оглавление канала
После первых двух ложек я почувствовала себя лучше. Схватила свои сапоги, лежащие поближе к огню. Стала натягивать их, с остервенением борясь с сырой кожей. Нагин вопросительно вскинул брови.
- Куда это ты засобиралась?
Я, наконец натянув один сапог, принялась за другой, и, пыхтя, ответила.
- Ты завтра постарайся Славку со скалы снять. А мне надо к избушке. Там Венька раненый. Меня дня четыре не было. Все, что угодно могло произойти за это время. Медлить нельзя!
Старый охотник встал, подошел ко мне, и отнял у меня второй сапог. Я уже набрала в грудь побольше воздуха, чтобы возмутиться, но не успела и рот открыть, как он спокойно заявил.
- Успокойся. С Венькой твоим все нормально. Как ты думаешь я вас нашел? Я ему дробь вынул, раны прижег, перебинтовал, еды приготовил. Да, и старика успел похоронить. Не дело раненому под одной крышей с умершим оставаться. А уж после, и по вашим следам пошел. Я так и думал, что братья тебя к этому озеру потянут. И оказался прав. – Он на мгновение замолчал, и принялся стаскивать с меня уже надетый сапог.
А я сидела и хлопала на него глазами. Потом, открыла рот, и нерешительно спросила.
- А как ты понял, что нам помощь нужна? Да, и вообще, как ты нас нашел-то?!
Нагин пристроил мои сапоги ближе к огню и с усмешкой на меня посмотрел. В его глазах отражались языки пламени. И он опять стал похож на языческого божка, который мне встретился у таежного ручья много дней назад. Казалось, это было в какой-то другой жизни. А карагас медленно заговорил.
- Помнишь, я тебе говорил? Мы теперь связаны тайгой. Между нами, одна нить судьбы протянулась. Ты соткала свой ковер, и его расцветка насыщена и богата. В твоем ковре можно увидеть все… Прошлое, настоящее и будущее. Не каждый шаман нашего племени сумеет сплести такой узор. Разве, у тебя не было ощущения, что ты уже ходила раньше этими путями? Кто сумел найти путь к Оленьей Скале, и слушал Сэнхэ[i]- первого шамана нашего народа, тот навсегда останется в сердце каждого карагаса. Разве ты не знала, что у нас существует связь? Если с одним из нас случается беда, все племя чувствует это. И находит его. Так меня нашел твой отец. У него была душа карагаса. И у тебя тоже. – На мой изумленный возглас, он с усмешкой заметил. – Так бывает иногда. При этом, совсем неважно, какого цвета твои волосы и кожа. И какого цвета твои глаза, которыми ты смотришь на этот мир. И ты – живой пример тому. Думаю, в моем племени не осталось такого шамана, который бы смог узреть путь к Оленьей Скале, услышать пение Великого Сэнхэ, получить те знания и силу, которые дает Золотой Олень. Нам не дано проследить замыслы богов. Только они решают кому какую душу дать. Мы не властны над этим.
Он замолчал, глядя на огонь, а я потрясенно молчала. И вдруг, повинуясь какому-то непонятному порыву, запела ТУ мелодию, которая навсегда врезалась в мою память, там, на Оленьей Скале.
Нагин с каким-то мистическим страхом смотрел на меня. Потом, достал из-за пазухи онгон[ii], фигурку оленя, сшитую из кусочков кожи, приложил ее к губам, затем к груди. Потом, он низко склонил голову в поклоне, и так замер, пока не кончилась песня. У меня в глазах, вдруг, опять замелькали звезды и чужие миры, и я, незаметно для себя провалилась в сон.
Пробуждение было легким и быстрым. Луч восходящего солнца согрел мою щеку. Я слегка потянулась и сморщилась от боли. Было ощущение, что по мне проехал локомотив со множеством товарных вагонов в придачу. Открыла глаза, щурясь от солнечного света, и, приподнявшись на локте, огляделась. Нагина нигде не было видно. Костер почти прогорел. И только смолистый дымок тянулся тоненькой струйкой, от тлеющего толстого сучка на большой ветке. Лошади стояли рядышком и тихонько всхрапывали о чем-то тихо переговариваясь меж собой на своем лошадином языке. Постанывая и покряхтывая, я поднялась на ноги. Сапоги мои почти высохли за ночь. Заботливый Нагин напихал в них много мелких камушков, чтобы кожа от жара не съежилась и не уменьшилась в размерах. Вытряхнув теплые камни, я натянула сапоги на ноги. Прошла к самому краю озера, легла на живот и окунула голову целиком в искрящуюся на солнце ледяную воду. Бодрящая волна пробежала по всему телу от этого прикосновения. Я вытащила голову и затрясла ею, как мокрая собака. Затем взяла несколько пригоршней этой живой воды и с удовольствием напилась.
- Не боишься превратиться в скалу, как Братья? – Я вздрогнула от неожиданности и резко обернулась.
Нагин, подошедшей совершенно бесшумной походкой бывалого таежника, стоял надо мной и улыбался. Шрам на его лице собрался складочками, и сделал его лицо забавным и немного хитрым, как у маленького горностая, собирающегося стянуть чужую добычу. Я улыбнулась ему в ответ, и произнесла, поднимаясь на ноги.
- Не боюсь. Я не жадная. Мне это не грозит. – Обтерев ладонями лицо, я спросила. – Где ты был?
Он махнул куда-то себе за спину. Я посмотрела в том направлении, и увидела на границе, где заканчивались камни и начиналась зеленая полоса низкой растительности, небольшой холмик из сложенных пирамидкой валунов. Перевела вопросительный взгляд на карагаса.
- Его надо было похоронить. Нельзя, чтобы его мерзкие останки оскверняли воды священного озера. – Спокойно ответил он.
Я согласно кивнула, хорошо понимая, о ком он говорил. Мы медленно пошли к костру. Я подбросила в горячие угли несколько сухих поленьев. Огонь занялся сразу, обрадованный таким подарком. Нагин подвесил над костром котелок с водой. И мы молча сели у костра. Говорить не хотелось. Чай закипел. Наскоро позавтракав, мы принялись собираться опять восходить на Оленью Скалу. Безумного младшего брата нужно было оттуда как-то спускать.
[i] Сэнхэ – С тюркского языка «Иной»
[ii] Онгон – фигурка какого-либо животного сшитая из кусочков ткани или кожи, считающаяся вместилищем духа этого животного, служит покровителем того, кому принадлежит.