С мая по июль 1944 года в Пуховичском районе действовал уникальный объект оккупантов, который населяли белорусские дети — в том числе из столичного региона.
24 июля 1944-го на стол начальнику Главного политического управления Красной Армии генерал-майору Александру Щербакову легло донесение от главы политуправления 1-го Белорусского фронта генерал-майора Сергея Галаджева. В нем с присущей военным людям сухостью рассказывалось о забытом в наше время месте с мирным названием «Детское село Скобровка». Деревня с таким названием живет в нескольких километрах от Марьиной Горки и поныне, но мало кто помнит, что тут творилось в последний месяц оккупации — как раз накануне операции «Багратион». Рассекреченные архивные документы федерального проекта «Без срока давности», реализуемого по поручению президента России и размещенного в виртуальной библиотеке «Забвению не подлежит» (сайт Министерства обороны РФ) приоткроют завесу тайны. И вправду: что необычного могло происходить в деревеньке на Пуховиччине?
Малолетние узники фашистских лагерей
Гаммельнские крысоловы со свастикой
Читаем документ дальше: «Политотделом 65-й армии проведено расследование фактов насильственного увода немцами советских детей и организации ими детского лагеря... При расследовании опрошено более 30 граждан и четверо детей...». Что же дало дознание?
В конце мая оккупационные власти изъяли из семей около 2 000 детей в возрасте от 6 до 14 лет. Причем сделали это под предлогом заботы: мол, советская власть в условиях войны истощила мобилизационный резерв — и уже призывает в Красную Армию 14-летних! А детей от 8 до 13 лет попросту заставляют работать, рыть окопы и так далее. Гитлеровцы, прикрываясь такой немудрящей хитростью, «обещали сохранить детей и учить их грамоте». Неизвестно, поверили родители в такие объяснения или нет, но искомое число ребят было взято из семей Полесской области (в январе 1956 года область упразднена, а территории переданы Гомельщине, Минщине и Могилевщине). На детей повесили бирки с указанием имени, фамилии, года рождения, адреса проживания. Также в других областях оккупированной БССР тысячи кандидатов на переселение в «детские лагеря» были взяты на учет. То есть вскоре сеть подобных учреждений должна была появиться по всей стране: немцы — народ основательный, если что-то планируют, то идут к цели педантично!
Ни дать ни взять реинкарнация легенды о Гаммельнском крысолове, средневековом фокуснике, которого обманули с оплатой труда жители немецкого Гаммельна. И тот отомстил, зачаровал игрой на дудочке детей горожан, увел их в пещеру горы Коппен, где те и сгинули безвозвратно... Наступление Красной Армии лета 1944-го, вышвырнувшее фашистов из республики, поставило крест на далеко идущих планах врага — и по следам двух тысяч детей с юга Беларуси новые жертвы «орднунга» не пошли…
Как же произошло заселение специализированного поселения в Скобровке? Как был устроен его быт?
200 грамм хлеба, кофе из желудей, щавель...
По показаниям железнодорожных рабочих станции Пуховичи в 20-х числах мая прибыло три эшелона — 51 вагон с детьми. Двери были закрыты и укреплены проволокой — к 27 мая подневольных путешественников направили в Скобровку. Там собрали до 1 800 человек: около 150 детей постарше отобрали и вскоре увезли в неизвестном направлении.
Центр села — 57 домов — отвели под поселение, частью потеснив, частично отселив местных жителей. На окраине разместилась воинская часть вермахта. «Детское село» имело четко обозначенные границы: поперек улиц построили двойные стены, пустоты между ними засыпали землей. Там имелись бойницы, вдоль увитых колючей проволокой стен патрулировала вооруженная охрана из пособников нацистов. Внутри периметра в домах разместилась детвора — девочки отдельно, мальчики отдельно. Никаких особых удобств не было: каждый дом населяли по 20 — 36 ребят, спали на деревянных нарах. Некое подобие удобства создавали выданные немцами одеяла и собственная одежда.
