Пётр участливо с понимающей улыбкой смотрел то на Юльку, то на Костика. Вот она, девочка-припевочка, стоит и невинно моргает своими огромными глазищами, не сводя их с мальчика-колокольчика, вообразившего себя крутым исследователем всего неземного. Чего он покраснел-то так, как помидор. Должно быть от пива, а может и от коньяка. Засуетился, засуетился, будто перед ним английская королева. Того и гляди, бутылку с остатками французского пойла перевернёт. Тогда я ему точно дам в лоб. Пора кончать эту самодеятельность. Надо делать дело, долг прежде всего… Светка.… Вот ещё проблема. Что мне с ней делать? А разве была команда что-то с ней делать? Отставить, лейтенант! Занимайтесь своими прямыми обязанностями и не впадайте в рефлексию! Есть, товарищ майор не впадать в рефлексию. Тогда во что же мне впадать? Нет, Светка путёвая девчонка, но.… Это самая большая оплошность, которую я совершил. А что я такого сделал? - Ты просто запудрил ей мозги, понял да? - Так точно, товарищ майор, запудрил. Виноват, товарищ майор, больше этого не повторится. - Ну, вот и хорошо, сынок. Мы с тобой люди подневольные, целиком и полностью отданы служению и защите нашей многострадальной Родины. Я сам только в сорок лет семьёй обзавёлся.… А через год пришлось развестись. Сам знаешь, сплошные командировки то в Уган-ду, то в Кара-ганду, то в Кат-манду. А женщина, она тоже живой человек, требует к себе внимания, оттягивает на себя наш здоровый мужской потенциал. В общем, когда тебе стукнет пятьдесят, тогда и думай о вложении своего капитала, иначе грош тебе цена как секретному агенту, понял да? - Никак нет, товарищ майор. - Разговорчики!
- Алё, проснись, а то замёрзнешь! - Михалыч дёргал за рукав Авдеева. – Девчонка стесняется при тебе петь. Скажи что-нибудь ласковое, а то собрал зрачки в кучу и застыл как истукан.
- Пой, Юля, иначе грош нам цена, – быстро пришёл в себя Авдеев.
Двое плохо одетых и небритых мужиков, от которых во все времена несло и несёт аморально-диким самогонным перегаром, расположились под смородиновым кустищем с тыльной стороны Михалычева дома.
Забей мне стрелку милый
В двадцать два ноль-ноль.
Я верю в твои силы,
Скажи мне свой пароль.
- Никак, песни заиграли.
- Это поёт Юлька Панкратова.
- Что у них там сегодня, шабаш, что ли? Совсем от жары ошалели…
Юлька пела вдохновенно. В такт воображаемой музыки она покачивала бёдрами и подёргивала руками. Её большие глаза смотрели поверх голов, а голос наивно дрожал на высоких нотах. Константин смущённо тупил взгляд, изредка косясь на присутствующих. Юрий напротив, смотрел на выступление с нескрываемым любопытством. Михалыч пытался мычать в унисон с мелодией и даже притоптывал ногой. И все как-то нелепо улыбались. Серьёзным казался только Пётр. По его взгляду нельзя было понять, что у него на уме, а что за душой.
Мне страшно в мире монстров.
Кругом так много лжи.
Возьми меня на остров,
Где гнёзда вьют стрижи.
На самом деле Авдеев смотрел на Юльку, а видел совсем другую девушку, и на душе у него становилось неуютно пасмурно. Узел противоречий не давал ему покоя, а мозг в муках рожал план дальнейших действий.
После того как Юлька дотянула заключительную ноту, застолье взорвалось продолжительными аплодисментами. Девушка закрыла ладонями лицо и резко отвернулась. К ней подскочил Константин.
- Здорово, Юля, ты пела! Правда-правда, намного лучше, чем в прошлый раз. Наверняка ты поёшь по утрам гаммы. Ведь поёшь? – тараторил Костик, пытаясь открыть спрятанное в ладошки лицо смущённой девушки. - Садись с нами за стол. Ко мне вот друг приехал. Уникальной души человек. А ещё он учёный.… Не совсем, правда, но.… Познакомьтесь.
Юрий первый подал руку, отметив про себя, что допускает вопиющую бестактность.