Балет, любовь моя!
После четвертого класса меня неожиданно повели не в музей как в стихотворении Сергея Михалкова, а на балет, и не сестра, а мама, потому что сестры у меня никакой не было, а в музеях скукотища.
К нам приезжал московский самый лучший театр с самым великолепным “Лебединым озером”.
Итак, в назначенный день мама надела черное шифоновое платье с центральным воланом, слишком летящим и беспокойным, туфли на каблуках того же оттенка, при полном, торжественном макияже и кудрях ночной выдержки, и я, соответственно, в белых тех же шифоновых тканях и сандалиях “на выход”, отлично дополнила мамин театральный ансамбль. Мы явились чуть раньше, ну, знаете, поправить прическу там, макияж, и, самое главное, купить программку.
По центру крупными буквами красовалось гордое название— «Лебединое озеро», под ним кеглем поменьше —балет Петра Ильича Чайковского в четырёх актах, театр очень заслуженный такой-то, танцоры в главных ролях шрифтом пожирнее, и во второстепенных ролях—монолитным столбцом.
Далее следовала подробная сюжетная линия для тех, кто, не дай бог, запутается в хитроумных хореографических замыслах творца-балетмейстера.
Третий звонок, свет потух, грянула бодрая музыка!
Я читаю: — Сцена первая — парк перед замком: печальная мелодия гобоя перерастает в тревожную, с гулом литавр и тромбонов.
— Хм. Из этого всего я поняла только “тревожная” и “печальная”, хотя по факту, все выбежавшие минуту назад на сцену, с улыбками выпивали из золотых бокалов, слегка при этом подпрыгивая от радости, вторя нужным музыкальным тактам.
—Ага, они просто решили нудное и тревожное вступление убрать и начать сразу со сцены “Пира” (allegro giusto). Во дворце праздник, все поздравляют принца Зигфрида.
—Немец что ли? Принц Зигфрид оказался действительно хорош собой в бархатных, но подозрительно коротеньких шортах и чёрном берете с пером.
Дальше я закружилась в бесконечном потоке гостей принца и многочисленных танцах придворного этикета, потеряв интерес к чтению непонятных иностранных слов и букв русского алфавита, которые соединялись в раздражающие тарабарские слова.
Тут гости совсем распоясались, станцевали всё что знали и умели (allegro semplise, presto, moderato, andante с пантомимой и кубками) и уже не знали чем заняться на сцене. Взявшись за руки, кружились как обезумевшие вокруг уставшего Зигфрида. Слава богу, их попросил удалиться пожилой мужчина в мантии, похожий на придворного звездочета или учителя, который по виду наверняка знал, что после 31 декабря будет не 32.
—Кыш, кыш все, пошли отсюда!
—Принц, смотри, смотри вон летит стая лебедей. Белых!
—Интересно, куда же они летят? (принц)
—А Вы побегите, да посмотрите! (звездочёт)
И он побежал, прихватив с собой арбалет. Ну, знаете, мало ли чего.
Тут музыканты стали выдавать слишком громкие, победоносные аккорды, всем стало очевидно, что они сейчас будут закругляться. Задудели и забарабанили все одновременно во все свои инструменты, сделав последний выдох устрашающим финальным гудком. Всё. Занавес.
Долго ли, коротко ли бежал Зигфрид с арбалетом? По моим подсчетам минут двадцать, пока мы покупали мороженое в буфете.
Сцена вторая — затерянное озеро.
Над водой зазвучала красивая и нежная мелодия, с нотками тревожности и загадочной таинственности. Те самые лебеди плывут мимо кувшинок к правым кулисам, превращаясь в прекрасных девушек с пёрышками в юбках и прическах. Мимо них проносится балерун—коршун в недобром гриме. Зигфрид замахивается пару раз арбалетом на недоброжелателя, но тот эффектно исчезает. Следом на сцену является главная лебедь в короне, делает пару па одной ножкой, другой, замечает Зигфрида, смущается, потом ещё и ещё. А принц кружится вокруг неё и униматься не собирается:
—И теперь, душа-девица, на тебе хочу жениться!
—Ах, оставьте меня, нет-нет, лучше уходите! Но от Зигфрида так просто не отвяжешься, приходится в него влюбляться.
Да, и всё это время наблюдательное око коршуна не теряло бдительности в кустах неподалёку.
—Одетта, Одетта, ну давай ещё потанцуем, поговорим, покормим маленьких лебедей! Ну, они ещё потанцевали, потом ещё немного и ещё
достаточно много и ещё минут на пятнадцать. Тут Одетта раскрывает все карты. Мужик этот с крыльями—вовсе не коршун, а злой колдун, и только любовь сможет её расколдовать. Настоящая!!!
—Зигфрид, надеюсь ты всё понял, до завтра тогда!
Занавес на самом интересном месте.
Сцена третья — бал в замке.
Коршун (он же колдун с вызывающем макияжем) приходит не один (я так и не поняла кто его пригласил?), а с девушкой как две капли похожей на Одетту, только в черном и слегка понаглее.
—Она, не она? Мучается весь танец с ней Зигфрид.
—Она!!! И целует.
—Ах ты, "глупышка—дурашка"! Короче, обманули дурачка!
—Одиллия это! ХА—ХА—ХА!!! Коршун торжествует и дьявольски хохочет в свою бороду.
—Какое свинство!—размышляю я вслух.
—Зигфрид, скорее беги на озеро, дружочек, и моли прощения.
Опять этот занавес.
Сцена четвёртая — затерянное озеро.
Одетта, убитая горем, много танцует. Танцы, они помогают с горем справляться, отвлекают немного. Зачем-то танцует с этим крылатым крокодилом до появления сами знаете кого с "арбалетом на всякий случай".
—Одетта, прости, прости, я перепутал. Меня подставили! У Одетты, конечно, сердце не камень, сразу всё простила, но под ногами мешается этот навязчивый колдун.
—Да, ты достал уже нас! (Зигфрид) И отрывает одно чёрное надоедливое всем крыло.
—Ай, ой! Колдун вертится в предсмертной агонии еще минут пять, после все о нём забывают.
Одетта и Зигфрид на радостях целуются, перешагивают через убитого однокрылого и вполне себе довольные многочисленно кланяются под восторженные, стоячие аплодисменты публики.
—Браво, БРАВО, БРАВОООО!!!Раздается со всех сторон.
Из моего левого глаза вырывается слезинка, полная детского восторга и счастья!
В тот момент я поняла, что балет—это любовь на всю жизнь!!!
—Ничего себе! Мама! Вот это да!!!
Всю дорогу домой мы ехали и шли молча, подходя к дому я вдруг решила заговорить.
—Мам?
—Да.
—А балеруны танцевали без штанов или в прозрачных колготах? А если в колготах, то почему не было видно трусов?
—Мммм.
#детство #рассказ #юмор ссср дети семья история