Это продолжение предыдущей статьи. Посвящается тем, кто служил в Армии. Всех читателей поздравляю с наступающим Днём защитника Отечества.
Маленькие радости
Однажды в роте мы организовали мелкую торговлю с небольшой надбавкой к цене товара по общему решению ребят. Командир роты выделил для товара сервант. У солдат спросом пользовались сгущенка, пряники, канцелярские товары и прочая мелочёвка. Выручка пошла на организацию культурно-массовых мероприятий. Провели «Огонёк». Командир роты Колбин добился, чтобы для мероприятия выделили офицерскую столовую и разрешили пригласить девушек – военнослужащих. Я знал, что у них есть проигрыватель. Однажды я помог отремонтировать его через друга из Третьей группы. И девчата, когда уходили по субботам в кино, разрешали мне слушать музыку.
«Огонёк» удался. Были и песни, были и игры с призами. И конечно, танцевали от души. Ведь больше года мы не вращались в женском коллективе. В танцах бесподобен был замком полка по строевой части подполковник Блинов. После удачно проведённого мероприятия в роте активность ребят возросла, они стали охотнее откликаться на все предложения комитета комсомола.
Со второго года службы и солдаты, и сержанты оценили необычное поздравление командования с днём рождения военнослужащих. В солдатской столовой был выделен отдельный стол под скатертью и с цветами на четыре персоны для именинников, которые наслаждались у всех на виду в этот день вкусным обедом из офицерской столовой, увеличенным пайком масла с белым хлебом и вкуснейшим малиновым вареньем из ягод, собранных в лесу, за периметром военного городка. А на память оставалась открытка с тёплыми словами
поздравления за подписью командира полка, замполита и секретаря комсомольской организации.
Появилось много хороших друзей. Это так важно, когда коллектив включает в себя представителей многих национальностей со всех концов необъятного Советского Союза. Только в нашей роте, численность которой едва достигает сорок человек, я насчитал тринадцать национальностей. Как жаль, что вынужденное по Уставу обращение друг к другу только по званию и фамилии вошло в привычку, и за много лет стёрлись из памяти некоторые имена, остались только фамилии.
Друзья - товарищи
Появилось много хороших друзей. Интересной была диаспора москвичей. Трушин на гражданке работал таксистом. Он и теперь был общительным, никогда не унывающим малым. А Коклюшкин, высокий худощавый парень с резким скрипучим голосом и картавинкой, ничуть не ронявшей его авторитет, сразу же завоеванный в коллективе.
Чаще всего Виктор общался с третьим москвичом, Андреем Чирковым. Они любили на досуге рассказывать нам о Москве в духе Гиляровского, читали друг другу наброски будущих рассказов, знакомили нас с популярными в Москве артистами, писателями. Когда в казарме оставалось мало народа, Коклюшкин присаживался на кровать и напевал, неумело подбирая аккорды, песни Окуджавы. От Виктора мы узнавали некоторые подробности о ГУЛАГе. По казарме ходила его книжка Солженицына «Один день Ивана Денисовича». После демобилизации я заезжал к ребятам в Москву. Они знакомили меня со студией мультфильмов, с необычным домом на сваях Ле Корбюзье, с Третьяковской галереей и другими достопримечательностями.
Представителями уральской столицы, Свердловска, были Герман Кирьянов, Юферов, Иванов, Харитонов. Германа Кирьянова отличали интеллигентность, спокойствие, уважительное отношение к ребятам. Он был очень застенчивым. Хотя имел прекрасный голос, любил и знал репертуар Эдуарда Хиля, но заставить его что-то исполнить из песен было трудно. И только в тесной компании друзей мог показать свой талант. Я был бесконечно рад, когда в социальных сетях интернета мы недавно нашли друг друга.
Татары Тучебаев и Давлетшин, башкиры Салихов и Якшибаев, мариец Яковлев призывались из Поволжья. Давлетшин знакомили меня с азами татарского языка. С Мухаррамом Тучебаевым у нас сложились крепкие дружеские отношения. Мы служили в одном отделении роты, поэтому часто вместе попадали и в караул, и в наряд по столовой, вместе проводили свободное время.
