«Этот маленький молодой город стоит на огромном старом болоте. Раньше, до прихода людей, сюда на шабаш слетались ведьмы, здесь собирались духи лесов и рек, тут было царство мрака и тайны. И до сих пор отголоски старины слышатся в этих местах: даже сейчас, Сонечка, здесь живут не люди, а настоящие черти; вырастешь – поймёшь».
Ещё в раннем детстве я полюбила бабушкины страшилки. Мама задерживалась на работе, папа тоже редко бывал дома, и вечера, тёмные и мрачные, я проводила в компании бабушки и жутких персонажей из её сказок. Там были и Лешие, и Кощеи, и прочие из клуба русских народных преданий, но больше всего мне нравилось, когда бабушка рассказывала легенды о нашем городе: одно дело, когда всякие бабайки ходят на задворках вселенной, и совсем другое, когда что-то необыкновенное происходит на знакомых улицах и, быть может, со знакомыми людьми…
Со временем мои наклонности к мистике прогрессировали, как какая-нибудь болезнь. Сначала я накупила игрушечных скелетов, затем заказала в интернете вампирские клыки и не постеснялась прийти в них на школьную ёлку, потом перечитала все библиотечные книги про оборотней, эльфов и призраков, написала собственный мини-бестиарий прямо в тетрадке по биологии и, наконец, купила свою первую колоду Таро.
Став старше, я где-то прочитала, что город наш и правда стоит на болоте – в этом бабушкины легенды оказались правдой.
Не передать словами, как я обрадовалась, когда узнала… Боже, ведь сам Питер, отец мистики, стоит на болоте!
Я сразу поняла, что это что-то значит, что это не просто так. И тот факт, что я родилась в своего рода «маленьком Петербурге», – тоже знак, прозрачный намёк Судьбы на то, что меня ждёт Великое Будущее. Я всегда хотела стать какой-нибудь знаменитой эпатажной провидицей, взять себе псевдоним, быть Софьей Распутиной… Но то были лишь мечты. А узнав про болото, я воспряла духом, и надежда засияла для меня яркой звездой.
Но вот какая ирония: несмотря на то, что я почти с самого детства увлекаюсь мистикой, со мной никогда не происходило ничего таинственного – я даже шаровую молнию никогда не видела вживую. А кто-то из знакомых и слышал жуткий шёпот из другой комнаты ночью, и чувствовал спиной чей-то взгляд, а когда оборачивался, убеждался, что находится в комнате один. Большинству хотя бы более-менее вещие сны снились, а мне – ничего.
Было немного обидно, но, помня про болото, я не унывала: ведь все герои знаменитых фантастических историй, будь то Гарри Поттер, Василиса Огнёва или Гвендолин Шеферд, тоже сначала жили самой обыкновенной жизнью, пока ВДРУГ… Вот этого «вдруг» я терпеливо и ждала.
Как оказалось, напрасно.
Но это спойлер, простите.
Итак…
Эта история произошла в марте, в самом начале весны. Школьное утро понедельника, перемена между уроками; из коридора раздавались звуки беготни и смеха, в кабинете одноклассники оживлённо болтали друг с другом о своём, а я в одиночестве сидела за своей последней партой и дочитывала статью про переселение душ.
Неожиданно я почувствовала на себе чей-то взгляд. Подняла глаза и увидела перед собой Олю. Она нервно улыбнулась, сдержанно поздоровалась и завела непринуждённый почти-дружеский разговор о чём-то не помню о чём – я запаниковала и не запомнила, что она говорила. Мне было не по себе. Ладно бы ещё кто другой ко мне подошёл, но ОЛЯ.
С Олей мы невзлюбили друг друга с первого дня, как она перевелась в нашу школу. У этого не было причины, просто внутреннее ощущение, которое потом вылилось в открытое противостояние.
Когда я трактовала значение линий на ладонях одноклассниц, Оля закатывала глаза и будто невзначай начинала рассуждать о каких-нибудь молекулярных теориях. Когда я доставала гадательные камушки, Оля демонстративно выходила к доске писать какую-нибудь теорему вероятностей. Когда на уроке литературы я проповедовала идеи закономерности всего сущего, Оля раздражённо спорила со мной и била по моему мягкому облачку интуитивности своей тяжёлой булавой логики.
Словом, мы были слишком разные, чтобы подружиться.
