— Мне нужно с тобой серьёзно поговорить, — тяжело вздохнув, я сел на край кровати и внимательно посмотрел на бабушку. Лицо её было бледное, вокруг глаз будто нарисованы чёрные круги. Предательски торчащая заглушка калоприёмника выпирала из-под сорочки.
— Как ты знаешь, я езжу в хоспис помогать больным людям. Я могу договориться и оформить тебя туда. Нужно только твоё согласие.
— Я не поеду, — вздрогнула бабушка, и её губы затряслись, — Мне дома лучше, правда!
Нужно было начинать разговор издалека. Что-то я махнул лишнего сразу.
— Так, хорошо, — стряхнув раздражение с плеч, я взял её за руку и попытался собрать мысли в кучу, — Давай посмотрим на ситуацию здраво: метастазы уже не остановить. Мы оба знаем, к чему это всё идёт. «Скорая» особо не горит желанием приезжать на вызовы, когда тебя колбасит. Они мне уже хамят и вешают трубку.
— Но я боюсь! — слёзы потекли из уголков её глаз.
— Чего ты боишься?
— Хосписа твоего боюсь!
Я перебирал в уме аргументы, чем в её случае хорош хоспис. До человека, который только слышал о подобных заведениях, донести суть трудно. Бабушка считает, что это как дом престарелых, куда сдают неугодных пожилых, лишь бы глаза не мозолили.
— Во-первых, лекарства. Здесь тебе никто не сделает волшебный укол, который облегчит состояние. В нашей стране на раковых больных, особенно пожилых, ставят крест. Пойми это, наконец. Во-вторых, нянечки, медсёстры и волонтёры весь день будут рядом. Смогут помыть тебя, поменять мешок... — с нескрываемым отвращением я посмотрел на калоприёмник и представил, что совсем скоро она не сможет поменять его самостоятельно.
— Я здесь прожила очень много лет. Родные стены лечат, ты же знаешь.
— Стены, быть может, и лечат, но когда ты падаешь в коридоре, тащу до кровати тебя я. Лучше тебе уже не станет, наоборот. Я морально не готов к такому. Хоспис — самый комфортный выход из ситуации.
Накануне я обзванивал страховые, юристов, людей, которые разбираются в проблеме, чтобы понять, почему врачи отказываются приезжать на вызов. Ответ я нашёл только у терапевта в поликлинике, которая вела историю болезни бабушки с самого начала. Женщина изъяснялась осторожно, обходя острые углы, но суть была такова: всё безнадёжно. А безнадёжных у нас не лечат.
По сути, я являлся единственным родственником, который сутками наблюдал за происходящим с бабушкой. Вот уже месяц, как я уволился с работы, чтобы уделять ей всё своё время. Поначалу было терпимо: сложную операцию она перенесла. Калоприёмники выдавались под отчёт в должном количестве, а лёгкая терапия помогала. Бабушка — женщина гордая и до последнего скрывала, что ей становится хуже. Правда о её состоянии вскрылась, когда в ванной комнате начали оставаться зловонные разводы и полосы от содержимого мешка. Бабушке уже не хватало сил обслужить себя самостоятельно.
— Послушай! Я понимаю, ты сейчас напугана своим состоянием, но подумай и обо мне, пожалуйста. Всё это время я был с тобой и помогал. То, что нас ждёт дальше, — к этому нельзя подготовиться. От одной мысли, что придётся менять тебе мешок, меня выворачивает наизнанку, уж прости. А наблюдать за тем, как ты угасаешь я не могу. Я уже беспомощен, понимаешь? В хосписе правда хорошо: там и уход, и забота. Там нет боли! Как бы плохо ни было, там никто не испытывает боли!
— Я говорю «Нет»! Я не согласна! — бабушка отвернулась, тем самым давая понять, что разговор окончен.
Я встал с кровати и уставшим взглядом осмотрел её ещё раз.
— Если вдруг однажды со мной случится подобное, то непременно сам лягу в хоспис. Это страшно, но такова жизнь. Тем самым я подумаю о людях, которые меня окружают. Приговор ли это? Да. Но я бы не стал тянуть за собой остальных, омрачая и без того безнадёжное положение дел. Ты понимаешь, что вынуждаешь меня ждать скорого конца?
— Больше не хочу говорить на эту тему!
Я выключил свет и громко хлопнул дверью на прощание. С этого дня наша совместная жизнь превратилась в ад.
Если вам интересен такой формат, ставьте «Нравится» и делитесь своими мыслями в комментариях.
#онкология #истории из жизни #реальная история #хоспис #помощь людям