Автор Сергей Матюхин.
Первый раз мы летали на съемки Турции аж 12 лет назад. Это была советская «тушка», трудяга-товарняк, перевозивший туда-сюда неутомимых челноков с их могучими баулами. И вот - как быстро летит время! - мы летим уже на красавце-аэробусе, чьи хозяева - «Турецкие авиалинии» - так ревниво следят за порядком и комфортом, что можно подумать: на выездное заседание в Стамбул летит клуб английских аристократов.
Даже кажется, ветряки на подлете поставили, чтобы приветственно махали пассажирам: мол, страна у нас экологически чистая, безопасная и гостеприимная, соответствующая европейским стандартам, как и наши журавлики на хвостах, ничем не уступающие размахом крыльев и изяществом силуэтов аналогам на хвостах «Люфтганзы».
И сервисом в аэропорту, кстати, тоже, как и, впрочем, набором авиапартнеров, гарантирующих доставку наших пассажиров хоть в Антарктиду.
В общем, по этой части Турция точно достойна членства в единой Европе, которая слишком рано забыла, что несколько веков была германо-османской. Поэтому озорным туркам, воспитанным на остроумии Ходжи Насреддина гамлетовский вопрос о том, быть или не быть Турции в Европе просто смешон, поскольку они там и географически, и этнографически уже давно и бесповоротно на уровне ген и извилин всех восточно-европейцев. Ну а преодоление малодушного сопротивления западно-европейцев, вчерашних фанатичных крестоносцев, которые причинили Византии больше ущерба, чем мусульмане, это - вопрос времени.
И в этом турки, которых западно-европейская пропаганда демонизировала веками как диких монстров, готовы ждать. И не просто ждать - а идти навстречу, продолжая давно начавшийся диалог культур. И самый сильный аргумент в этом диалоге - это самый космополитичный город Востока, цитадель либерального ислама, своего рода турецкого протестантизма, где минареты небоскребов по-вавилонски эклектично сочетаются с нетленными святынями мусульманства, которые исключительно толерантно совмещают выполнение религиозных функций с функциями высококлассных объектов международного туризма. Великолепные мечети, султанские дворцы и гаремы доступны любому смертному любого вероисповедания, даже если ты потомок крестоносцев и исламофобов.
Конечно, туркам, как и любой имперской нации, небезразлично, что они потеряли свою империю, но при этом, будучи оптимистами, они не боятся панически потерять свою идентичность, которую они выражают самым причудливым образом.
Кому-то нравится вспомнить кочевое прошлое и тряхнуть стариной на городском газоне. В выходные пикники с шашлыками на морском бережку носят поистине массовый характер, при этом неумолимые стражи порядка придираются только к тем, кто паркует технику на траве, чем грешит обычно лишь молодежь, ибо в большинстве своем турки - народ очень независимый и гордый, что затрудняет его подчинение предписаниям, но одновременно - гибкий и дисциплинированный, что гарантирует соблюдение порядка. В том числе и на перегруженных автомагистралях, где мы ни разу не видели хамства и истерики, которые не редкость на дорогах российских.
Турецкий либерализм и свобода самовыражения во всей полноте проявляются и в разнообразии гардероба. Будучи самыми светскими мусульманами в мире, турки редко надевают традиционно-мусульманскую одежду, носят ее так, что кажется, будто это для них, особенно для дам, просто дань моде и один из способов эпатажа с целью обратить на себя внимание, а с возрастом и скрыть недостатки полнеющей фигуры. Ну а повсеместные нарядные платки являются просто удачным эстетическим решением, избавляющим от утомительной необходимости постоянно следить за прической или пользоваться шляпкой, которая идет далеко не всем. А вот платок - поистине универсален и практичен вне всякой связи с религиозной догматикой.
В итоге по своей пестроте и разнообразию сегодняшний Стамбул напоминает уже скорее не Рим, а Венецию, тоже кстати, некогда мощную империю, обеспечившую флотом крестоносцев, разрушивших Константинополь, но променявшую свои имперские амбиции на бесконечный карнавал жизни...
Вот и турки, которые вдоволь наигрались в мировое могущество и в многочисленных дружеских матчах обменялись голами со всеми соседними империями, победили в одном - стали чемпионами по жизнелюбию. Безмятежно общаться и перекусывать они могут и на берегу Босфора, и во дворе археологического музея среди античных обломков. И это - их главный камень преткновения с греками, на которых турки стали неотразимо с годами походить, особенно те, что по примеру эллинов, увлеклись рыбалкой и популяризацией типично греческой кухни на основе морепродуктов...
Синхрон: «Вот это камбала, это омар, это лобстер, это рыба-язык, это тунец...И вся эта рыба из Мраморного и Черного моря, вся - турецкая. - И вы ее с рынка берете, сразу готовите и на стол...- Да, рыба вся свежая, не мороженная.
