Святитель Фотий Константинопольский: "раздор в теле живого существа производит распад и смерть, а в Церкви – рассеяние членов и распад согласия в благочестии, и душевное растерзание, и гибель...Отбросим всякое еретическое сборище и погнушаемся всякой раскольнической порочностью. Возненавидим распри друг с другом, помня о сказанном и о том, какой поток зла породили междоусобные раздоры. И пусть среди вас не будет говорящего: «Я Павлов», «А я Кифин», «А я – такого-то или такого-то». Христос искупил нас из проклятия Собственной кровью – мы все и есть и называемся Христовы. Христос за нас был распят и претерпел смерть, и был погребен, и воскрес, чтобы соединить далеко и намного отстоящих, боголепно учредив одно крещение, одну веру и одну соборную и апостольскую Церковь. Это вершина пришествия Христова к людям. Это свершение того крайнего и несказанного истощания. Кто пытается что-то из этого расторгнуть и рассечь, то ли из любви к злочестивейшей ереси, то ли из гордыни раскольнического безумия, тот ополчается на домостроительство Христово, вооружается против общего спасения, противится Его деянию и, отрываясь от связи с Ним и откалываясь от Господнего тела Церкви, примыкает к стороне супостата и, отторгнув члены Невесты Его Церкви, делает их членами блудницы, незаконного сборища. Ибо она, восседая на высоком престоле греха и, увенчанная блудными цветами и накрашенная искусственными красками, громко, бесстыдно и завлекательно обращается к проходящим мимо по жизненному пути: кто из вас неразумен, сворачивай ко мне, и у кого недостает ума, приходите и упокойтесь на моем лоне. Ведь со мной жизнь расслабленная и распущенная. Подвиги, труды и награды у меня – наслаждение, опьянение и удовольствие. Здесь поддавшийся удовольствию не боится, пойманный на клятвопреступлении не обличается, острящий язык против ближнего и прячущий в устах змеиный яд не осуждается, как сотворивший какое-то зло, – ибо это общие для моих любовников деяния. Накрыт прекрасный стол вкусных яств и наслаждения: нужно насыщаться, ублажать чрево и вооружать язык против тех, кто жалеет вас как злосчастных. Нужно делать все, что предлагает нам вожделение. Ведь сюда не заглядывают дотошные и строгие апостольские и соборные правила, и епископские суды и соборы, вразумляющие грешников и как бы удушающие их желания, не делают жизнь печальной, ибо и это я с самого начала обещала вам, отвлекая вас оттуда и принимая в свои объятия. Потому что не наше это, не наше – править жизнь канонами и воздержанностью рассудка подавлять вожделение воли, это излишние, труднопереносимые и труднодостижимые наставления Церкви. Ей свойственно ничего не делать без рассуждения, а мне – предоставлять все гневу и вожделению; ей – вести послушных ей через тесные врата, а мне – увлекать любовников через широкие и просторные; ей – пренебрегать настоящим и устремляться к будущему, а мне – не оставлять без внимания ничего из приятностей жизни и не лишаться наслаждения видимым из-за надежд на грядущее. Это и подобное говорит блудница-сборище, чем, долгое время взывая и действуя, многих доселе увлекает в пропасть погибели. Нам же всем да сбудется, бежав от нее как можно дальше, всегда быть хранимыми и лелеемыми в пречистых объятиях невесты Христовой Церкви, чтобы через нее прямо идти и быть руководимыми к небесной стезе во Христе Иисусе Господе нашем".