Тема очень серьезная, глубокая и недостаточно исследованная даже в святоотеческой литературе.
Поэтому заранее прошу всех читателей не относиться ко всем выводам, здесь озвученным, как к положениям, которые выдаются за истину в последней инстанции.
Приглашаю всех к вдумчивому разбору.
Тема вечных мук и бесконечных страданий всегда стояла остро в сознании всех сколько-нибудь глубоких и верующих людей.
С одной стороны – они подтверждены самим Иисусом Христом. Он ясно и недвусмысленно говорит о судьбе грешников:
«И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную». Мф. 25. 46.
И еще и еще – неоднократно говорит о реальности вечных мук в «геенне огненной», где будет «плач и скрежет зубов», а также «огонь неугасающий» и «червь неумирающий» Мк. 9.48.
Но с другой стороны, многие глубокие люди, причем, во всех поколениях верующих резонно задавались вопросом: не чрезмерно ли наказание?
Справедливо ли за временную и короткую по сравнению с вечностью жизнь наказывать человека «вечными муками»?
Нет ли здесь какой-то «чрезмерности», особенно если мы примем за аксиому величайшие милосердие и сострадание Бога к людям, ибо «Бог есть любовь»?
Интересные рассуждения в попытке как-то разрешить эту, казалось бы, неразрешимую проблему, оставил нам великий русский писатель Федор Михайлович Достоевский.
Давайте посмотрим на проблему страданий грешников в той парадигме, которую он представил через одного из своих любимых персонажей – старца Зосиму в его последним романе «Братья Карамазовы».
В беседах и поучения старца есть одна главка, которая так и называется: «О аде и адском огне, рассуждение мистическое»
В ней несть такие слова:
«Отцы и учители, мыслю: «Что есть ад?» Рассуждаю так: «страдание о том, что нельзя уже более любить»… «Ибо… нет уже жизни, и времени более не будет! Хотя бы и жизнь свою рад был отдать за других, но уже нельзя, ибо прошла та жизнь, которую возможно было в жертву любви принесть, и теперь бездна между тою жизнью и сим бытием…».
Итак, Достоевский устами старца Зосимы переносит акцент с физических мук на муки нравственные.
Невозможность любить – вот суть духовной муки и грешников.
Но он не останавливается на этом, он еще и пытается соотнести друг с другом физические и нравственные муки и приходит к парадоксальному выводу:
«Говорят о пламени адском материальном: не исследую тайну сию и страшусь, но мыслю, что если б и был пламень материальный, то воистину обрадовались бы ему, ибо, мечтаю так, в мучении материальном хоть на миг позабылась бы ими страшнейшая сего мука духовная».
Итак, парадокс заключается в том, что грешники предпочли бы даже свои «материальные» муки, чем «муку духовную».
Ибо в материальном мучении они могли бы о ней, как пишет Достоевский, «позабыть хоть на миг».
Но и это еще не все.
Федор Михайлович идет еще дальше и устами старца Зосимы утверждает, что если бы у грешников можно было отнять эту «духовную муку», то им стало бы еще хуже:
«Да и отнять у них эту муку духовную невозможно, ибо мучение сие не внешнее, а внутри их. А если б и возможно было отнять, то, мыслю, стали бы оттого еще горше несчастными. Ибо хоть и простили бы их праведные из рая, созерцая муки их, и призвали бы их к себе, любя бесконечно, но тем самым им еще более бы приумножили мук, ибо возбудили бы в них еще сильнее пламень жажды ответной, деятельной и благодарной любви, которая уже невозможна».
Как же можно осмыслить и обобщить все эти несуразности и парадоксы?
Думается, что еще одним парадоксальным утверждением:
В плане страданий грешникам, попавшим в ад, будет лучше именно там и находиться, чем, если бы они попали в рай.
Бог точно не тиран, цель которого причинить человеку максимум страданий, чтобы просто посильнее его помучить.
Бог благ, и Он не просто желает человеку блага, но и создает ему наилучшие условия для получения этих благ.
Это касается как жизни человека, так и его посмертной участи.
А это значит, что и после смерти Бог помещает человеческую душу в наилучшие для нее условия посмертного существования.
И для грешника такими наилучшими для него условиями будет пребывания в аду со всеми его физическими, или, как говорит Достоевский - «материальными» страданиями.
Если бы такой грешник попал в рай или просто прознал об условиях жизни там, он, как мы только что убедились из слов старца Зосимы, страдал гораздо сильнее.
Страдал бы от нравственных и духовных мук «невозможности любви», и это, по мысли Достоевского, мука – пострашнее мук физических.
А так – да, грешник страдает и мучится. Причем, страдает с «плачем» и «зубовным скрежетом» от «огня неугасающего» и «червя неумирающего»…
Но все эти страдания ему понятны, он понимает, что их заслужил и вокруг себя видит таких грешников, страдающих от того же…
И его душа вопит от боли, но не разрывается на части – справедливость торжествует, и что должно было случиться, то и случилось, и теперь грешник пьет ту чашу страданий, которой он при жизни угощал окружающих людей.
Но только пусть не будет главной - жуткой нравственной и духовной муки, описанной Достоевским, мук от невозможности любви…
Муки, которая гораздо страшнее физических мук, которая будет выворачивать душу наизнанку, но при этом будет бессмысленной и бесполезной, ибо исправить уже ничего невозможно.
С чем это можно сравнить?..
Конечно, аналогию в земных понятиях трудно подобрать…
Но может быть, это можно сравнить с положением акулы, вытащенной из воды, которую заставили «вечно» жить на воздухе.
Каким-то образом случилось так, что она уже умереть не может, но она вечно задыхается, вечно находится в состоянии постоянного удушья.
При этом она видит всех проглоченных ею ранее, разорванных и покалеченных рыб и морских животных, которые прекрасно себя чувствуют, которые любят друг друга – мало того, любят и ее, свою убийцу – пожиральницу-акулу…
Они все ей простили, они окружают ее заботой и лаской… Но для акулы – это источник ужасающих мучений и страданий.
Она не может воздать им ответной любовью, она может только еще больше их ненавидеть за их блаженство, любовь друг к другу и любовь к ней…
Вы представили себе весь ужас этих «акульих» мучений!?..
Да любые страдания какого-нибудь убийцы-маньяка в аду, которого раз за разом, как и он когда-то делал, будут убивать и разрезать на кусочки – ничто по сравнению с этими муками…
И действительно хочется воскликнуть: благ Господь, ибо вовек милость его!..
Даже последние грешники в самых жутких хранилищах ада не лишены Его милости.
Ибо они находятся там, где и должны находиться, где их страдания адекватны их деяниям, и даже «вечность» этих страданий адекватна их намерениям делать зло до конца и не раскаиваться ни при каких обстоятельствах.
Ну что? Как вы думаете?
Насколько справедливо, что грешникам будет лучше в аду, чем в раю?