Ко второму году службы командование заключило договор с овощеводческим совхозом, выращивающим сельхозпродукты для Перми. С тех пор мы регулярно стали помогать совхозу в сельхозработах, а они обеспечивали нашу часть картофелем и овощами. Со свежими продуктами солдатская столовая ожила. Там мы с Мухаррамом приглашались инженером совхоза играть в шахматы по вечерам. Оказалось, что во время войны он был механиком эскадрильи «Нормандия-Неман», когда она стояла на аэродроме в наших Калужских краях, под Козельском. Главное, что в результате этого знакомства, мой друг познакомился с дочерью инженера, после демобилизации женился и увёз её на родину.
В нашем потоке призывников было много представителей Средней Азии. Это – узбеки Узаков, Хамдамов, Ахундадаев, Бадреддинов, Мамаджанов, Мардикулов, Саримсаков, Кумбок Абдукалыков, Абдукасымов, киргиз Джусупбеков, таджик Мустафаев. Мы быстро нашли с ними общий язык. У них популярны были книги на национальном языке Чингиза Айтматова «Биринчи уктучи» («Первый учитель») и Шарофа Рашидова о парне Лукмонче, водолазе – кессонщике, совершившем трудовой подвиг.
Самые тесные взаимоотношения из этих ребят у меня сложились с Оманом Узаковым: и когда мы были солдатами одного взвода, и когда стали командирами отделений. Мы выручали друг друга в нарядах, в подготовке отделений к строевому смотру, в проведении утренней зарядки. До конца учёбы в институте я сверял время на занятиях по часам Омана «Ракета».
Интересны своим горскими характерами, острым чувством справедливости чеченец Азиев и адыгеец Ахвердиев. В общем-то хорошие солдаты, Азиев – ростом чуть больше 160 см, Ахвердиев немного не дотягивал до гвардейского, могли без всякой дипломатии и резко возразить командирам, если замечали, что они кривят душой.
На втором году службы к нам прибыло пополнение из Украины. Среди них стали хорошими приятелями мне Романенко, Бигдай, Скрипка. Перед демобилизацией комсомольские дела я передавал Романенко. Бигдай и Скрипка запомнились тягой к сельскому труду. С каким удовольствием они организовали цветник с благоухающей к вечеру маттиолой и огородик у караульного помещёния с грядками редиски, укропа, салата из семян, высланных им в письмах родителями из далёкой Черниговской области. Помню я и других украинцев роты: Пиркл, Пашко, Синегуб.
Я так подробно остановился на национальном составе роты с людьми разного воспитания и образования, разных взглядов на жизнь, чтобы лишний раз подчеркнуть, что в таком сложном коллективе у нас не возникало даже намёков на национальную рознь. За три года службы - и в роте, и в полку - не было ни одного случая так называемой «дедовщины», характерной в годы перестройки и в 90-е годы. И даже сейчас, когда служат то всего год, умудряются появляться в армии «старики».
Долгожданный отпуск
Зимой 1965 – 1966г.г. роте было выдано срочное задание установить по периметру военного городка заградительную сетку высокого напряжения к Дню Победы в Великой Отечественной войне. Впервые этот праздник был введён как официальный государственный год назад. Закипела напряженная работа, технически не сложная, но требующая сил и терпения. На просеке по периметру военного городка мы в любую погоду закрепляли на изоляторы металлическую сетку протяженностью пять тысяч метров. Особенно допекали уральские морозы. Хотя наша экипировка была надёжная: бушлаты, валенки, шапка – ушанка, а в ветреные дни ещё и с подшлемником, оставляющим открытым одни глаза, но управляться с вязальной проволокой было невозможно в зимних двупалых рукавицах, которые и на морозе приходилось снимать, чтобы надёжно прикрутить сетку к изоляторам.
Задание было выполнено досрочно. Многие военнослужащие получили поощрения. Из поощрений больше всего ценились повышение звания, особенно у офицеров, и внеочередной отпуск. Получил долгожданный отпуск на родину и я.
