Утром Ирина проснулась позже всех и, выйдя во двор, сильно удивилась, когда при ее появлении друзья дружно встали из-за стола и захлопали в ладоши.
- Вы чего? – смущенно спросила она, переминаясь с ноги на ногу.
- Ты справилась! – ликующе произнес Глеб.
- Не без чьей-то помощи, - кинув взгляд на подругу, призналась Иринка. – Сама бы я не смогла…
- Смогла, смогла! – оптимистично заявила Лика. – Давай садись, завтракать будем!
- А рассказывать-то будешь? Что там с тобой было? – не выдержал Левка, наблюдая, как подруга не спеша попивает чай.
- Мой персональный ад, - отставив кружку, вздохнула та. – Ребята, там все как наяву… Я даже уверенна, это не совсем сон, а как бы другая реальность что ли…
- Если не хочешь, то не говори ничего, - перебил ее муж, не обращая внимания на гневное сопение бывшего шурина.
- Не, я расскажу, - она внимательно посмотрела на Глеба и Остина. – Вы должны знать, с чем придется столкнуться.
- Вот, вот! – радостно поддержал Левка. – А я про что?!
- М-м-м-м, - замялась Ирина. – Послушайте предысторию, а то не поймете, что именно меня так напугало. Загремела я как-то в больницу с сильной болью в яичнике. Когда боли стали совсем нестерпимы, меня отправили на УЗИ. Подходит моя очередь, с трудом разгибаюсь и шкандыляю в кабинет, и тут медсестра завозит на каталке женщину. Старую и полную… У нее были такие страшные пятки…белые, потрескавшиеся. Трещины такие глубокие… И дышала она так тяжело…
Не знаю почему, но эти пятки так сильно напугали меня; стояла и таращилась на них как дура последняя. Вдруг узист как гаркнет; «Выйдете из кабинета!»
«Так моя же очередь», - пискнула я.
«А вы что, уже помираете?» - не сбавляя тона, хамски осведомился врач.
«Так мне помирать нужно, чтобы к вам попасть?» - я постаралась ответить спокойно, хотя внутри все клокотало от злости.
Нет, можно же было спокойно попросить меня уступить очередь, зачем же так орать? Короче, психанула я и, несмотря на боль, в этот же день сбежала домой, а ночью труба разорвалась… Внематочная… Еле спасли…
До сих пор помню тот летний день, и запах цветущих каштанов, что врывался в открытые окна больницы и эти страшные пятки умирающей женщины. И такая жалость к ней… К такой старой и беспомощной.
- Мда-а-а, - протянул Левка. – Врачи у нас, сама деликатность и вежливость. Слушай, ты же в родильном отделении лежала?
- В гинекологическом.
- И откуда там старая, задыхающаяся старуха?
- На УЗИ мы ходили в другой корпус, через улицу. Точно не помню, но там совсем другое отделение было, терапевтическое, или хирургическое.
- Совсем не удивлюсь, если инфекционное, - цокнул Левка. – Совсем озверели, беременушек гонять в другой корпус. Что, такая проблема в гинекологии свое УЗИ завести?
- А ты чего так завелся-то? – с любопытством разглядывая брата, поинтересовалась Лика.
Особенно ее умилило, как брат назвал беременных… Беременушки… Прямо до слез…
- А потому что! – рявкнул Левка, широко раздув ноздри породистого носа.
- Да ты в гневе, как я погляжу, - озадачено произнесла сестра и, убедившись, что брат ее не видит, приложила палец к губам.
Друзья понимающе закивали. Левка же, отвернувшись, буравил взглядом высокие сосны.
- Продолжай, - шепнула Лика подруге, а сама подумала; еще не всех скелетов вытряхнул братец из шкафа. Наверняка что-то произошло в тот период жизни, когда он был женат, и они практически не общались.
- Угу, - и Иринка растерянно развела руками. – А дальше будет психоделический жесткач…
- То бишь, сам сон?
- Да, и в этом сне везли меня на каталке по длинным и мрачным коридорам. Так долго везли, что я начала задыхаться и хрипеть. Вкатили в какой-то зеркальный кабинет. Зеркала были везде; на потолке, на стенах и вот уж никогда не думала, что они вызовут такой страх.
