Перед тем, как опубликовать на Дзене рассказ о каком-либо художнике, я обычно проверяю, писали ли о нем другие авторы. Прежде всего, чтобы не повторяться. И в случае с Цорном я был удивлен почти полным отсутствием публикаций, потому что, на мой взгляд, творчество этого художника просто требует, чтобы о нём рассказывали. Возможных объяснений – два: первое – он очень популярен у наших художников-живописцев, но почти неизвестен широкой публике в России, второе – говорить о Цорне и не использовать картины с изображениями обнаженной натуры – невозможно. Что ж, посмотрим, что из его обширного наследия Дзен позволит мне показать.
Честно признаюсь, когда мне, в своё время подвернулся случай побывать в Швеции, я ехал с одной-единственной целью – увидеть живьём его работы. Ещё в школьные годы я увидел репродукцию «Танца в Иванову ночь» в каком-то журнале и навеки сделался поклонником этого художника. В Москве, в ГМИИ им. Пушкина, насколько мне известно, есть ДВЕ картины Андерса Цорна. Первая - портрет Саввы Мамонтова, с которым связано что-то вроде анекдота - Цорна спросили, почему он не изобразил пуговицы на сюртуке, на что тот ответил: «Я художник, а не портной». Вторая - небольшой этюд с изображением обнаженной девушки на фоне леса. Он был подарен художником Константину Коровину. И Коровин, и его друг Валентин Серов (какие имена, вы чувствуете?) были поклонниками шведского мастера и во многом ему подражали. Серова даже называли «русским Цорном».
Вот, после этого можно было бы уже ничего не говорить. Но я продолжу.
Андерс Цорн, как уже понятно, родился в Швеции, в окрестностях местечка под названием Мёра (Мура, Mora), и провёл детские годы на ферме, принадлежавшей родителям его матери. Мать, Грудд Андерсдоттир, не состояла в официальном браке с его отцом, немецким пивоваром Леонардом Цорном. Однако мальчик совершенно не страдал от статуса «незаконного» ребёнка, рос живым и веселым. О, вольные шведские нравы!
Его дар проявился в достаточно раннем возрасте. До двенадцати лет Андерс обучался в местной школе в Мёре, а потом в гимназии в Энчёпинге. В пятнадцать лет юный Цорн уезжает в Стокгольм, где сначала три года занимается в художественной школе, а потом поступает в шведскую Академию художеств. Уже там, на первых выставках, его талант был замечен, и он начал зарабатывать как портретист, еще будучи студентом.
По окончании учебы, в 1882 году художник едет в Англию, потом, спустя три года, перебирается в Париж. Вообще он очень любил путешествовать. Примерно половину жизни он провел в зарубежных поездках, а другую – в окрестностях Мёры, где он обустроил родовую усадьбу, прикупив постепенно несколько соседних земельных наделов. Благо, доходы от работы художника позволяли это сделать.
Да, он был богат. Ему позировали магнаты, президенты и короли. Его картины пользовались огромной популярностью. Многие его произведения принято относить к салонной живописи. Но если это и так, то такой «салон» стоит вровень с любым высоким искусством. На самом деле он ничего специально не аранжировал, чтобы наполнить картину как можно большим количеством «приятных глазу» объектов. Салонная живопись, как правило, отличается именно таким искусственным подбором - симпатичных натурщиц, аксессуаров, драпировок, цветов. Сразу понятно, что в реальной жизни все не может быть настолько красиво устроено.
У Цорна всё естественно. Создаётся впечатление, что он просто умел смотреть, подмечать моменты окружающей жизни, которые просятся на полотно. У него вы не встретите никаких лишних или искусственно привнесенных красот. Скорее, наоборот, - художник часто очень лаконичен, картины производят впечатление мгновенных этюдов с натуры, где многие подробности смазаны.
Не избегал он ни простых бытовых сюжетов, ни тяжелых сцен. Вот картины из жизни сельских жителей – пекут хлеб, вяжут, носят воду. Вот старик играет на скрипке – он так же прекрасен, как и молодые, розовощекие девы. Портрет пожилой крестьянки с пучком зелени ничем не уступает портретам светских дам. Вот сцена с пьяным крестьянином, на которого с горечью глядит его то ли дочь, то ли жена. Всё, как в жизни. Прекрасное – в повседневном.
