«Выбрать одну из работ Рембрандта для меня почти невозможно. На месте “Симеона” могло бы быть множество других его вещей. Но все-таки чаще всего я вспоминаю этого “Симеона”, вместе с первыми словами его песни: Ныне отпущаеши, Nunc dimittis, Νῦν ἀπολύεις. Мне кажется, на этом полотне Рембрандта (на других его “Сретениях”, говоря по-нашему, это не так) эта песнь или только начинает звучать, или уже отзвучала. Остался молчаливый момент, о котором можно говорить так же, как они говорят между собой: старец Симеон, Младенец, Анна, — полностью внимательным взглядом, взглядом прихода и ухода и свидетельства. Интимнее картины я не знаю. Даже странно, что кто-то может видеть, как выглядит человек, когда он чувствует себя совсем невидимым.
Есть предположение, что это последний холст Рембрандта и тоже, как “Возвращение блудного сына”, незавершенный. Мне так и не довелось увидеть его вживе: оба раза, когда я была в Стокгольмском музее, “Симеона”, по разным причинам, в экспозиции не было».
«Семнадцать раз в течение жизни (!) Рембрандт пишет сцену "Сретения" и последний раз в 1669 году. "Песнь Симеона". Чудный финал. Может быть, он ещё финальнее, чем "Возвращение блудного сына", написанное в то же время и также незавершенное, счастливый конец другой истории, к которой Рембрандт отвращался всю свою жизнь, истории блудного сына.
Уходить под эту музыку: «Ныне отпущаеши». Что финальнее такого финала? Но: почему же Ты отпускаешь слугу Твоего? Потому, что глаза мои увидели, «яко видеста очи мои спасение Твое». Последняя епифания зрения. Но заметим: веки рембрандтовского Симеона при этом опущены. И кажется, что глаза его под веками слепы, почти так же, как глаза Иакова, благословляющего на смертном одре сыновей Иосифа»… (О. Седакова «Путешествие с закрытыми глазами
Письма о Рембрандте»).