Члены организации Союз борьбы против большевизма — они охраняли детей в Скробовке
Персонал лагеря состоял из немца-коменданта, «начальника юношеского поселения» — власовца в капитанском чине, вожатых (один на 30 ребят), врача, агронома, кладовщика и нескольких кухонных работников. Местных жителей в обслугу детской деревни не взяли — оккупанты подготовили ее из коллаборационистов на специальных курсах. Кормили ребят слабо — выдавали на кухне по 200 грамм хлеба, эрзац-кофе из желудей, щавель, изредка — мясной суп. Недоедание вызвало смертность от тифа и кори, дети были худыми и изнуренными. Режим, успевший просуществовать всего месяц, был прост: в 7:00 подъем, построение, затем посадка капусты и прополка огородов. Потом обед, снова построение и работа. Затем ужин, пение песен хором — и убытие по домам.
Вдумчивый читатель спросит: к чему оккупантам было организовывать подобное поселение? Много ли с детей прибытка? Они огородничали — и сами же съедали урожай! Этапирование, охрана, постройка лагерных стен... Одни убытки! В чем же КПД, автор, ты же сам назвал немцев педантичной, рациональной нацией!
Налог кровью и прыгание по-лягушачьи
Следователи политотдела 65-й армии задались теми же вопросами и вскоре многое прояснилось. Так, переводчица из Марьиной Горки Мария Василевская рассказала, по свидетельству оккупантов тяжелые болезни и ранения в рейхе и полевых госпиталях армии лечили переливанием крови. Мол, немцы не переносят сыпного тифа, а молодая кровь восточных славян имеет противотифозный иммунитет. Лингвист заключила, что лагерь представлял собой импровизированный центр насильного забора крови. Те же догадки высказала медсестра Мария Голубь, сообщившая местной жительнице Ольге Лобач следующее: 5 детей из Скобровки умерли в больнице от малокровия, на руках были видны следы от шприцов...
Сама Лобач на допросе старшему лейтенанту политотдела 65-й армии Блинову показала следующее: «Мой муж, Мохнач Павел Павлович, заключенный немцами в концлагеря за связь с партизанами, заболел сыпным тифом. Лежал в Бобруйске в больнице. Оттуда мне писал: «Здесь неспокойно с детьми, они служат донорами крови. Сбереги сына Виталия от этого немецкого зверства!».
В лагере действовала следующая практика: каждый день врачи отбирали по 5-8 здоровых детей, вечером их увозили неизвестно куда, и в лагерь они больше не возвращались. Часть детей погибала сразу, а выдержавших донацию в лагерь не возвращали— так злодейство сохранялось втайне.
Житель поселка Брожа Н. Машук рассказал, что сочувствующий советской стороне поляк Франц, насильно призванный в вермахт, рассказал по секрету, что у детей берут кровь для раненных на фронте военнослужащих рейха. То же подтвердил и железнодорожник Степан Косач: «Однажды я повстречался с ребенком, что сбежал из госпиталя в Марьиной Горке — он не хотел возвращаться в Скобровку, откуда его и других детей увозят в немецкий госпиталь и берут кровь. ...В госпитале вставили в руку шприц и «вытягивали кровь». Мальчик чувствовал себя очень плохо».
Витю Карнавина и Леню Ещика от принудительных донаций спасли... природное малокровие и туберкулез — детей вернули в семьи, в Брожу. Тех, кто отличался здоровьем, кормили мясом чаще остальных — но зато и «доили» в усиленном режиме! Но большинство подопечных жило впроголодь: несмотря на охрану, часть ребят то и дело убегали из лагеря, чтобы попрошайничать еду по окрестностям. Насытившись милостыней, они возвращались.
«Сельчане»... в шляпах, с портфелями и зонтами
Дисциплину в Скобровке поддерживали жестоко — дадим слово автору документа: «наказания — избиение, садили в «одиночку», заставляли прыгать по-лягушачьи. Кто прыгал неправильно, того поднимали за ноги и голову и бросали спиной на землю. Среди детей царил страх. Они боялись что-либо сказать о лагере». Офицеры политотдела 65-й армии гвардии майор Гуренко и капитан Костян, побеседовав с семейством Федоринчиков и Р. Цимановичем, отметили, что слухов о насильственных кровосдачах среди скобровчан не было. Видать запугали как следует!
Члены организации Союз борьбы против большевизма, которые охраняли детей в Скробовке
И в то же время некоторые жители прознали о творящемся в огороженной части населенного пункта, о чем при дознании старшему лейтенанту Блинову сообщил Лука Веремейчик: «Детей некоторых увозили в неизвестном направлении. Среди них был большой страх и жалобы на плохое обращение. ... Приезжал немецкий начальник... собрал население нашей деревни и сказал, что есть разговоры, как будто немцы берут кровь для раненых и что это неправда. Населению он сказал... чтобы прекратило эти разговоры. Далее он говорил, что детей собрали для перевоспитания».