Родители заждались меня, поэтому отпущенные мне по приказу десять дней чистого отпуска и трех дней на дорогу старались не загружать своими заботами. Да и в начале июня особых дел в семье не предвиделось: сенокос ещё не начался, дрова заготавливают, как правило, зимой, в огороде всё уже посажено и растёт. Я степенно присматривался к изменениям в деревне за период моей учёбы в институте и службы в армии, изучал окрестности родной деревни, навестил родственников в райцентре. Школа моя переехала к этому времени в новое здание, которое не вызывало интереса. А вот в интернат, в котором прошли четыре года незабываемой юности, я заходил с замиранием сердца. Как раз моя сестра Катя сдавала экзамены за среднюю школу. Здесь удалось помочь ей в подготовке к выпускному вечеру.
Всему приходит конец. И вот уже рано утром мать провожает меня до самой станции на Брянский поезд. После пересадки в Москве опять еду на Восток, наблюдаю, как за окном меняются картинки природы, да считаю периодически выплывающие километровые столбы вдоль железнодорожной насыпи. В Перми пересаживаюсь на другой поезд, чтобы доехать до гарнизонного посёлка Бершеть, ещё не зная, как буду добираться до своей части. Ведь в этот день я должен быть в расположении роты к утреннему построению. На моё счастье из дивизии отправлялся автобус с офицерами в соседний военный городок и подвёз меня до поворота. До этого поворота я часто делал пятикилометровую пробежку во время утренней зарядки, передав своё отделение Узакову.
Ускоряю шаг, высекая искры на бетонных дорожных плитах подкованными кирзовыми сапогами. За карьерами, грунтом из которых отсыпали строительную площадку под ракетные установки, над вершинами деревьев показались силуэты ракет. Оказалось, что прошедшей ночью была объявлена многодневная учебная тревога. Моё участие как отпускника в планах действий по тревоге не было предусмотрено. Поэтому несколько дней я был предоставлен самому себе.
Вообще-то тревогами нас беспокоили часто. Полковые, штабные учения нами переносились легко, а вот дивизионные, корпусные доставляли немало хлопот. Род войск был молодым. Нужно было отрабатывать новые способы укрепления обороноспособности страны. К тому же продолжались провокации со стороны Запада, несмотря на то, что ракетные войска доказали способность противостоять внешним угрозам, сбив самолёт с американским разведчиком Пауэрсом сравнительно недалеко от нашего расположения, в Свердловской области.
Дембиль
Как обычно, в октябре по радио прозвучал Приказ Министра Обороны о призыве на действительную военную службу и демобилизации военнослужащих, у которых срок службы окончился. К нашей досаде сокращался срок службы. После нашего «дембиля» в популярной песне Шаинского, часто используемую как строевую, вместо «…через три зимы отслужу как надо и вернусь» пели уже «…через две зимы…». Предусматривался призыв два раза в год. Увеличивался продовольственный паёк. Мы успели оценить двойную порцию масла на последних днях службы.
Стали отправляться по домам первые группы ребят. Конечно, по традиции, оставшиеся не забывали прицепить к автобусу метлу, чтобы изгладились из памяти все трудные моменты армейской жизни. С серой неприглядной уральской осенью опять закралась в душу тревога, неуверенность: что там ждет впереди? Приказ на меня затягивался: долго пришлось уговаривать члена комитета Романенко, чтобы он принял мои комсомольские дела. Да и демобилизация ребят перекладывалась на послепраздничный период. В стране ожидали возможные провокации западных служб к 50-летию Октябрьской революции.
Середина ноября 1967 года. Наконец я заступаю в последний наряд. Перед выходом на построение караульной смены останавливаюсь у телевизора, из которого льются щемящие сердце звуки «Вальса-фантазии» Глинки. Под настроением от этой удивительной музыки прошли сутки караульной службы, прощание с войсковой частью №57341, дорога в Бершеть в автобусе с дежурной сменой офицеров, посадка в поезд на железнодорожном вокзале Перми и отправление в неизвестность…