Начало
Несмотря на то, что я была уже опытным ждуном, те пару недель ожидания решения суда оказались прямо-таки невыносимыми. Хотя, оказались бы, если бы я не была опытным ждуном. Первые дни я, естественно не колотилась, потому что знала, что все решения тут приходят в последние сроки. Но последний срок надвигался очень медленно и быстро одновременно.
Нервозность моя усиливалась тем, что по ощущениям суд я выиграла, но если отбросить эмоции и ощущения, то останется голая правда. А это означало, что я из безопасной страны, что у меня "негатив" и, что я в депорте. Знаю не одну историю, когда ощущения людей подводили. В общем колбасило меня знатно — от: я победила, ура! — до: побороть эту систему невозможно. Спасала заведенная мной же рутина и электровелик моего соседа. Уж я тогда наездилась по полям и весям, включая германские. А было уже холодно и дождливо. Но я этого не замечала.
Зато заметила, как сильно отличаются голландцы и немцы. Переходишь поле и ты в Германии. И все другое. Магазины, люди, окружение, цены. Честно говоря немцы мне в чем-то импонируют больше. Нет у них этих перманентно приклеенных улыбок, показной эмпатии и снисходительного высокомерия, свойственного бывшим имперским жителям. Хотя, в Германии я бывала набегами и, возможно те, кто живет бок о бок с немцами расскажут какую-то свою историю. Говорят, что в немецких лагерях хуже, чем в голландских. Не знаю, не была.
Развлекалась я еще тем, что наблюдала за одной весьма эпатажной дамой. из Украины. Еще пару месяцев назад она жила рядом со мной и мы изредка общались. Она тут же вывалила мне всю свою историю, в которой один конец с другим никак не сходился. Я аккуратно задавала наводящие вопросы, а она странным образом замыкалась, как только приближалась к пониманию реальности. Потом у нее было интервью, после, которого она с блаженным видом бродила по лагерю и с каждым встречным африканцем делилась радостью победы и всем остальным. Все мои усилия опустить ее на землю и объяснить, что интервью — это только начало пути на Голгофу, а не победа, вызывали даже некоторую агрессию. Я оставила ее в покое. А через некоторое время меня перевели в депорт. В тот самый день она вернулась от адвоката вся в слезах. Видно адвокат с ней не церемонился и все, что я пыталась донести мягко, вывалил сразу и жестко. Я хотела помочь, но она ушла к себе. Через пару часов приехала и уехала скорая. Еще через три часа ко мне прибежали ее сомалийские соседки и сказали, что она заперта в своей комнате и на стук не реагирует. Пораскинув мозгом я поняла, что скорая ввела ей седативное и она будет спать до утра. Сомалийкам сказала, чтоб не лезли к спящему человеку. Меня перевели. И через месяцок, смотрю она уже в депорте. У девушки было какое-то серьезное психическое расстройство. И опять, как с моим приятелем цыганом, местная медицина кормила ее завтраками, а она, тем временем впадала все чаще в ажитацию и пламенела идеями-фикс. Как-то утром я застала ее на ресепшене с чемоданами. Я подумала, что ее депортируют. А нет! Она сама решила, что ей нужно переехать в другой юнит, потому что не может жить со своими соседями. Там был какой-то бред о том, что соседи издеваются над ребенком, а она пыталась все это пресечь и теперь они ей угрожают. И она уперто доставала КОА. Я подло злорадствовала, представляя мучения тех коашников, которым приходилось иметь с ней дело. Весь день ее чемоданы проторчали на ресепшене, а с ней вели беседы. В итоге вернулась она в свой юнит. При всём том, неприятно было видеть, как она все дальше отрывается от реальности. Наступили холода и у нее не было теплой одежды. Ее друзья африканцы укутали ее, чем смогли. Хотя, у них самих ничего не было. Один дал ей кепку, другой джинсовую куртку, кто-то футболку. Она была очень полной и все это на нее не очень-то и и лезло и не очень-то грело. Видеть этот кокон было неприятно и жалко.
Коашники ведь тоже видели и вполне могли помочь, но нет, не положено. Я ей там отдала, что смогла из того, что на нее налезло бы. Попыталась немного напугать тем, что если она будет продолжать свои демонстрации, то ее могут отправить на губу или в дурку. Не смотря на психику она не была глупой. В минуты просветления она довольно здраво мыслила. Но такие моменты наступали все реже. Из того бреда, что она несла я уловила, что она сбежала от родителей, которые ее пытались лечить. Хотя, ей казалось это попытками ее убить.
Вообще, такие истории заставляют задуматься о психически нездоровых людях, которые сюда прут. Об их родных, которые считают их пропавшими. О несовершенствах этой системы, которая применяет к ним ту же процедуру, что и к остальным. Человек очевидно болен и его нужно сразу обследовать и уже оттуда плясать, а не ждать пока он натворит то, что позволит им его депортировать или отправить в дурку. Кроме того, по закону они не имеют право разглашать данные и местонахождение беженца. А ведь родные там зачастую с ума сходят пытаясь понять куда делся их больной ребенок. Надо бы на первое место ставить объективные данные, а не грести под одну гребенку. Не знаю, что с ней сегодня. Но понимаю, что статус она не получит. Психбольница — это лучшее, что с ней может случиться, насильная депортация тоже не так страшно, а вот если она сбежит, то станет бродяжкой без мед.страховки и неизвестно, куда это ее заведет.
Что-то я сильно отвлеклась:)
Через неделю после суда, неожиданно, как это всегда и бывает, звонит мой адвокат и орет в трубу, что мы выиграли.
Я даже ничего не почувствовала. Я, видно, так задолбалась ждать, что отключила эмоции. Но адвокат не отключила и на радостях решила поехать на острова отдохнуть, что она вполне могла себе позволить учитывая свои заработки на выигрышных делах. Она мне орала:
— Ты понимаешь, что мы выиграли невыигрываемое дело! Уже второе!
— Да, — бубнила я, — мы — судебные монстры.
— И прецеденты, — веселилась адвокат.
Шутки шутками, но как оказалось, мы с адвокатом реально стали прецедентами в таких делах, как мое. Меня такая известность не очень-то и радовала, а вот для нее — это был большой скачок наверх в юридических кругах. И соответственно в доходах.
И я снова скажу, что если бы я не сидела месяцами в интернете выуживая полезную для моего дела инфу по крупицам, если бы адвокат не напрягалась оформляя все это как положено и отсылая бумажку за бумажкой судье, то скорей всего мы бы проиграли.
Мой пессимистический сосед признал, наконец, что булками шевелить не помешает и спросил номер моего адвоката:)
Только на следующий день я очнулась и выдохнула. И тут же приперлось КОА с радостной вестью о том, что меня отправляют в нормальный лагерь. Завтра!
А-а-а-а-а-а-а!
Свобода! Деньги! Еда!
Продолжение
Ставьте лайки! Комментируйте! Подписывайтесь!
Про голландский дом престарелых
Как я ухаживала за бабушкой в Голландии
Веселушки