В начале весны жена стала уговаривать Пал Иваныча отпустить её рожать к матери. Возле родной матери всё-таки спокойней, к тому же ей не раз приходилось помогать деревенским роженицам, а в случае осложнения районная больница недалеко. Уговорила. Под Пасху, в конце апреля, Пал Иваныч взял в лесхозе лошадь и отвёз
Зину к матери.
Приобретя некоторую свободу, он вплотную занялся рыбалкой. После нереста и зимней спячки рыба, как очумелая, брала любую наживку. А как только зацвела черёмуха, а за ней и шиповник, Пал Иваныч отремонтировал лодку и настроил свои снасти только на щук. Щучий кайф, а порой и разочарование, в котором тоже есть своя прелесть, он испытывал с самого детства и каждую весну. В жизни хищницы, которая собой напоминает торпеду, много загадочного. Она бросается на жертву из засады, и броски её молниеносны и точны, но, между тем, эта полосатая хищница ведёт оседлый образ жизни. Во время активного жора она гуляет по всему водоёму в поисках пищи и даже в верхних слоях воды.
Пал Иванычу приходилось видеть невероятных размеров, как ему казалось, щук.
— Однажды, проплывая мимо, огромная щука так лодку раскачала, что у меня дух перехватило. А когда она схватила наживку, то справиться с ней было, в пору только Гераклу. Страх, что она вытворяла... Я чуть рассудка не лишился. Она вместе с лодкой могла утащить меня на дно. А удочку-то мне жалко бросать и, намучившись вдоволь, я изловчился, дотянулся до ножа и перерезал леску. Огромная щука клюнула. Жалко было отпускать, но она сильнее оказалась. Эту историю Пал Иваныч частенько рассказывал молодым рыбакам.
На этот раз он решил прихватить с собой ружьё. Рано утром отец, почёсывая бороду, вышел на улицу. Пал Иваныч на лавочке под сиренью осматривал приготовленные с вечера снасти. Отец, прищурившись, посмотрел на розовое небо, на ночные тёмные облака, которые медленно сползали на запад, провёл рукой по траве и говорит:
— Паша, я, наверное, с тобой на озеро пойду. Славный сегодня
будет жор, попадётся кряжистая донка, один не справишься, опять
отпустишь.
— Пойдём! Вдвоём веселей, и подсобишь, если что, — весело ответил сын.
—То-то! Мы не лыком шиты, всякое у нас было, и по десять килограммов щук раньше ловили. Лодку не бери! — крикнул он из сеней, — по берегу пойдём.
Пал Иваныч даже не догадывался, что отец среди недели возле глубоких затонов спустил небольшие плоты, связанные из тонких слег с шагом в полметра, а между слегами уложил вперемежку и закрепил связки льна, конопли, чернобыльника, репейника. А чтобы плоты не уплыли, он привязал их к корягам. Под этими плотами собралось большое количество мальков и мелкой рыбёшки, которые кормились набухшими семенами и личинками, выползавшими из своих укрытий.
— Это столовая для глубинной щуки — подходя к плотам, сказал отец. — Ведь такую щуку ты мечтаешь поймать?
— Ну, ты молодец, батя. И когда ты только успел это сделать и как додумался?
— Как додумался? Я не додумался, я просто знал. Когда мы жили ещё единолично, сеяли лён, коноплю и ещё всякие там зерновые. Так вот, лён и коноплю мы таким вот образом вымачивали, чтобы затем можно было получить льняное волокно, а из
конопли — паклю. Сами дома ткали льняные холсты и из конопли вязали верёвки. И представить трудно, сколько было рыбы под этими снопами. Сунешь руку под сноп и бери её, она не успевала выскользнуть. Такую рыбу в детстве я носил матери вёдрами. Семья была большая, и мама, Царствие ей небесное, называла меня
«кормилец наш».
В это время вылетело из воды несколько рыбёшек.
— Стой! Давай остановимся вон там, у омута, поближе к плоту, — сказал отец и указал на пни когда-то спиленных старых берёз. Положив на видное место на плащевую подстилку подсачёк из капроновой нити, запасные снасти, крючки, охотничий нож, ружьё, заряженное дробью, и кое-что по мелочи, Паша начал расчехлять удочки. Тут же из-под плота отец ловко выловил подсачком с десяток маленьких окуньков, плотвичек для наживки и бросил их в приготовленное заранее ведёрко с водой.
Пал Иваныч попробовал сначала забросить блесну с искусственной рыбкой. Из воды вылетела щучка-травянка в надежде схватить на лету блестящую рыбку, но промахнулась и упала плашмя в воду. Пока блесна шла ко дну, её атаковали ещё две маленькие щуки. Но, заподозрив что-то неладное, они ушли. Перебросив снасть ближе к омуту, Паша присел на остаток ствола, когда-то упавшего здесь дерева. Отец стоял поодаль и, слепив «козью ножку», курил свой самосад. Своим зорким глазом он всматривался в толщу воды и, вдруг, хриплым шепотом говорит:
— Пашка, меняй насадку, лови на живца!
Паша приподнял концом удочки леску, она натянулась. Паша подумал, что это зацеп, но её, вдруг, повело в сторону. Он спустил леску, потом стал легонько тянуть. Через несколько минут щука килограмма на полтора лежала на берегу, шлёпая хвостом по траве. Ловить на живца стало ещё веселее. Поймав ещё тройку таких щук, клёв временно прекратился.