Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 160 часть 19
Из заводского медпункта, Татьяна Ширяева отправилась на своё рабочее место. Настроение у неё было испорчено, пятая точка продолжала её нудно беспокоить, словно требуя немедленного обращения к врачу.
Татьяна зашла в раздевалку, сняла зимнее пальто, шапку и сапоги. Она надела тапочки, накинула рабочий халат, сунула в его карман направление к хирургу, в душе ругая своего мужа: «Какой он у меня всё-таки несерьёзный. Сам через проходную прошёл и умотал к себе в цех. И неважно ему, опоздала я или нет. Был бы путным, так дождался, а этот смылся с глаз долой. Кто ж так любит-то? Когда любят, то все неприятности делят на двоих, а этот… Тьфу, пустое место, да и только. Не мужик он, ох, не мужик…»
Она подошла к двери участка ОТК, прислушалась не говорят ли там коллеги о ней, а потом резко открыла и пробурчала: «Здрасте,» — прошла к своему рабочему месту, села на стул и взвизгнула от боли. Коллеги поздоровались с ней, переглянулись между собой.
— Что это, Тань, с тобой? — первой полюбопытствовала Зоя Костина.
— Упала вчера и прямо на зад, теперь вот болит, — пояснила Ширяева.
— Ещё бы, я видела, как ты на катке в фигурных коньках рассекала, — сказала Тоня Семькоз.
— Ты видела? — переспросила Татьяна сомневаясь.
— Конечно видела, в гостях у своей подружайки была, к окну подошла, а на катке ты. Уж что-что, а такое зрелище мы с ней пропустит не могли. Говорю: «Смотри-ка что делается, Танька-то на коньки встала! Во баба даёт!»
— Встать-то встала, да ненадолго. — принимаясь за работу, сказала Ширяева, — Послушалась своего ненаглядного и теперь даже сидеть толком не могу.
— А чего опоздала? — полюбопытствовала Фрося Казакова.
— А-а, — Татьяна махнула рукой, — лучше и не спрашивай. Нервы себе бередить не хочется. — она достала из кармана бумажку и повертела её в руках, — в медпункт заходила, направление к хирургу дали.
— А чего сидишь и не идёшь? — не терпелось узнать Костиной.
— А то и не иду: сказали клизму поставить надо для начала, а то на рентген пошлют, а снимок не получится. Что-то я подумала, подумала и решила не ходить. — она вздохнула тяжко, — Да ещё и с Тигрой сегодня проститься надо. Хоть у проходной постоять, когда её поднесут к проходной.
— А Ванька тоже пойдёт?
— Пойдёт, будь он не ладен… — ответила Татьяна с грустью в глазах, — Он мне и сказал про неё…
— Ну, Татьяна, терпение у тебя железное, — удивилась Костина, — будь я на твоём месте, я бы его в ежовых рукавицах держала и уж точно Тигру провожать не пошла.
— А чего не пойти-то, Зой? — Татьяна смотрела на свою коллегу и не могла понять, — Она же мне теперь не конкурент.
— Да действительно ты Тигре — не конкурент, — согласилась Костина, Татьяна уже было обрадовалась, но то, что услышала позже вывело её из душевного равновесия надолго. — Она теперь там, — Костина показала пальцем на потолок, — а ты тут. А тех, кто там, любят сильнее.
Татьяна поняла, что Костина права и ничего уже не изменить и ей стало горько до слёз. «Господи, Тигра меня и тут опередила. Да неужели она останется теперь в сердце моего Ваньки навечно?! Ну как же так-то?» — спрашивала она себя и не находила ответ. Ей хотелось выпустить боль, скопившуюся внутри себя, наружу, пока та её не разорвала, но лить слёзы прилюдно она не желала, осознавая, что этим она сама себя унизит.
Она покинула рабочее место и заглянула в кабинет начальницы ОТК, Фени Фёдоровны Ивановой. Та разговаривала по телефону, а когда положила трубку, спросила:
— Тань, ты ко мне?
— К вам, Феня Фёдоровна, — ответила Ширяева. Её взволнованный вид, насторожил начальницу, и та прониклась к ней.
