Бывая в Европе, мы привычно восхищались чистыми улицами, ровными газонами и четким соблюдением правил дорожного движения, но не задавались вопросом, что стоит за всем этим. А за этим стоят – часто впитанные на генетическом уровне – бесчисленные ограничения, предписания, стандарты, указы, приказы, нормы и штрафы, четко регламентирующие каждую сферу жизни среднего европейца.
Ощутимые штрафы, система слежения и поощряемое доносительство делают любое нарушение весьма накладным для бюджета. Кроме того, игнорирование общепринятых норм и правил приводит к другим, не менее печальным последствиям. Так, нарушения ПДД чреваты не только штрафами от 50 до 500 евро, но и записями в едином регистре. Набрав некое количество «баллов», водитель-штрафник лишается прав и должен будет повторно проходить экзамен, что опять-таки весьма затр атно финансово и по времени. В немецком транспорте нет турникетов и редко встретишь контролеров. Но все ездят строго по билетам. Может, пугает размер штрафа до 100 евро, а может, еще сильна память о том, что при нацистах безбилетников выводили из трамвая и расстреливали. Кто его знает…
В Германии четко прописано, когда вы можете пользоваться в своей квартире стиральной машиной и даже сливным бачком унитаза, чтобы не потревожить покой соседей. Там рьяно сортируют мусор, но не из любви к природе, а потому, что активно работает так называемая полиция по мусору. И по обрывку конверта, коих приходят десятки в неделю на каждый адрес, нарушитель с легкостью будет выявлен.
С одной стороны, средний европеец четко знает, что, следуя правилам, он обеспечивает бесперебойное функционирование общественного механизма и может рассчитывать на тишину в вечернее время (ведь это прописано на уровне законодательства!). С другой же, рассчитывать при решении каких-либо задач на человеческий фактор практически невозможно. На все свои просьбы вы услышите лишь напоминание о том, что «правила есть правила». Одна славная соседка снизу как-то пришла к нам и высказала замечание, что мои домашние тапки доставляют ей дискомфорт. Рекомендовала обзавестись другими, менее жесткими, но так как нормативов на фасон домашних тапок не существует, она оставляет это на мое усмотрение.
Нам, руководствующимся в жизни, скорее, категориями человечности и совести, часто кажется, что европейцы появляются на свет с врожденным чувством порядка и законопослушания, но без внутреннего нравственного барометра. Нравственность и совесть там заменили официальные документы.
Два года всеобщей истерии только обострили культуру запретов. С первого же месяца новой реальности, с весны 2020-го, немцы послушно надели маски и не снимают их до сих пор. Они сдают тесты, чтобы собраться вместе на Рождество. Не приближаются друг к другу на расстояние ближе магазинной тележки. Не собираются компаниями и считают количество доз чудодейственных препаратов на душу населения. Помогает ли всеобщее подчинение и лишения базовых свобод преодолеть кризис? Нет. Заражаемость растет в геометрической прогрессии. Но немцы не снимают маски и будут их носить, видимо, уже пожизненно. Делают по несколько миллионов тестов в день и, похоже, напрочь забыли о загрязнении всем этим пластиком Мирового океана. Каждые две недели немецкие органы власти издают новые и новые «предписания по короне», но ни один работодатель не в состоянии отследить их соблюдение – сколько дней карантина требуется в каждом конкретном случае, сколько часов действует тот или иной вид теста и какую именно маску нужно требовать от работника. Суды завалены исками, для рассмотрения которых, по самым скромным подсчетам, потребуются десятилетия. За каждым вашим действием следят – с линейкой – ваши же соседи, а во многих городах работает анонимное приложение, где можно пожаловаться на несоблюдение кем-либо коронаограничений. По такому сигналу вас оштрафуют за объятия на улице или торчащий нос из-под маски в автобусе. Полиция перекрывает снежные склоны, где люди пытаются насладиться иллюзией свободы; задерживает Санта Клауса без хирургической маски на лице и семьи, выходящие по понедельникам на улицы против «медицинского террора».
Автор: Марина Румянцева