Если б я был султан,
я б имел трёх жён ...
Сергей Сергеевич Прокофьев одновременно имел двух жён. Этот правовой "казус", получивший его имя, случился с ним в 1948 году.
А я хочу рассказать историю, произошедшую на 14 лет раньше, когда супруга - красавица Каролина Кодина - была ещё в единственном числе и жила с двумя детьми во Франции, а сам композитор катался в СССР по музыкальным делам.
Художник Игорь Грабарь вспоминает о его визите в июне 1934 года:
У него был тот же цветущий юный вид, такое же, как всегда, возбуждённое состояние и охота побеседовать, излить свою душу и поделиться музыкальными перспективами. Он выглядел стопроцентным иностранцем, особенно своим табачного цвета плюшевым жилетом с невиданной у нас до того заграничной новинкой - застёжкой "молнией".
Возможно художник что-то путает, потому как традиционный жилет должен быть без рукавов. Похоже, что в этом же "жилете" композитор позировал в мае другому живописцу - Петру Кончаловскому.
Красив, умён, импозантен. Перед таким трудно устоять.
Во время поездки в Ленинград Сергей Сергеевич встречался со своими консерваторскими подружками Верой Алперс и Элеонорой Дамской.
И если первая была влюблена в него безответно, то со второй Прокофьева, скорее всего, связывали романтические отношения (по некоторым источникам они были обручены).
В жизни ничего не проходит бесследно. Эта мимолётная встреча не стала исключением.
Когда-то революция и отъезд Прокофьева за границу разрушили их планы на совместную жизнь. Дамская вышла замуж за латышского стрелка Яна Кристаповича Тонтегоде, а Прокофьев женился на Каролине Кодине.
Помимо множества задушевно-кокетливых писем композитор написал возлюбленной несколько сочинений ... для арфы. Дело в том, что Элеонора Александровна была талантливой арфисткой.
По мнению доктора искусствоведения Надежды Николаевны Покровской таких произведений три.
До-мажорный "Прелюд" № 7 из "Десяти пьес для фортепиано", op. 12
28 февраля 1913 года композитор записал в дневнике:
В антракте появилась плеяда девиц 5-го класса с Дамской, Ханцин ... В конце концов девицы разбрелись, одна Дамская прилипла, чтобы я написал ей что-нибудь для арфы ... Дома я принялся за "Прелюд" для арфы, который быстро наладился и обещал хорошо звучать ... просидел до четверти второго и кончил "Прелюд" для арфы, после чего проиграл его пять раз и, страшно довольный лёг спать.
В середине марта Прокофьев осторожно хвастается:
Дамская, сердце которой я, кажется, покорил, опять играла "Прелюд"; на этот раз лучше, а после моих указаний и совсем недурно.
Через три года Дамская впервые исполнила пьесу на публике.
По сути это "автопортрет", проба "композиторского" пера. Прокофьев "тренируется" сочинять для разных инструментов, воплощая в музыке самого себя.
Мимолётность № 7 (pitoresco) из "Двадцати пьес для фортепиано", op. 22
В годы сочинения этого цикла фортепианных миниатюр отношения между композитором и арфисткой выходят на новый уровень. В дневниках вместо фамилии (Дамская) появляется имя (Элеонора) и эпитет "мой друг", а количество отправленных корреспонденций характеризуется как "довольно много". На фотографии 1916 года Прокофьев делает игривую надпись:
Уезжая на Волгу и не решаясь оставить Вас без призора, поручаю моему изображению досматривать за Вами.
В день восемнадцатилетия композитор подарил девушке какую-то головоломку, "сказав, что если она всё это разъединит, тогда я ей напишу ещё прелюд". Через четыре дня - 9 апреля 1916 года - родилась Мимолётность № 7.
Произведение не зря называют "самым изысканным и своеобразным опытом" Прокофьева. Это музыкальная характеристика безумно влюблённой девушки.
Ещё неизвестно как бы сложилась судьба композитора, если бы не активное участие в его жизни Элеоноры Александровны.
Она снабжала его продуктами во время голода 1917 года.
Она фактически "отмазала" его от службы в армии, подарив два своих поместья военному ведомству.
Она помогла ему в получении заграничного паспорта.
А он? А что он ... Он просто уехал и не взял её с собой:
Элеонора перед отъездом появилась у меня больная, растерянная, напудренная. Я сказал, что если она будет реветь или делать мне пакости вроде вчерашнего отравления, то я с ней не буду разговаривать.
К Элеоноре
Точное время создания произведения - неизвестно, место нахождения автографа - неизвестно. Издана в редакции Веры Георгиевны Дуловой в 1955 году.
В 24 тактах ... Прокофьев смог передать звуками приступ тяжёлой мужской страсти - от её зарождения, накопления, просветления, мгновенной вспышки - и до постепенного угасания. И всё это при предельной экономии фактурных средств (одни и те же повторяющиеся аккорды, одни и те же арпеджио, одно-единственное glissando) и при одной выразительнейшей интонации стона-призыва в средней части.
Вполне вероятно, что пьеса была написана после яркой встречи композитора и арфистки в тридцать четвёртом.
В феврале 1935 года в семье Элеоноры Александровны и Яна Кристаповича родился мальчик Шурик.
Сыну Прокофьева дали отчество и фамилию мужа Дамской, который всё знал, но ничего уже не мог сделать.
Композитор до самой своей смерти финансово поддерживал своего "мимолётного" отпрыска.
Александр Янович Тонтегоде - главный научный сотрудник Физико-технического института РАН, профессор Ленинградского электротехнического института связи, лауреат Государственной премии СССР - по словам вдовы Ксении Павловны, категорически не хотел, чтобы его имя было связано с Прокофьевым и даже сжёг часть переписки матери и Сергея Сергеевича.
При подготовке публикации использовались материалы статьи Н.Н. Покровской. "Три пьесы для арфы С.С. Прокофьева"
Статья отправляется в раздел Композиторы тоже люди постоянного КАТАЛОГА канала. Переходите по ссылке и читайте ещё по теме:
- Композиторы с нетрадиционной ориентацией - Не только Чайковский
- Порочные композиторы - Гении-злодеи
И традиционная несмешная байка:
Никогда не задумывались, о чём поют атакующие крестоносцы в кантате "Александр Невский"? Если перевести с латыни их гимн, получается полная абракадабра:
Пилигрим, ожидаю,
Ноги мои в цимбалы.
Пилигрим, ожидаю,
Ноги мои в цимбалы есть.
Победа рукам несущим крест!
Гибель врагам!
Пилигрим, ожидаю,
Ноги мои в цимбалы, ожидаю!
Прокофьев и не стремился придать осмысленность этому тексту, а составил его из случайных слов "Симфонии псалмов" Игоря Фёдоровича Стравинского.
С чувством юмора у Сергея Сергеевича всегда было всё в порядке.