Отовсюду на меня таращилась старая толстая тетка в ночной рубашке, еле прикрывавшей раздувшиеся ноги.
Я поняла, что вижу себя, но не могла понять; почему так выгляжу. И тут в отражении разглядела свои пятки! Они были точь в точь, как у той больной… С такими же глубокими и грязными трещинами. Я вертелась на каталке, силясь хоть в одном из зеркал увидеть свое настоящее лицо, но отовсюду на меня таращилась незнакомая старуха и хохотала, а потом вдруг… - Ирина задумчиво почесала переносицу, словно подбирая слова.
– А потом вдруг она каким-то образом выбралась из зеркала, что висело прямо надо мной, и принялась потихоньку опускаться. Чтобы не видеть этого кошмарного зрелища, я зажмурилась… Не знаю, сколько прошло времени, но вскоре я почувствовала приторный до тошноты запах и дыхание на своем лице. Затем меня коснулось что-то холодное и липкое… Б-р-р-р-р!
Такая мерзость! Тут я уже не выдержала и заорала, что есть мочи! Заорала и открыла глаза!
Вы не представляете, что мне довелось увидеть! Мы с этой старухой словно срослись животами, и она продолжала погружаться в меня будто в ванну с водой! Вот уже ее рот коснулся моего рта, заставив меня захлебнуться собственным криком. Не знаю, может мои глаза скатились к вискам, но я каким-то образом сумела разглядеть в потолочных зеркалах старухин затылок с редкими и свалявшимися волосами… Затылок вместо якобы моего лица…
Дальше случилось совсем невообразимое; из моего живота высунулись две пары детских ручонок и выдрали из меня эту тушу. Выдрали и разорвали пополам.
И в зеркалах наконец-то отразилась я! Но это еще не все… Из меня выбрались двое детей; мальчик и девочка. Такие хорошенькие! Подошли ко мне, и давай наглаживать меня, да приговаривать;
«Не бойся, мама, мы всегда рядом!»
Я к ним руки протянула, а они стали уменьшаться прямо на глазах. Вот уже зародыши, а вот маленькие эмбриончики, а вот крохотные светящиеся зернышки, что закружились в воздухе и опустились мне на ладони.
«Скоро встретимся!» - раздался звонкий голосок, и зернышки, просочившись сквозь мою кожу, побежали по венам волшебным светом.
Не буду лукавить, разревелась я… Реву и вижу, как осыпаются зеркала и превращаются в обыкновенный песок, который мгновенно прорастает сквозь землю травой и деревьями. Так постепенно вокруг меня образовался целый лес! Вот точно такой же, как наш, - кивнула рассказчица на вековые сосны.
- Тут туман заклубился, и так спать захотелось; сил нет… Сквозь сон помню, подошел ко мне старик; высокий такой, борода белая и шапка остроконечная на голове и стал надо мной руками водить, да бормотать что-то. Потом, откуда не возьмись, женщина явилась; красивая, черноглазая. Косынка зеленая на голове интересно так повязана, а из-под косынки темные пряди выбиваются. Пучок травы в руках держит. Подожгла она этот пучок и по животу меня им щекочет и поет. Такой напев красивый, вы не представляете! Прямо в голове вертится… - словно пытаясь вытащить из себя этот мотив, Ирина прикрыла глаза. – Нет, мотив не вспомню, а вот слова… Странные такие… Что, мол, гонит ветер волны луговые, а на небе сплетаются облака, да превращаются в тучи. Возвращаются тучи в море, и рождается в горах туман, что пахнет травами, небом и солью. Так запомните, наш туман теплый и имеет запах, а сторонний туман другой… Холодный и мертвый. Ни шага, ни полшага делать туда нельзя, - и открыв глаза, она радостно засмеялась. – Надо же, запомнила! Интересно, кто это был?
- То Дымарь с Зелейницей, - пристально оглядывая рассказчицу, произнесла Лика, - Ты вроде как схуднула… Пойдем-ка со мной в дом.
Продолжение следует.
Полная версия на сайте Ридеро и ЛитРес
Начало здесь