Он был наделен могучим темпераментом, не только как художник, но и как мужчина. В 1885 году он влюбился в Эмилию (Эмму) Ламм, девушку из состоятельной еврейской семьи. Эмма долго не решалась признаться своим родным, что выходит замуж за нищего незаконнорожденного художника. А впоследствии не раз закрывала глаза на его многочисленные любовные похождения, как в родных окрестностях Мёры, так и среди дам высшего света.
И при этом он был невероятно, фантастически работоспособен! Количество написанных им портретов исчисляется сотнями. И каждый раз - новое композиционное решение! Он умудрялся писать в своих постоянных разъездах, без конца делал этюды, зарисовки, давал мастер-классы.
Игорь Грабарь говорил о нём как о баловне судьбы, «которого природа наделила всем, о чем только может мечтать художник».
Что можно сказать о манере Цорна? «Виртуозно» - это слово так и просится на язык, когда говоришь о ней. Надо отметить, что начинал он как акварелист. Акварель – техника капризная. Акварели Цорна виртуозны, но в них мастерство ещё как бы слишком очевидно. Видно, что художник старался, тщательно изображал многие подробности, использовал разнообразные приёмы письма. Там, где собственно акварельных приемов ему не хватало, добавлял белила.
Живопись Цорна маслом – это полная свобода. С размахом! То, как это сделано – не укладывается в голове. Одним мазком передаётся цвет, свет, объем, фактура поверхности. Широкая, почти эскизная манера – и всё сказано.
Его часто (как и многих других) называют импрессионистом. Наверное, у него больше прав так именоваться, чем у многих других художников, хотя в чем-то его манера прямо противоположна манере, скажем, Моне. Французский мастер дробил, разбивал натуру на множество цветных мазков разного оттенка. Цорн, напротив, часто единым движением кисти изображал несколько сопредельных объемов.
Что же касается впечатлений… Меня завораживает то, как художник передаёт движение. Его картины наполнены им больше, чем картины наиболее известных французских мастеров. Посмотрите на хоровод мазков, пятен, линий вот на этих картинах в следующей галерее. Стоит чуть отвести взгляд – и в них всё приходит в движение. Никакая фотография не в силах создать такой эффект. Невольно вспомнишь Бальзака: «… тебе придётся обратиться к художнику, который, не давая точной копии, передаст движение и жизнь». Цорн и есть такой художник. В его картинах всё живёт, дышит и переливается через край.
То же самое можно сказать и о его офортах. Создание офорта по определению предполагает несколько стадий работы, и донести до финального оттиска непосредственность первого впечатления от натуры – это великое искусство. Цорну это удавалось с легкостью. Опять-таки, никакой мелочной прорисовки деталей. Даже контура предметов часто отсутствуют – что уже совсем невероятно, ведь офорт – искусство, оперирующее в первую очередь линией. Штрихи ложатся все в одном направлении, то оставляя нетронутую белизну, то сгущаясь до самых глубоких теней. Трепетная, живая поверхность, передающая пространство и свет.
Вообще-то, это только у нас Цорна можно назвать «забытым виртуозом». В зарубежных пособиях по живописи маслом даже есть термин «палитра Цорна». Она очень скупа. Человеческое тело, например, художник изображал при помощи всего четырех красок – белил, жженой кости, желтой охры и кадмия красного. Я пробовал так работать – вы знаете, этих четырех красок действительно достаточно, чтобы изобразить фигуру при любых условиях освещения. Фантастика!
Художник скончался в возрасте шестидесяти лет от заражения крови. В последние годы жизни его популярность не то чтобы померкла, но как бы отошла на второй план. В моду вошли новые веяния. Авангард начал своё шествие ещё в начале двадцатого столетия. Первая мировая война, многочисленные политические катаклизмы и революции сильно повлияли на способы отображения действительности художниками. На этом фоне творческий метод Цорна не мог не восприниматься некоторым анахронизмом. Его искусство принадлежало иной эпохе, оно требовало более спокойного окружения и взгляда на мир.
Интерес к его творчеству вспыхнул заново уже в наши дни. Впрочем, на родине, в Швеции, художника всегда высоко чтили и считали главным «корифеем» национальной живописи. На родине Цорна, в его бывшей усадьбе, открыт музей его имени. Многие работы художника выставлены в Национальной галерее в Стокгольме, и в других крупных музеях по всему миру.
Буду, как всегда, признателен за комментарии, лайки и подписки.
Вы можете прочитать другие мои публикации о художниках:
