Глава 8
– Это он! – прижав Рому к стене в своём номере, как только они вернулись на базу, сказала Таня. – Экология и песни. Больше половины того, что мы пели, – Высоцкий.
– Нормально, – сказал Рома, – в походах так и бывает. Барды подходят для гитары, а Высоцкий – классика… Живёшь в заколдованном диком лесу, откуда уйти невозможно…
– Вот только ты сейчас не пой, – попросила Таня.
– Тебе не нравится как я пою? Странно, мама когда-то утверждала, что у меня абсолютный слух. Или это она врала, чтобы засунуть меня в музыкальную школу? Хорошо, что я не поддался.
– Нравится, и со слухом у тебя порядок, но я сейчас думаю, шевелю извилинами. Надо ещё… какое-нибудь доказательство.
– А зачем? – задал свой коронный вопрос Рома. – Тебе этот Андрюша и так приглянулся. Поди, ночь не спала, думала, как подобраться.
– Это ты ночь не спал, потому что шлялся с этой… рыжей.
Знать таких подробностей Таня, конечно, не могла, потому что очень устала и быстро уснула, даже толком не помня, как добралась от костра до палатки. И когда в палатку улеглась Юлия – предположить было сложно. Но она же видела, что между ними что-то происходит, и они вроде бы отходили поискать веток. Наверное, это последнее, что она перед сном заметила, поэтому и снилась ей ночью ерунда – Рома, Юлия, вода из Тары, куча склянок, и Юлия в этом сне воспринималась однозначно – коварной соперницей, собравшейся увести парня Таниной мечты.
– Даже если и шлялся… Всё равно. Нужен тебе мужчина – вперёд, чего ещё доказывать.
– А может, он мне не так уж понравился?
– Ну да, тебе понравился профессор в самом расцвете лет. Чуть не сожрал тебя взглядом. Забыл, бедняга, зачем в поля попёрся. А что, солидный товарищ. Ещё не старый… А каков болтун! Ты уши и развесила. Сохраните, Танюша, планету для потомков. Возможно, ваших общих с Омским профессорским составом. Ха-ха-ха.
– Нет, мне такие типажи не симпатичны.
– Тогда какие?
Таня вздохнула и отошла к окну. Чего Рома так взъелся на Сергея Борисовича? Даже странно.
– Мне бы подошёл кто-то… вроде тебя. Только немного поумнее и не западающий на всех дамочек подряд, как ты на Юлию. Ой, смотри.
Андрей с Харизмычем удалялись куда-то с территории базы.
– Так, теперь я точно знаю, что делать.
– Что?
– Надо пробраться в его номер. Там должны быть какие-нибудь документы. Или хотя бы… банковские карточки.
– Снимем миллион наличными?
– Лопух! На карточках пишут фамилию.
В коридоре домика было сумрачно и пусто. Постояльцы разошлись кто куда. Подёргав дверь и убедившись, что она закрыта, Таня кивнула Роме:
– Открывай.
– Как? У меня вообще-то нет ключа.
– Ну ты же мужчина, – напомнила она. – Как-нибудь.
– Нас посадят, – уверенно заявил Рома. – И, надеюсь, не в одну камеру.
Потом взялся за ручку и, упираясь ногой в косяк, принялся ломать в двери хлипкий замок.
Они же ничего не будут брать. Только посмотрят. Не так уж это и плохо. Лишь бы никто не вернулся!
Банковские карты Таня нашла в прикроватной тумбочке.
– Соловьёв. Андрей Соловьёв. Не он. Бежим.
– А поздно, – сообщил Рома от двери, – сюда кто-то идёт. А на окнах – решётки. Аллес, мы влипли.
Таня остолбенела. И так бы и простояла столбом, пока бы её не застукали. Но Рома вдруг схватил её за шкирку и принялся бесцеремонно заталкивать под кровать.
– Живо!
И сам заполз следом, прижавшись к ней всем телом. Пахло от него травой и спреем от комаров.
– Я не понял, – раздался голос Андрея Соловьёва. Красивого высокого брюнета, Тане, как выяснилось, не нужного. – Дверь, что ли, сломана.
– Я тебя умоляю, – ответил Харизмыч, – тут всё сломано и всё на соплях, на этой базе много чего надо переделывать, чтобы она выглядела по-человечески. Не особенно тут пекутся об имидже.
– Ну да, – согласился Андрей, пооткрывав ящики тумбочки, – вроде ничего не пропало. Просто местное разгильдяйство.
Таня замерла, прижатая к Роме, в носу невыносимо зачесалось. Аллергия на пыль, кто же мог предвидеть, что она проявится так невовремя. Сибирские разгильдяи не только держали в дверях слабые замки, но и не особенно утруждались отмывать номера между сменами постояльцев.
– Но ты всё же проверь, – велел Харизмыч, – а потом пойдём, я уже хочу поплавать.
Таня зажмурилась, сдерживаясь, но…
– Тьфу, провалились, – сказал Рома, когда она чихнула ему прямо в лицо. – Активизируем план «Б».
И, быстро запустив руку за её спину, зачем-то ловко расстегнул крючок лифчика. А потом выбрался из-под кровати. Таня вылезла следом, пытаясь застегнуть лифчик, что под майкой было не так просто сделать.
– Мужики, простите, – сказал Рома, поднимая руки, – мы… экстремалы. Хотели поиграть вот… типа ограбить шерифа и заняться любовью в его комнате. А вы вернулись. Но не волнуйтесь, мы ничего не украли.
Андрей принялся внимательнее проверять документы и карточки, Харизмыч усмехнулся, глядя, как Таня поправляет одежду, а Тане хотелось провалиться сквозь землю. Тем более что Рома продолжал нести чёрт знает что:
– Я не хотел, правда. Это она… заладила – сломай дверь, ты же мужик. Ну понимаете, да?
– Идите уже отсюда, экстремалы, – сказал Андрей. – И поаккуратней с уголовным кодексом.
– Вот ты гад, а! – возмутилась Таня, когда они вернулись в её номер. – Я теперь, значит, экстремалка. А тебя просто принудила! Вся база будет надо мной ржать!
– А ты предпочла бы посидеть в отделении полиции?
– Хорошо, убедил. И теперь вопрос на миллион. Как зовут Харизмыча?
– Чего?
– Это кличка, а имя-фамилия?
– Я у него паспорт не проверял. Карточки тоже.
Таня заходила по комнате. Харизмыч – это кличка, и понятно, почему он её получил – обаятельный парень с красивыми серыми глазами, поёт классно, на гитаре играет. От девиц отбоя быть не должно. И по возрасту вроде подходит. А что если он – Андрей?
– Он только что сказал – хочу, мол, плавать. А это уже все поисковые признаки – и экология, и Высоцкий, и плавание.
– Понятно. Идём следом?
– Идём. Хорошо, купальник взяла. Хотя Васильев и говорил, что в августе в Сибири уже не купаются. Но можно и позагорать.
– Какой у нас информированный бой-френд.
– Он просто френд, – напомнила Таня.