В свое время главным противником России была Швеция. Не было у шведов тогда ни Икеи, ни Вольво, ни даже Аббы. А было только жгучее желание надавать России по сусалам и затворить окно в Европу, которое царь Пётр так отчаянно рубил. Ну в самом деле, говорили шведы, дует и выдувает европейский духъ в эту страшную страну, а у нас тут от этого фикусы дохнут и фиалки плохо цветут.
Но несколько раз шведы от русских здорово выхватывали по щам. Да так звонко и задорно, что весь прогрессивный европейский бомонд стыдливо хихикал и прятал глаза. Неудобство испытывал, бомонд, и конфуз.
И вот в 1788 году молодой и энергичный шведский король Густав III решил, что хватит это терпеть.
- Раньше нас все боялись и уважали, а теперь даже и непонятные венгры бойчее нас выглядят. Решено! Воюем с Россией и баста! -
Прокричал он это и, значит, глазами так гневно глядит на собравшуюся вокруг шведскую элиту.
Проблема была одна. Одна, но большая. Денег в стране тогда было маловато. Да, что уж там говорит, не было денег. Но король Густав оказался хитрым. Шведская народная мудрость гласит, нету денег, привяжите сзади веник. Вот он привязал и побёг в сторону Франции и Турции с песней «дайте денег, дайте денег, мы построим, мы построим, мы построим корабли». И те не отказали. Правда французы шведскую затею финансировали не долго, ибо в городе Париже случились революционные волнения, взятие Бастилии и полное обезглавливание царствующих особ, которые эти деньги выделяли.
А вот турки с превеликим удовольствием сыпали злато-серебро. Не нравилось им, что об это самое время светлейший князь Потёмкин возил их мордой об стены Очакова. Очень они надеялись, что Потёмкин уберётся из тёплого и солнечного Очакова куда нибудь севернее.
Шведы ударными темпами отстроили новейший моднейший флот и рисовали себе картины, как выходят они на кронштадский рейд, как высаживаются на Дворцовой площади, как падает ниц перед их королём Екатерина и, по-бабски шмыгая носом, описывает им взад все земли завоёванные Россией за последние 600 лет. Мол, не губи батюшка, дуру грешную, забирай всё, что душе твоей угодно, да хоть и меня саму, такие картины рисовал себе Густав в эротических геополитических фантазиях.
Но надо же как-то войну начать. Мы же европейцы, а не какие-то варвары. Просто так нападать, пусть и на этих диких русских, не по европейски. Что делать? Все задумались. И тут Густав как заорёт, - «В оперу! Все в оперу!». Его окружение делает большие глаза и посылает на всякий случай за доктором. Чегой-то наше величае сегодня ведёт себя странно. Мы вроде планируем покрыть себя славой в победоносной войне, а он видите ли захотел искусства хапнуть. Но тот докторов вытолкал взашей и помчал на всех парах в пошивочный цех театра. Приехал к портным и говорит, - А кто из вас, господа портные, хочет иметь собственный бутик на Невском и дачу в окрестностях Павловска с выходом к воде?-
Знамо дело, захотели все. Густав им даёт задачу, сшить десяток комплектов формы русских казаков. А режиссёру, попавшемуся на глаза, поставить небольшую сценку с перестрелкой, но без участия оркестра.
Задание исполнено. Артисты в казачьей форме наступают, при этом аккапельно исполняют патриотическую песню Глинки (да, знаю, что он её только через 100 лет напишет, но должны же шведы чего-то петь) и на словах «Слава, слава нашему Царю!» пограничники оборачивают их в бегство. Полный успех и аплодисменты из ближайших кустов! Правда убежали «русские казаки» почему-то в сторону Швеции. Но это никого не смутило.
Король быстрым кабанчиком бежит в шведский парламент, мол что же это делается, что за беспредел, распустились эти русские совсем, и депутаты дружно голосуют за начало войны.
Оркестр из театра (вот же пригодился!) играет гимн, все встают, аплодируют, кричат «Густав! Густав!». Женщины рыдают.
Густав лично ведёт 40-тысячную армию в сторону Петербурга и осаждает крепость Нейшлот. На момент вторжения шведской армии гарнизон крепости составлял 230 человек, а командовал этими бойцами инвалид, майор Кузьмин. Подойдя к крепости Густав поступил гуманно, по европейски. Отправил Кузьмину предложение без боя открыть ворота, дабы не грубить невинных душ. На что Кузьмину отписал на чистом шведском языке ответочку. «Отворить ворота не могу. У меня всего одна рука, да и та занята саблей. Пусть его величество сам потрудиться. Ключи от ворот оставлю в замке с обратной стороны. За сим прощаюсь и желаю вам, крепкого здоровья, оно вам как раз пригодится, чтобы унести отсюда ноги подбору поздорову».
Густав немного прифигел от тона, которым однорукий солдафон разговаривает с великим королём, и приказал начать бомбардировку крепости. Но ни в этот день, ни в последующие крепость не сдалась. Майор Кузьмин несколько раз высовывался из-за стены и интересовался, когда шведы начнут отпирать ворота.
- Мы тут для вас уже и пушечки поставили и сабельки наточили. Давай, робята, заходи!- приглашал майор Кузьмин неторопливых шведских солдат.
А через пару недель потянулись русские войска. Правда бойцов у командующего Мусина-Пушкина было в два раза меньше, и по большей части своей солдаты были ещё те, набранные в страшной спешке и необученные. Но и этими силами русские отфутболили элитные шведские дивизии обратно в Стокгольм. А потом на море, весьма скромным флотом уделали шведов со счётом 6:1, обратив деньги европейских инвесторов в прах.
Швеция была вынуждена заключить мир с Россией, ничего особенно не приобретя при этом. Да и вообще, после этой войны шведы подуспокоились и забыли дорогу в сторону России. А занялись Икеей, Вольво и прочим тетра паком. За что должны благодарить весь русский народ, матушку Екатерину Алексеевну и однорукого инвалида майора Кузьмина.