Так в чем камень преткновения, если по части кухни и аппетита у греков с турками разногласий нет? - Отвечаю: в приоритете - для турок жизнь выше искусства, что лаконично подтверждают скромные, аскетичные надгробия на мусульманских кладбищах...
А для греков искусство выше жизни, что иллюстрируют многочисленные «парфеноны» на их могилах...
О, эта вечная грация Греции! У ее сынов даже кладбище - музей под открытым небом. Кстати, как и турецкое кладбище, греческое открыто для всех, и вопреки расхожему заблуждению о враждебности турок к православию, здесь нет ни малейших признаков вандализма, если не считать бродячих собак, преданных поклонниц античного стиля и, по мнению турок, воспитанных явно в греческих семьях...
Это что! Кошки из греческих семей читают книжки, причем во сне! Кстати, в Стамбуле кошек великое множество, по поводу чего мы спросили у гида из пригласившей нас турфирмы «Адриатик»: «Неужели гроза Европы, далеко не сентиментальные турки так трогательно любят кошек?» Селим на секунду задумался и с прямотой турецкоподданного узбекского происхождения ответил на чистом русском: «Не то, что любят, - просто не убивают».
И это правда: врожденный здравый смысл и снисходительность к разношерстной орде, сплотившейся под турецким флагом, когда поистине «все смешалось в доме османских» (имеется в виду султанов), превратили турка в закоренелого интернационалиста, который ни на кого не поднимет руку без крайней необходимости. Тот же конфликт с курдами - абсолютно надуманный, как считают и сами курды, не ослепленные иллюзией сепаратизма.
Вообще, как мы поняли, единственный народ в мире, который по сей день убежден, что турки - звери, это армяне, чье богатое и ухоженное кладбище напротив греческого не только закрыто для посторонних, но и обнесено высокой стеной с колючей проволокой, как если бы это был объект стратегического назначения вроде секретной военной базы. Наши попытки в деликатной форме выведать секреты загробного мира не увенчались особым успехом, даже несмотря на ссылки на православную принадлежность.
Турки только развели руками: они и сами в недоумении по поводу затянувшейся ненависти к ним армян, искренне не понимая, чем жертвы именно той войны отличаются от жертв всех прочих войн на земле, не менее жестоких, кровопролитных и вероломных, и сопровождавшихся, как правило, геноцидом мирного населения. И громкие рассуждения на эту тему выгодны только тем, кто цинично хочет заработать на чужом прахе.
Надо отдать должное грекам, для которых искусство выше жизни, они более спокойно и философски относятся к своим не менее запутанным отношениям с турками, для которых жизнь выше искусства, но искусство они, тем не менее уважают, даже когда оно им не очень понятно.
Вероятно, поэтому всякий раз, когда прилетаешь в Турцию, ощущение, будто возвращаешься в Византию. А все дело в том, что турки, будучи людьми практичными и веротерпимыми, как все имперские народы, унаследовав от греков
страну, не стали уничтожать ее корневую основу, то есть тот толстый слой культуры, который греки-византийцы, уже став римлянами, положили, как масло на бутерброд, на кусок черствого хлеба в виде гористой Анатолии.
Поэтому греческие туристы узнаваемы в Стамбуле сразу: они держатся очень спокойно, с достоинством и сосредоточенно, как будто приехали сюда домой. Для них это почти реальное возвращение в Византию, от которой остался патриархат и церковь Святого Георгия при нем...
А по-соседству - целый бастион православия: христианская школа, по виду - высшая. Турецкий флаг только подчеркивает, что полумесяц был символом древнего Константинополя, поскольку его свет более двух тысяч лет назад помешал армии Филиппа, отца Александра Македонского хитростью, через подземный ход проникнуть в Византий и захватить его. Кто бы мог подумать, что это знамение и что полумесяц однажды почти проглотит рождественскую звезду, как это изображено на турецком полотнище...
Свидетельница языческого периода в истории города - змеиная колонна в честь победы греков над персидским оружием, которое и пошло на переплавку, когда греки были так же горячи и неустрашимы, как турки. И могли позволить себе стащить из Египта обелиск Тутмоса 3-го, забив его на ипподроме, будто сваю в основание новой империи...
Несгибаемым становым хребтом которой и сейчас еще выглядит акведук Валента, который уже простоял полторы тысячи лет и, кажется, простоит еще столько, пережив все стамбульские небоскребы...
Ну Великой стене константинопольской, которую разрушившие ее турки любовно реставрируют, повезло меньше, однако и это рубище дает представление о великолепии императорской мантии древней Византии...