И за нашими короткими, но частыми перепалками наблюдали многие в классе, и многие же замерли в изумлении, когда Оля вдруг подошла ко мне и начала что-то говорить, спрашивать и интересоваться моими ответами. Что она там говорила тогда и что я ей отвечала, я не помню: я была в шоке и запомнила лишь сам факт её внезапного дружеского порыва. Но вот прозвенел звонок на урок, Оля кивнула мне и ушла к своей парте. Больше за тот день мы с ней не разговаривали, но Оля постоянно смотрела на меня и как будто хотела что-то спросить.
Это было так таинственно, что у меня слёзы на глазах навернулись от радости!! Вернувшись домой, я с предвкушением ждала следующего дня и уже начала надеяться: «А вдруг вот оно – „вдруг“? Началось? И Оля как-то с этим связана, и, может, она вообще не Оля, а посланница из другого мира? Не просто же так, наверное, она переехала именно к нам в город и перешла именно в наш класс… Всё связано...»
И вот на другой день она ко мне снова подошла, отвела подальше от одноклассников и нервно прошептала:
– Можешь погадать мне? Срочно. Только не говори никому.
Я ожидала чего угодно – но эти слова меня удивили как ничто никогда.
Оля. Просила. Погадать ей.
«Что-то страшное грядёт», – думала я, доставая из рюкзака колоду Таро.
По такому торжественному случаю мы с Олей решили прогулять физру и, спрятавшись в туалете, начали магический сеанс. Оля мысленно задала вопрос колоде и дрожащей рукой наугад вытащила одну карту. Это был Маг, Старший Аркан.
– Маг?! – испуганно шепнула она, мгновенно бледнея.
– Да, спокойно, это очень хорошая карта. Выпадает умному сильному человеку, вполне тебе подходит, наверное, – важно трактовала значение я.
Оля меня не слушала и, отвернувшись к двери и трясясь всем телом, продолжала что-то тихо шептать.
Я не знала, что делать (я вообще не привыкла так долго контактировать с людьми), поэтому просто стояла в стороне, ожидая, пока Оля либо уйдёт, либо объяснит, что с ней такое происходит. Но она не уходила и не начинала объяснять, а только тряслась и шептала, пока вообще не начала тихо всхлипывать, закрыв руками лицо.
«Капец», – только и подумала я, но с места не сдвинулась.
Внезапно Оля обернулась, порывисто бросилась ко мне, схватила меня за плечи и принялась отчаянно трясти, сверкая красными заплаканными глазами и скороговоркой шепча:
– Соня, ты же знаешь всякие эти магические штуки, да? Порчи, проклятья?! Ты же можешь там убрать их, если надо, да? Соня, убери это у меня, забери себе, если надо, но я не хочу, Я НЕ ХОЧУ, убери, Сонь, Сонечка, я тебе заплачу, только убери, убери это, УБЕРИ ЭТО!!
Меня кольнуло неприятное предчувствие.
Через секунду это предчувствие переросло в болезненное осознание происходящего.
Прямо на моих глазах. Оля. Только что стоявшая прямо передо мной. Вдруг. ВДРУГ!! Исчезла в воздухе.
П о л н о с т ь ю.
Через мгновение Оля появилась снова, но встала чуть поодаль, как будто боялась, что я брошусь её избивать.
И правильно сделала – мне как никогда хотелось ударить человека. Вы можете представить себе, что я тогда чувствовала?! Я готовила СЕБЯ к этому с детства, думала, как Я столкнусь с чем-то таинственным, как МЕНЯ объявят какой-нибудь избранной и заберут в опасные и увлекательные приключения, МЕНЯ, А НЕ ОЛЮ, КОТОРАЯ ДАЖЕ «СУМЕРКИ» НЕ СМОТРЕЛА. Сердце застучало бешено, неистово, отдаваясь злой болью в висках и затылке; я отвернулась и всеми силами попыталась не расплакаться от завистливой ненависти.
Оля, подождав некоторое время, снова подошла и, робко тыкнув пальцем мне в лопатку, спросила:
– Так ты можешь убрать это?..
Я повернулась и с молчаливой ненавистью посмотрела ей в глаза. Конечно, я не могла «убрать это» – я даже с таким не сталкивалась никогда. Но меня затягивало болото зависти, поэтому я чуть улыбнулась и надменно сказала:
– Могу. Но не буду.
И вышла в коридор.
Да, я повела себя как злобная завистливая жаба, но мне было плохо как никогда, потому что мысль «вдруг» стать избранной, как бы тупо это ни звучало, была моей самой сокровенной мечтой! Мечтой, воплотившейся у другого человека.
