом Рябов был ранен, но сумел прыгнуть за борт и доплыть до своих. Кроме фрегата на мель села одна яхта. Из крепости был открыт огонь и отправлен отряд солдат для захвата судов. Опасаясь абордажа, шведы сняли людей с судов и отправились восвояси.
Но возвратимся в Восточную Прибалтику. Столкновения 1701 года там носили локальный характер. В конце 1701 года Б.П. Шереметев встретился под Эрефрестом с генералом Шлиппенбахом. Шведские дозоры вовремя обнаружили 13-тысячный отряд Шереметева, но ошиблись в его численности. Генералу доложили всего лишь о 4 - 5 тысяч русских. Шлиппенбах устремился навстречу, имея около 4 тысяч солдат и 3 тысяч ополченцев. После 5-часового боя русская пехота сбила неприятеля с позиций и заставила отступить. В качестве трофеев Борису Петровичу досталось 6 орудий и более 350 пленных. На реке Ижоре Ф. М. Апраксин потрепал другой шведский отряд под началом генерала Кронгиорта.
Восточная Прибалтика начала переходить под власть русских войск. Теперь если неприятель и мог сопротивляться, то только в крепостях.
Среди разоренных местечек оказался и городок Мариенбург. Подступил к нему Шереметев в августе 1702 года.
Жители покинули свои дома и по мосту перешли на остров, где возвышался старый замок. Построенный в XIV веке, он не мог устоять против осады, но гарнизон не сдавался, пока бомба не попала в пороховой склад.
Взрыв разнес стену замка, после чего осажденные, не дожидаясь приступа вступили в переговоры. Солдаты и офицеры гарнизона были объявлены пленными. Жители получили право выхода. Однако произошло нарушение условий капитуляции (несколько смельчаков шведов попытались взорвать крепость). Это дало повод объявить пленными всех жителей города.
Такое малозначительное событие в истории Северной войны едва ли стоило даже упоминания, не будь среди задержанных жителей некоей Марты Скавронской. Благодаря вмешательству его Величества Случая она не ушла в шведскую Прибалтику и не канула в безвестность. Ей предстояла совсем другая судьба – стать женой Петра I и императрицей Екатериной I.
Сначала Марта оказалась в плену у драгун, — Марта была свежа и привлекательна, и у драгун ее купил или отнял (есть разные версии) генерал Бауэр, затем он уступил ее фельдмаршалу Шереметеву. От Шереметева Марта попала к Алексашке Меншикову, а тот предложил ее «мин херцу». Так начиналась и имела продолжение история личной судьбы Петра.
Отвлечемся немного от сражений и вспомним о личной судьбе другого участника Северной войны - шведского короля Карла XII.
В первые годы правления Карла XII особую актуальность приобрел вопрос о будущем пфальцской династии. Необходимо было найти достойную королеву, что представлялось нелегкой задачей. Невеста должна быть подходящего возраста, принадлежать королевскому роду, исповедующему лютеранскую религию. Взоры устремились на Данию и датскую принцессу Софию Гедвигу. Говорили, что внешне она была похожа на мать Карла XII и это нравилось королю. Карл даже отправил одного из своих пажей к датскому двору, поручив ему составить отчет о принцессе. Паж составил описание, превозносящее красоту и доброту Софии.
Но дело так и не достигло решающей стадии, когда в 1700 году началась Северная война. Женитьба была отложена до окончания боевых действий. Также поступал и его отец во время войны в 70-е годы XVII века. Однако по мере того, как война затягивалась, отсутствие королевы и наследника престола стало вызывать все большее беспокойство. Но король был убежден в том, что пока продолжалась война, ему следовало оставаться холостяком. В своем письме в Данию Карл пишет пресс-секретарю Кастену Фейфу: «Что касается меня, то я женюсь, когда Господь нам дарует мир, тогда я буду искать жену, но не по причине государственных интересов. Я буду искать ту, которая действительно будет нравиться мне, и которая, полагаю, сможет полюбить меня». Рассуждения такого рода были положены в основу планов Карла XII по созданию элитного подразделения, состоящего из неженатых мужчин в преддверии норвежской компании 1718 г.
Автор: Марина Антоненко