– Коля, я хотела задать вопрос про мастерские Большого театра, где работал величайший художник Сулико Багратович Вирсаладзе.
Ведь этот человек, мало того, что он был художником мирового уровня, класса, экстраординарный, совершенно талантливый, он делал костюмы очень интересно.
Я сама была свидетелем, как он зафукивал пачки и превращал мешковину в бархат, в золотые сетки, и когда ты сидел в зале Большого театра и смотрел на это, то это действительно было что-то невероятное.
– Было ощущение, что это парча или это бархат, или это вышитое что-то. А на самом деле это было сделано из сетки. Много слоев сетки разного цвета, наложенные друг на друга, создавали объем и фактуру очень дорогой ткани. А стоило это две копейки.
Просто они – эти несчастные художники делали так потому, что не было ткани. И вот в «Ромео и Джульетте» советского периода золотом, натуральным золотом на какой-то мешковине наносился узор, но золото было настоящее, что интересно. И потому вдруг эта мешковина начинала выглядеть бархатом, который отделан золотом.
Конечно, вблизи эти костюмы выглядели чудовищно, а при освещении на расстоянии было ощущение полного восторга!
– Но ведь в этом и есть задача театрального художника, когда ты создаешь иллюзию, потому что сейчас, например, многие художники делают костюмы из натуральных материалов, вплоть до того, что идет, извините меня, сукно или настоящая кожа.
Вот я бы хотела, чтобы самого балетмейстера в это одели и заставили его что-то протанцевать. Ему мало ведь не покажется.
И ведь были случаи в Большом театре, я помню, когда люди буквально погибали в этих суконных одеждах и нарядах, потому что это ж сущая...
– В этом тяжело находиться. Это испытание.