Осень пьянела от собственной безнаказанности, дождь разухабисто стучал по перилам что-то из Рахманинова. Я безумно устала за день, хотелось чаю, пельменей, и теплой постели. Но, из всего списка в доступе был только чай! Что ж, не будем капризничать, решила я. Возьмем, что дают.
Дождь насмехался, то налетая волной, то стихая. Иногда кратко из облаков выныривало солнце, разом золотя все вокруг, и тогда вода в ручье за домом становилась из серой – ярко-синей.
Задвинула поглубже внутрь веранды стол, вынесла свой любимый плед, и, забравшись с ногами в кресло, почти уснула.
Разбудил меня громкий топот и сопение – спросонок показалось, прямо над ухом! – но нет, к счастью, топали и сопели на каменной дорожке, идущей вдоль моего дома.
- СамСамыч! – окликнула, потягиваясь в кресле. – Куда спешишь?
- Добрый вечер, соседка. – солидно отозвался топальщик, останавливаясь под верандой, и щурясь от летящих холодных брызг. – Да вот, дела, понимаешь… дела…
- Заходи на чай? – пригласила, быстро соображая, сколько из печенья осталось ненадкусанным. – А?
Он прижал к себе плотненько набитую котомку, и с сомнением повел носом.
- У меня варенье есть! Малиновое!
СамСамыч осуждающе хрюкнул на такой откровенный подкуп, но противиться не смог: малиновое варенье было его любимым. Торопливо переставляя короткие ножки, он шустро взобрался по верандной лестнице, и разместился на широком табурете, обнюхивая и осматривая накрываемый мною тем временем стол.
Я выставила все найденное по шкафам печенье, налила в плошки варенье трех видов: крыжовенное, черносмородиновое и малиновое (последнее сразу передвинула поближе к гостюшке), разлила по кружкам зеленый чай с мятой, и скорее забралась назад в свое кресло, под теплый сухой плед. СамСамыч проницательно поглядел:
- Не заболела, часом?
- Нет, - помотала головой. - Устала просто. Замеров-то прибавилось – осень!
- Осень. – согласился гость, бодро засовывая в рот сразу два печенья, причем одно месячного срока давности. Эх. Мне так не суметь, конечно, мои зубы не чета его зубам! – Осень, это не лето!
- Не лето! – уныло согласилась.
- Однако, делов-то осенью прибывает. – продолжил гость, вдумчиво смакуя варенье. – Вот ты, к примеру. Все ли успела до зимы? Запасов-то хватит ли?
Я посмотрела на запихнутую под табурет котомку. СамСамыч тут же передвинул ее на другую сторону, подальше от меня.
- Чего несешь?
СамСамыч снова лягнул котомку, совсем убирая ее из зоны моей видимости.
- Печенье твое вкусное! – льстиво сощурил он свои черные глазки-бусинки. – А?..
Я усмехнулась.
- Отсыпать? – он активно закивал, радуясь моей догадливости.
- Для новой моей! – совсем расплылся в улыбке гостюшка. – Уж очень печеньеце уважает. А еще яблочки, но, ты ведь уже…
- Уже. – оборвала твердо. – Яблоки снесла в подпол, до зимы доставать не буду.
- Да и ладно. – согласился СамСамыч, шустро сдвигая к себе по столу все тарелочки с остатками пиршества. – Так что?
Раз сама предложила, отказывать было уже неловко. Вылезла из пледа, пошла искать кулек.
- А ты приободрился. – Похвалила гостя, искоса наблюдавшего за моими перемещениями. – Прям молодцом выглядишь! Вот жеж, что любовь творит.
СамСамыч пошевелил усами, и подняв вверх указательный палец, изрек:
- Любовь творит чудеса! Вот, и ты углядела. Я ж теперь прям как заново родился, как жить заново начал! Живу, жизни радуюсь, ни о чем не печалюсь. Хозяйством вон, опять, занялся. Дом к зиме. Припасы! А все отчего?
- Отчего? – поторопила я. Он важно надулся:
- От заботы, конечно! Обо мне заботы. Потому как хозяйка у меня теперь правильная.
Я повспоминала «прежнюю» СамСамыча: упитанная, чистюля, домовитая такая самочка была… На гулянки не бегала, детенышей не бросала. Всякий час хлопотала, добывая для семьи уют и еду. Что не так-то?