Как и о трагедии ее предательства западным христианским миром красноречиво свидетельствует издырявленная колонна Константина Багрянородного, чьи накладные бронзовые пластины были переплавлены алчными латинскими варварами, разграбившими Константинополь, но мнящими себя сегодня блюстителями высоких европейских ценностей.
Было бы лукавством утверждать, что турки, захватив Константинополь, тут же взяли его памятники под эгиду ЮНЕСКО. Но состояние многих византийских церквей позволяет и по сей день погружаться в неповторимую атмосферу Византии. Так, под сенью Святой Софии жива еще более древняя обитель - церковь Святой Ирины...
Церковь Святых Сергия и Вакха, называемая «Малой Софией», тоже пленяет взгляд средневековым шармом, хотя интерьер у нее мусульманский, но, может быть, он-то и позволили ей так хорошо сохраниться, не придя в запустение в чужеродном окружении...
Благодаря тому же обстоятельству пронесла себя через века и церковь Христа Спасителя, известная как монастырская церковь Хора, в переводе «Загородная». Эта обитель по художественному значению уступает только Большой Софии, поскольку после очищения стен от штукатурки (после 2-й мировой войны) взору открылись чудесные древние фрески, давшие основание открыть здесь музей, где приходят на память известные строки: «Люблю я пышное природы увяданье». Вот так, наверно, и должен выглядеть вечер Византии, точнее - ее осень, осень патриарха константинопольской старины...
Но не только волшебная иконопись и божественная архитектура привлекают сюда греческих и всех остальных туристов, особенно православных. В ряде константинопольских церквей главной ценностью является святая вода.
Скажем, эта церковь Лохерна, посвященная Святой Богородице и пережившая не один пожар, исцеляет своим источником...
Есть животворный источник и в церкви Балаклы, которая тоже не раз пострадала от бедствий, и только красные, как кровеносные сосуды, прожилки узкого византийского кирпича выдают ее историческое происхождение. Недаром при ней находится некрополь митрополитов...
То ли дело железная болгарская церковь - диковинка Стамбула, которая никогда не сгорит, поскольку сделана из металлоконструкций, изготовленных мастерами Вены в 19-м веке. Но ей угрожает другой враг православия - ржавчина...
Да и архитектура - не чета византийской. Турки более успешно конкурировали, пытаясь превзойти греческий гений и создав в качестве контрапункта Святой Софии грандиозную Голубую мечеть имени султана Ахмета. Так и стоят они в сердце Стамбула, как два разъединенных сиамских близнеца, поскольку кроме минаретов мусульманским зодчим не удалось привнести сколько нибудь принципиальных новаций в уже апробированные архитектурные формы, изобретенные теми, для кого искусство выше жизни.
Или ниже. Зачем византийским мастерам понадобилось изощряться под землей при строительстве водохранилища, куда не доходит солнечный свет, является загадкой и для прагматичных турок, и для всех вменяемых туристов, которые спускаются, подобно Орфею, в это царство Аида, зыбкий мир призраков и теней, откуда, по преданию турецких гидов, и появляется на улицах Стамбула большинство греческих туристов...
Вполне возможно, если из Греции сюда проложен подземный ход. Во всяком случае грекам, конечно, более понятен этот праобраз затонувшей Атлантиды - все-таки это их предки тут намудрили.
Как более понятна им, вероятно, и замысловатая драматургия погребального театра, которая разворачивается в залах, точнее - в чертогах! - Стамбульского археологического музея с богатейшей коллекцией античного искусства, и в особенности - саркофагов, которые поражают глаз таким совершенством рельефов, что в итоге просто забываешь, ради чего они были, собственно, изготовлены, ибо вместо простого гроба древним мастерам зачем-то понадобилось создавать мраморный ларец величиной с небольшой дворец! Уму непостижимо!
Как непостижима сумма усилий и мотивов, которая потребовалась для создания пленяющих своим натурализмом антропоидных саркофгов-матрешек...
Впрочем таких ваятельных излишеств по всей Анатолии пруд пруди, а все потому, что византийский ренессанс, как и спровоцированный им через отцеубийство Константинополя ренессанс итальянский, был всегда проникнут духом античного язычества в самом, разумеется, хорошем и высоком смысле этого слова.
Кстати, если вдуматься, то христианская мифология Нового Завета не только выросла, но и проникнута духом того высокого язычества, которое вдохновляло эллинских и римских умельцев. И вот тогда становится объясним избыток искусства в искусстве античности, особенно некропольном: да просто весь этот фейерверк саркофагов посвящен не тленным телам, а бессмертным душам, это - по сути заупокойный театр вечной жизни, жизни после смерти! Вот почему так красиво - иначе вечность нас не поймет, а значит и мы в нее не попадем, оставшись на мусорной свалке отслуживших предметов быта...