Мы уже делали материал по поводу специфических финалов кинокартин, которые относятся к «нуарному пространству»: от собственно нуара и нео-нуара до гангстерских лент и мистических триллеров. Теперь пришло время поговорить о сюжетном начале подобных фильмов, осуществить своего рода типологизацию «мрачных кино-стартов».
Самая стандартная ситуация для начала: к частному детективу обращается девушка. У сыщика дела идут не очень хорошо, а потому он без проблем соглашается на ерундовое, как ему кажется, дело: найти пропавший перстень, обнаружить сбежавшую сестру и т.п. Однако внезапно возникают неприятности, ибо дело с «двойным дном»
Иногда заходит не девушка, а некого сомнительного вида персонаж, который просит взять нечто на хранение. Или же высказывает аналогичную просьбу. В любом случае неприятности, поджидающие главного героя, далеко не шуточные.
Поскольку именно благодаря нуару стала общеупотребимой формула кино, когда сюжет не совпадает с фабулой, то есть события идут не в хронологическом порядке и повествование строится через известное количество воспоминаний, т.н. флэшбеков, то фильм может начаться откуда-то с середины истории. Например, сыщик может сидеть в разгромленном офисе и вспоминать, как он влип в эту неприятную историю.
Поскольку во многих производных от нуара главный персонаж нередко является не совсем положительным, а иногда и вовсе отрицательным, то кинокартина может начинаться со сцены выхода его из тюрьмы. Как частный случай, побега из оной.
Если говорить о нелинейном повествовании, то нередко используются для начала кино «завлекающие сцены». Например, т.н. «контрастный душ». Вспоминаем первый эпизод «Криминального чтива» или «Славных парней». Вроде бы мирно беседуют. Бац!!! И вытворяют нечто жесткое.
Может предприняться сразу же погружение в активное действие. Например, начаться лента может с мощнейшей перестрелки. А затем уже рассказывается, что оной предшествовало. Обычно это сопровождается титрами: «За два дня до этого» или «Неделей ранее».
Стараниями «Секретных материалов» начало многих криминальных и мрачных кинокартин завязывается с демонстрации таинственного злодеяния. Зритель как бы становится свидетелем преступления. Хотя при этом соблюдается загадка. Преступление он хотя и видит, но суть его едва ли может постигнуть. Например, этот прием был использован в «Братстве волка».
Ну, наконец, начало фильма может возникнуть вовсе с конца истории. Нередко с гибели главного героя. Весь фильм – это рассказ о том, что к этой трагедии привело. То есть зрителя как бы изначально пытаются лишить неких иллюзий. Хотя в случае со «Смертью телохранителя» и «Казино» был своего рода эпилог, который позволял протагонисту «выжить».