— Входи, случилось что?
— Да, мне бы увольнительную, — замялась Татьяна, нервно теребя рукой ворот халата.
— А что такое?
— Да с Тигрой хотела проститься, тут у проходной.
— С какой ещё Тигрой?
— Тьфу ты… да с Тиной Кошкиной, — пояснила Татьяна.
— А её, разве ещё земле не придали?
— Да нет, не успели. Экспертиза за экспертизой, вот и затянули…
— А-а, вот оно что… — начальница покачала головой и переспросила, — А тебе точно надо с ней проститься?
— Точнее не бывает… — подтвердила Ширяева свои слова, — Да я бы не пошла, да вот муженёк мой проводить её собрался. Ну как я его одного-то оставлю?! Поймите меня правильно.
— Да уж… — в раздумьях проговорила начальница, а потом открыла ящик стола, достала увольнительную, и подписав её, протянула Татьяне.
— Вот спасибо! Век не забуду, — Ширяева схватила увольнительную и пошла.
Начальница вслед ей посоветовала:
— Ты хоть успокоительных капель каких прими, побереги себя, Тань.
— Так я и так уж с утра пораньше выпила и сейчас ещё накапаю себе. Куда деваться-то: жизнь — есть жизнь…
Татьяна вышла из кабинета. Коллеги взглянули с любопытством на неё.
— Ну как, дала увольнительную? — поинтересовалась Зоя.
Татьяна улыбнулась и ответила:
— Конечно, дала, уж кто-кто, а Феня Фёдоровна у нас человек душевный!
— Да, верно и с этим не поспоришь, — согласилась Костина проверяя детали. — А в больницу-то не пойдёшь?
— Теперь уж точно нет, а завтра видно будет, может, само собой всё пройдёт, — ответила Татьяна, подойдя к своему столу. Она села на стул и не могла сосредоточится. Воспоминания нахлынули на неё одно за другим. Она вспомнила Митина, а потом Толонбаева и не могла понять себя: «Такие люди меня любили и желали, а я со своим рыжим как жила, да так и живу. И вот кто я после этого: ну не дурында ли? Дурында и ещё какая…»
Татьяна взглянула на герань, цветущую на окне, и подумала: «Сре́зать бы её да хоть Тигре положить, а то с пустыми-то руками подходить неудобно, а венок-то, где я ей сейчас на заводе куплю? Хотя, нет, перебьётся без герани: она при жизни из меня кро́вушки не мало выпила, видать Бог-то её за это и наказал, вот её и обескро́вили похоже… Ну надо же, как мне раньше-то это в голову не пришло?! А ведь Бог-то есть! Есть Бог-то и Он видит всё…»
***
… В двенадцать часов Татьяна с Иваном встретились на проходной. В руках он держал газетный свёрток. Татьяна поняла всё без слов: «Нарисовался с цветами, гад… Как же мне всё это вынести-то? А может, выхватить у него цветы и отхлестать его по щекам да так, чтобы неповадно было больше надо мной измываться?»
Но послышались звуки оркестра, процессия приближалась.
— Несут, несут, Тань, смотри! — шепнул ей Иван на ухо. Вид у него был такой жалкий, что ей вдруг захотелось прижать его к себе и приголубить. Неистраченная материнская любовь вдруг выплеснулась на мужа, и она тихо сказала:
— Поплачь, Вань, поплачь, легче будет. Слёзы-то в себе не держи.
И он послушался её и пустил слезу, она покатилась, как горошинка по его бритой щеке. Татьяна вдруг неожиданно испугалась сама себя: «Господи, а ведь я его люблю больше, чем детей…Как же так-то?.. Что я за мать-то такая?»
© 14.02.2022 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 160 часть 20 Розы для Тигры будет опубликовано 16 февраля 2022 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава 160 часть 18 Тьфу-у, всё одно к одному
Прочесть роман "Мать звезды", "Звёздочка", "Звёздочка, ещё не звезда"
Прочесть А для вас День святого Валентина праздник, или нет?