К вечеру дома я немного успокоилась: вообще не могу долго о чём-то переживать, я же Весы по гороскопу. Но стоило вспомнить Олю, как сразу просыпалось желание либо забиться в угол и тихо плакать, либо выйти во двор и орать на всю улицу, как мне плохо.
Да, на самом деле я не успокоилась.
Решила отвлечься. Открыла учебник по истории России, мой антистресс на все случаи жизни, – но даже языческая реформа Владимира меня не успокоила: настолько тяжко мне было. Наконец собралась пойти гулять по набережной, искать покоя у воды.
Был вечер; атмосферу нагнетали нависшие над городом чёрные тучи. Я, как знаток знаков судьбы, была готова к тому, что может произойти нечто необычное. Поэтому почти не удивилась, встретив на набережной Олю; она была такая же мрачная, как, наверное, сама я. Во мне проснулась совесть: я решила подойти извиниться и сказать, что, увы, помочь ей не смогла бы, даже если б и хотела.
В ответ Оля только горько усмехнулась и пошла дальше, продолжая хранить скорбное молчание.
Я разозлилась: может, я и поступила с ней немного грубо, но это не повод меня игнорировать! Или она думает, что если она умеет растворяться в воздухе, то я на неё порчу не наведу?! Но я попыталась отогнать свою завистливую обиду и захотела немного проследить за ней: с такими исключительными личностями, обладающими такими исключительными способностями, всегда происходит что-то интересное.
Первые полчаса Оля просто петляла по улицам, потом пошла к окраине, срывая листочки с деревьев, потом около десяти минут плакала на скамейке у дома нашей учительницы по русскому, потом взяла себя в руки и успокоилась, даже выкинула все листочки, потом начала что-то говорить себе под нос, но громко, так, что даже я, идущая в нескольких метрах от неё, могла расслышать отдельные «подставили», «обманули» и «черти», которые она повторяла по нескольку раз.
К тому часу уже стемнело; я начала уставать от слежки, но не могла заставить себя уйти домой, не увидев ничего особенного.
«Или что, Олечка, ты разучилась исчезать?» – с ехидством думала я, в глубине души надеясь, что так и есть.
Но именно в ту секунду Оля вдруг испуганно вскрикнула и пропала в воздухе. Я выбежала на то место, где она стояла мгновение назад, и огляделась по сторонам, пытаясь понять, какие потусторонние враги заставили её использовать свои способности, – и тогда вскрикнула уже я.
Рядом со мной в тусклом свете единственного фонаря стояло нечто. Оно было высокого роста, с блекло-зелёными огромными глазами; его руки, если таковые вообще имелись в наличии, были скрыты в складках сплошь покрытого тиной балахона, в который была облачена вся его фигура. На голове существа длинные чёрные волосы смешались с камышами и осокой, там и тут виднелись ядовито-красные ягоды клюквы или желчно-жёлтые – морошки. Из широких плеч торчали мокрые полусгнившие ветки, где сидели жабы и сверчки. Весь вид этого существа внушал ужас; я хотела побежать, но поняла, что не могу сдвинуться с места: липкий страх подчинил мою волю.
– Сонь, Соня! – услышала я смутно знакомый голос и почувствовала, что кто-то с силой тянет меня за руки.
Передо мной стояла Оля, бледная и злая.
– БЕГИ!!!
Я посмотрела на то место, где несколько секунд назад стояло нечто, как вдруг («вдруг»!) увидела его прямо позади Оли.
По изменившемуся выражению моего лица Оля поняла, что бежать мне не имеет смысла. Но она не пропала в воздухе, а обернулась и встала рядом со мной.
– Две маленьких девочки ранней весной пришли на нежданную встречу со мной, – низким и глухим голосом проговорило существо, и короткая улыбка, больше похожая на судорогу, тронула его губы.
– Что вы такое? – смело, даже строго спросила Оля, скрывая страх если не от самой себя, то от меня точно.
– Не знаю: я вам не могу дать ответ. Но именем Дрягва зовёт меня свет.
Дрягва. Мне бабушка про неё рассказывала.
– Боже, она говорит амфибрахием, прячься, ты же можешь, – зашептала я Оле, не отводя взгляда от Дрягвы; Оля странно посмотрела на меня и снова спросила:
– Вы… хотите нам навредить?
Пока Дрягва думала над ответом, Оля чуть слышно проговорила:
– Я её отвлеку, а ты убегай, быстро.
И тогда страх отступил: настолько меня поразили Олины слова. Я представила, какой дурой выгляжу в её глазах: не поддержала её в трудную минуту, следила за ней полтора часа подряд, а теперь ещё и создала ей проблему в виде потусторонней сущности из городских легенд.
– Мне чуждо добро, но и зло неприятно, зане оставляет порочные пятна, – величаво проговорила Дрягва.
Я твёрдо решила не позволять Оле меня спасать. Тогда бы моя самооценка точно упала до уровня болотного дна. И я спокойно сказала:
– Не волнуйся, я знаю, что делать.
Вместо ответа Оля с раздражением глянула мне в глаза и исчезла.
Меня это не расстроило – на её месте я б тоже сбежала, только ещё раньше.
Я повернулась лицом к Дрягве, осознавая, что на место страха пришло благоговение: столько лет я мечтала о том, чтобы встретиться с чем-то сверхъестественным, – так зачем теперь бояться? Я вспоминала, о чём мне рассказывала бабушка: Дрягва – одинокое и несчастное шестирукое существо, бродящее по улицам города и похищающее непослушных детей, заедая ими душевную пустоту. Единственное средство спастись от неё – проявить вежливость и вывести на разговор, потому что Дрягва болтлива и очень гордится своим поэтическим талантом. И после сказать особую фразу, продиктованную специальным потусторонним этикетом. У меня не было времени разбираться, что из этого правда, и я просто попыталась делать то, что умею лучше всего: гадать.
Я достала из кармана свой походный мешочек рун и начала вещать, что третьим глазом вижу в её душе тяжесть сделанного выбора, тоску по прошлому и всё прилежащее.
Я ГАДАЛА ДРЯГВЕ ИЗ БАБУШКИНЫХ СКАЗОК! Аж сердце с тоской замирает, как вспомню я этот момент…
Позади меня зашуршала куртка, но я не обратила на звук внимания: неожиданно для меня по бледным щекам Дрягвы потекла вода, и Дрягва, издав тяжёлый вздох, похожий на треск сухих веток, начала рассказывать:
– Во тёмных глубинах старинных болот
Родился сознания водоворот.
Он не был ни зверем, ни птицей; дыша,
В нём теплилась тихо другая душа.
Подобных ему – тех никак не зовут,
Но именем «Дрягва» назвал его люд.
Да, так появилась и выросла я:
Я правду глаголю, без лжи, не тая.
Откуда взялась? Для чего? Почему?
Всё это никак не понятно уму.
Но в тёмных болотах, во безднах глухих
Мне не было дел до вопросов таких.
Я видела жаб, проплывавших над мной;
Кивала я им иногда головой.
Я видела редко немых черепах;
Они мне внушали трепещущий страх.
И часто свой шелест, нарушивши тишь,
Откуда-то сверху ссылал мне камыш.
Но грустно сидеть было мне под водой:
И ночью я вышла на берег пустой.
Пошла я по лесу, боясь, чуть дыша,
И слышала шелест и песнь камыша.
Не видя ни зги, только темень и жуть,
Я далее шла, чтоб найти что-нибудь.
Нашла: я с рассветом увидела вдруг
Чудной, разноцветный, живой мир вокруг!
Там – цапли взлетели, крылами взмахнув,
Там – хитро росянка поймала двух мух,
В другой стороне чуть нахохлился мох,
И лось, подходя, подавил тяжкий вздох.
И как же красиво то было болото!
Убить красоту разве сможет ли что-то?
И стала я жить то в лесу, то в воде,
И не было жизни прекрасней нигде…
Пока издалёка под рёвы и шум
Не прибыл народ, полный гибельных дум.
Я вышла к ним с миром, душою проста,
Поскольку не знала несчастий тогда.
Но страхом и злостью наполнились люди,
И молвили: «Прочь пошла! Мы здесь жить будем!»
И место моё, мою радость, мой дом
Забрали навеки огнём и мечом.
Усохли растенья, погибло зверьё,
Убили навеки болото моё!
И город поставили прямо на нём,
На милом, любимом болоте моём!
Ушла я в стенаньях в чужие края,
И только луна провожала меня.
Три века блуждала по миру без дома,
Пока не вернулась я к краю родному.
А люди тут счастием были полны,
Не зная лишений, тоски и войны,
Не зная ни глада, ни тьмы, ни заботы.
Не помня убитого ими болота.
Пречёрная зависть мне душу сковала,
Но просто завидовать мне было мало:
Собралась я людям преподнести дар –
Устроить им страшный великий пожар.
Чтоб тоже, как я, убегали в испуге,
Чтоб били их холод, морозы и вьюги.
По улицам мрачным я двинулась гордо,
Ступая по камням упрямо и твёрдо.
Когда-то я плавала тут, где дорога, –
Теперь отомщу за былое жестоко.
И алая ярость горячим огнём
Росла и крепчала во сердце моём.
В ту ночь меня Дрягвой как раз и назвали:
Старушка вдруг взвыла, глядя со слезами,
Когда я взглянула случайно в окно
И с треском случайно раскрылось оно.
Она закричала, крестясь: «Караул!
Нагрянула Дрягва!» Вдруг ветер задул.
И ливень пошёл. И завыли собаки.
Проснулся в ту ночь в этом городе всякий.
Я так испугалась! – из города прочь,
Бежала в слезах я в гремящую ночь.
Гроза загорелась на небе в тот час,
И голод к огню во мне скоро угас.
Но за ночь река из своих берегов
К народу вдруг вышла со злобой, без слов.
Тонули дороги, дома – даже люди!
Напрасно молили бедняжки о чуде:
Река залила человечью породу –
Так вместо меня отомстила природа.
Но жалость наполнила сердце мене –
Хотелось помочь человеку в беде.
Я снова к ним вышла, вот после дождя,
Во стороны руки свои разведя,
С улыбкой печальной и грустью в глазах.
Но в лицах людей: отвращенье и страх.
Старуха сказала им, будто бы я
Нагнала беду на родные края;
Что речка взревела по воле моей,
Что я ненавижу добро и людей.
Испугом в глазах провожали меня,
Угрозами лютыми злобно кляня.
Ушла я за город, подальше от них,
Но больше краёв мне не надо других.
Пускай не вернуть мне милова болота,
Хочу вспоминать я былые красоты,
Пусть память о прошлом вовеки живёт,
Пусть знает и помнит былое народ.
А зависть и жалость ушли без следа:
Мне зависть отвратна, а жалость чужда.
Волнения жизни не трогают кровь,
И вот – я покойна и счастлива вновь.
Лишь тяга ко дому, тоска о былом
Ещё не тускнеют во сердце моём.
Я изредка ночью брожу в тишине
По тёмным дорогам, внимая луне.
Мне любо видать огоньки во домах,
Смотреть, как дымится еда на столах.
И буду бродить за веками века,
Покуда за городом льётся река.
– Жертва урбанизации, – с иронией в голосе прокомментировала историю Оля, всё это время стоявшая позади меня.
А я не могла и слова сказать. История о зависти Дрягвы, обратившейся в жалость и поднявшейся до принятия, будто ударила меня по голове лопатой осознания. Люди не приняли Дрягву потому, что злоба и зависть отравили её душу настолько, что она стала неспособна на настоящие эмоции: даже её состраданию люди не поверили. В тот миг я поняла, что не дам зависти прорасти во мне слишком глубоко. Нет смысла жалеть о том, что мне не предназначено, – нужно лишь принять жизнь такой, какая она есть…
Глубокая мысль, да? А как иначе – у меня пятёрка по литре.
По окончании истории Дрягвы я припомнила бабушкины рассказы, медленно поклонилась и произнесла с детства заученную фразу:
– Спасибо за милость, за чудный рассказ, но дома ждут нас.
Дрягва чуть заметно поклонилась в ответ. Я отвернулась, взяла Олю под локоть, и мы пошли обратно, не оборачиваясь (бабушка говорила, что если обернуться, то Дрягва следом пойдёт).
С Олей мы ещё немного побродили по улицам; я рассказала о своих познаниях в местной мифологии, она – о том, как внезапно научилась распадаться на частицы в воздухе, и так мы гуляли, пока совсем не стемнело.
Вернувшись домой, я вот – села пробовать себя в писательстве. Пусть Оля и будет главной героиней этой истории, но и у Холмса был Ватсон, без которого мир не узнал бы о великом детективе. Ничего страшного, что у меня нет особенных способностей: главное, что они есть хоть у кого-то.
Этот рассказ будет первым в бесчисленном множестве будущих глав, в которых я опишу Историю Олиной Магии. Так себе название, я ещё над ним подумаю. И когда-нибудь вместе со сбежавшим Носом, проклятым портретом и даже ожившим памятником Петру Первому мир узнает и о Дрягве из Маленького Петербурга.
А пока мы – Оля и я – ждём. Ждём, когда Оле предстоит столкнуться со страшными врагами; ждём, когда миру будет угрожать катастрофа; ждём, когда начнётся Макабр или когда народ огня развяжет войну. Ждём.
Автор: Софья Перелыгина
#сказка #фэнтези #фантастика #фантастический рассказ #рассказы #мистика #чудеса рядом