- Ну, может, потому что она вегетарианкой была… - пробормотала себе под нос, надеясь, что сквозь дождь мой шепот не услышат. Услышали.
- Знобуля тоже вегетарианка. – тут же возразил мне СанСаныч, и столько нежности, столько тепла было в этом его «Знобуля», что я чуть не смутилась.
- Тогда не понимаю!
Вынесла на веранду кулек со старыми сушками, ссыпала в него остатки печенья из тарелочек. Поставила перед СамСамычем – тот сразу ухватил цепкими пальцами, ощупывая наполненность, потащил к себе. Снова разулыбался.
Я молча смотрела, как он старается упихать печенный кулек в уже туго набитую чем-то котомку, и ощущала зреющий во мне протест.
СамСамыч был умным. Даже, не просто умным, он был мудрым! Уложив гостинцы, он потоптался на пороге веранды, торопясь бежать, но вернулся, снова взгромоздился на давешний табурет, и участливо спросил:
- Чего брови хмуришь? Не нравится, что теперь обо мне Знобуля заботится?
- Не понимаю смысла. – признала с легким раздражением. – Прежняя твоя… Забыла, как звали…да не важно! Она же тоже хорошей хозяюшкой была. Домовитая, сильная. Ну, один грех – вегетарианка! – да и тот, оказывается, не главный для тебя. Кстати, ты где их, таких, вообще находишь? Среди вашего народа вегетарианцев один на стотыщ, а тебе аж две достались! – СамСамыч фыркнул смешливо, я не поддалась на веселье. – Дело серьезное, не хихикай тут. Отвечай давай! Неуж то, что она мясо не ест, тебе так важно оказалось?!
- Очень важно!
- Так нынешняя, ведь тоже мяса не ест!
- Не ест! - СамСамыч радостно закивал, чуть не свалившись с табуретки. – Не ест, представляешь?! Ни крошки сама не ест. ВСЁ МНЕ ОТДАЕТ! Не визжит, когда кусок колбасы видит, а хватает его, и мне тащит! Я ж уже почти забыл, как мяско-то пахнет, пока Знобулю не встретил. А теперь!.. и котлетки, и биточки, и тефтельки с сыром – что душа пожелает! Ем от пуза. Конечно, ей предлагаю, для политесу, но она только лапками машет: что ты, что ты! Я исключительно вот яблочко там, печенюшку, или апельсинку!.. Эх, а мне и в радость. Я для нее никаких благ не пожалею, последнее отдам, для хозяюшки моей. Сегодня вон на станции вагон с апельсинами стоял, пару ящиков выпали, да рассыпались – так я со всех ног бежал, быстрее всех по кустам сновал, каждую апельсинку с боем вырывал у всяких там. А всё для кого? Для супржуницы моей дорогой.
Он вдруг спохватился, и заторопился, подозрительно на меня посматривая.
- Ладно, ты меня угостила, я тебя развлек, пора и честь знать…
- СамСамыч! – окликнула гостя, торопливо семенящего по дорожке, он уже издали отозвался:
- Чего?
- А меня апельсином угостишь? За чай, и для поправки моего здоровья?
СамСамыч судорожно прижал к толстому животику свою котомку и бегом рванул проч. Я засмеялась. Ну, надо же было проверить.
Вечер плавно перетек в ночь, и даже дождь угомонился, а я все сидела на веранде, и почему-то вспоминались радостно растопорщенные усы СамСамыча: «Ни крошки сама не ест. ВСЁ МНЕ ОТДАЕТ! Не визжит, когда кусок колбасы видит, а хватает его, и мне тащит! Я ж уже почти забыл, как мяско-то пахнет, пока Знобулю не встретил. А теперь!.. и котлетки, и биточки, и тефтельки с сыром – что душа пожелает!»
Ишь ты, сама – вегетарианка, а ему мясо тащит.
«Неужели в этом секрет семейного счастья?» - думалось мне. – «Не мешать другому быть счастливым?»
______________________
Друзья, вы находитесь на страничке "Авторского блокнота". Все картинки и текст являются авторскими, принадлежат автору, не предназначены для копирования полностью или частично без согласования с автором.
Автор хотела поделиться с вами хорошим настроением, и надеется, что ей это удалось))