Добро пожаловать в реальность, в которой кино умерло. Если не нравится слово умерло, то предложу другую формулировку — пизданулось с пьедестала зрительского внимания.
Проследим эволюцию нарратива.
Дохуя тысяч лет назад пещерные люди мычали друг другу такие вот истории — А я ему. И вот. А он мне. И тут я как ебанул дубиной по голове. Знали об этом только участник событий и тот кто его внимательно слушал.
Затем мычание эволюционировало в наскальные рисунки. И узнавали эту историю уже пара десятков человек. Но от одного узнавания до другого проходили годы, а то и столетия.
Далее рассказы научились оформлять в слова и записывать. Так береста, манускрипты и книгопечатание позволили наскальной живописи умереть.
Слова на бумаге начали распространяться на весь мир, но правда с очень медленной скоростью. Наступило победоносное время художественной литературы.
В конце концов появилось кино. И художественная литература отбросила коньки. Пока Пушкин!
Кино максимально концентрированно в течение полутора часов умело показывало историю, которую раньше за десять часов не прочитаешь при всем желании.
Но что же убило кино?
Это забавно, но кино скинула нахуй с олимпа сама реальность.
Почему? Возьмем любое событие. Ну, к примеру чуваков, которые погибли в бассейне от сухого льда.
Если бы это произошло во времена мычания или наскального рисунка, то об этом почти никто бы не узнал.
Во времена художественной литературы — сначала писатель бы узнал от любовницы о трагедии, кое-как собрался бы мыслями, пока почесал бы жопу и только через несколько лет бы прислал бы в редакцию черновик, который бы он еще десять лет корректировал, срался и утверждал.
А затем еще столько же на высшем уровне ждал бы одобрения. И через хуеву тучу лет читатель узнал бы, как коварный сухой лед тихой сапой разлучает семью фармацевтов в подвальном помещении.
С кино та же хуйня. Зрители бы прочитали в газетах, что в каком-то бассейне, какой-то день рождения, каким-то сухим льдом и три трупа. И вот киностудии собрались бы экранизировать трагедию. Прошло бы по-прежнему дохуя лет прежде чем зритель и кино встретились.
Блять, вы видите это сука даже долго описывать.
Сегодня ты берешь телефон. Пара касаний. И вот в прямом эфире ты своими глазами видишь как чуваки снимают свою собственную смерть. Эффект воздействия на рецепторы восприятия в миллиард раз сильнее чем от любого худлита или кино.
Сегодня если что-то случается, то ты видишь это сразу, ты практически участвуешь в этом. Ты читаешь то, что написал насильник, ты видишь кровь реальных жертв, трупы убитых террористов, няшных котиков, разоблачение заговоров правительств, сливы секретной информации.
Здесь и сейчас.
И этот сериал продолжается и происходит каждый день.
И с каждым годом максимальное количество человеческого внимания будет направлено в прямой эфир. Кино пока!
И если кто-то напишет книгу об этой трагедии или снимет фильм — всем будет похуй. Потому что в это время они будут следить за тем, как упекают в тюрьму Харви на 23 года, а затем переключатся на трансляцию, где население планеты в прямом эфире, чихая друг другу в рот, умирает от очередного вируса.
А худлит и кино окажутся в музее рядом с рубрикой «рукописи на бересте».
Кино умерло, да и хуй с ним. Пойду пока заварю чайку, вставлю кассету в видеомагнитофон с любимым фильмом со Сталлоне «Стой! Или моя мама будет стрелять» и охуенно проведу время.