Я подхожу к приюту и сначала слышу непрекращающийся лай, ощущаю этот запах. Первое, что вижу внутри — четыре огромные «коробки» из зеленого забора, за которыми ряды вольеров. Холодно, грязно, эти клетки и пустота. Мне казалось, мы там одни: я и другой волонтер.
После первой волны дискомфорта приходит вторая. Ты видишь огромное количество животных — три тысячи собак, которые не сами выбрали эту судьбу. Большинство из них оказались в этих клетках, потому что к ним безответственно отнесся человек.
Потом об этом забываешь. Но новичкам нужно готовиться к тому, что реальность может их испугать. Вы ждете, что эти собаки, как другие вне приюта, сразу подбегут к вам, прыгнут на руки — в реальности так не происходит.
Представьте, вы берете собаку из приюта. С ней нужно заниматься, но вы знаете, что у нее все хорошо: есть хозяин, ощущение дома, о ней заботятся.
Приют — это другое. Собака здесь ест паршивый корм и ходит в туалет там, где спит. И у приютской собаки кроме нас никого нет. Более того, мы у нее есть только несколько дней в неделю.
Большую часть своей жизни собака проводит в клетке одна (с другими собаками, без человека). Если ты сегодня, имея такую возможность, не поедешь в приют, собака просто не выйдет из клетки еще один день. Поэтому каждый вторник, какая бы ни стояла погода, какой бы усталой я ни была, как бы мне ни хотелось остаться в теплой кровати, я встаю, умываюсь, завтракаю и еду.
За день я выгуливаю примерно 200 собак. У нас есть выгульные площадки, на которые мы их выводим группами по 20-40 животных. И они гуляют примерно полтора часа. Потом выводим новых. И так четыре-шесть раз, в зависимости от времени года. Летом больше, потому что дольше световой день.
Чаще всего собаки в приюте трусливые и забитые. Но не потому, что их обижают, а потому что у них маленький и не совсем позитивный опыт взаимодействия с человеком.
Их отлавливали, возможно, весьма грубо, это для них стресс, их посадили в клетку, потом в другую клетку.
Поэтому мы с собаками разговариваем, даем понять, что человек может быть другом. Какие-то быстро идут на контакт, какие-то вообще не идут. Есть те, которым страшно, но видно — интересно. Вот он отворачивается, а сам одним глазом на тебя посматривает. А есть те, которым в принципе не интересен человек.
Если при длительных попытках завязать дружеские отношения мы видим, что собака не идет на контакт, мы стараемся больше ее не трогать. Мы ее не отсаживаем и не забиваем на нее, нет. Мы лишь стараемся не заставлять ее переживать еще больший стресс от общения с человеком. Мы ее выпускаем гулять, она делает, что хочет, потом возвращается в вольер. И в это время насильно к ней никто не лезет.
Одним словом, волонтер может хоть выгуливать по 200 собак в день, хоть приезжать к одной собаке и заниматься только ею. Это одинаково важно. Если вы уделяете время этой собаке, значит, для нее что-то изменится.
Так я живу в течение пяти лет: каждый выходной приезжаю в приют. Это накладывает определенный отпечаток, конечно. Ведь волонтерство — это не просто приехал, погулял, уехал. Помимо этого надо вести соцсети, сборы, финотчет, возить собак по клиникам, чаще это в будни, тогда надо брать отгул, бывает, ты находишь животных на улице: подбираешь, везешь в больницу, находишь передержку, занимаешься пиаром. То есть это перерастает в стиль жизни.
Многие собаки не знают, что такое человек, доверие, дом. И моя задача — во-первых, самой научиться ей доверять, во-вторых, сделать так, чтобы она мне поверила. С людьми мы как-то уже привыкли, что они нам ничего не должны. Пора привыкнуть, что с собаками дело обстоит точно так же. Собака прежде всего — друг.