Тему «перевоспитания» и «образования» детей в Скобровке предлагаю увенчать следующим фактом: все четверо допрошенных политотделом 65-й армией детей оказались неграмотными. Такая вот «забота» о белорусской молодежи. Был неграмотен и узник «детского села» Володя Саховский из деревни Бубновка на Минщине, за неграмотностью которого в акте показаний расписалась жительница деревни Крупка Пуховичского района Е. Боежко. Показания 10-летнего мальчика, размещенные в виртуальной библиотеке «Забвению не подлежит» — ценный рассказ очевидца обо всем, что творилось в Скобровке на протяжении злосчастного июня 1944 года.
Ложь оккупантов о «добровольности» привоза детей в Скобровку подтверждал Иван Федоринчик, участвовавший в церемонии «освящения» детского поселения. По воспоминаниям мужчины, приехавший на встречу с местными генерал сказал, будто «дети привезены из опасных зон, чтобы охранить их жизнь... воспитать в немецком духе, образовать по-европейски. Генерал говорил, что... приглашены родители, чтобы посмотреть как живут дети. Чтобы убедились — село проволокой не огорожено, дети живут свободно. На деле родителей не было... съехались служащие и старшины общин (в шляпах, с портфелями и зонтами)».
Школа юных коммандос — пилотный проект под диверсии?
Истинным двойным дном можно назвать другую сторону жизни колонии в Скобровке: кроме огородных работ, самых сильных и полнокровных заставляли заниматься странными, не ясными самим детям делами. «...Заставляли засыпать колодцы, бросать в них бочки из-под бензина, мусор. Так было испорчено 12 колодцев. Детей под угрозой наказания заставляли жечь скирды соломы, молодые фруктовые сады сжигать, старые ломать, уничтожать огороды жителей, бить окна, жечь домашнюю утварь — бочки, кадки, ведра. Иных занятий (школьных, развлекательных. — Авт.) с детьми не проводилось».
Вчитавшись в эти строки понимаешь, зачем часть местных оставили жительствовать на окраине населенного пункта — они выполняли роль подопытных кроликов. А самих ребят, по всей видимости, оккупанты пропускали через азы диверсионной работы — выясняли, кто наиболее способный. Подрывать мосты и плотины, железнодорожные стрелки и цеха детям не по плечу, поэтому нацисты обкатывали подростков на мелком вредительстве. Готовили их разрушать продовольственную базу и социальную инфраструктуру советского хозяйства, снабжающего тыл и Красную Армию всем необходимым. Но до отправки в школы абвера для подростков (на территории Беларуси существовало несколько таких), до выполнения серьезных миссий нужно было отобрать способный контингент. Истребление посевов и колодцев как раз и были начальным этапом отбора будущих диверсантов.
Члены организации Союз борьбы против большевизма, они охраняли детей в Скробовке
Эту версию подтвердил в разговоре с политотдельцами Гуренко и Костяном командир местного партизанского отряда Тимофей Фролов. Тот отметил, что в окрестностях Пуховичей его бойцы задержали 16 мальчиков 13–14-летнего возраста, направленных к народным мстителям с заданиями. От себя добавлю, что почти все ребята, взятые в оборот разведкой противника, сразу же добровольно сдавались нашим органам госбезопасности и армейским патрулям. Они использовали задания в советском тылу как предлог для побега и мигом рассказывали компетентным органам все, что знали о вражеской системе подготовки агентов, об уже заброшенных в тыл «коллегах»-диверсантах. Никакому судебному преследованию несмышленые «агенты», вопреки слухам, не подвергались — «учеба» и «выполнение» секретных миссий в их биографиях не фигурировали. Об этом автору рассказывали сами бывшие «коммандос поневоле», впоследствии ставшие законопослушными гражданами и достойными людьми, некоторые из них благополучно дожили до XXI века.
Вместо послесловия
С 1 июля 1944-го, после начала Белорусской стратегической наступательной операции «Багратион», «Детское село Скобровка» было распущенно — у оккупантов не было времени на его эвакуацию или уничтожение. Сотни детей разбрелись по окрестностям, были взяты в семьи местных жителей, многие пешком и на попутках отправились в свои родные места.