Патриоты царской России уже много лет не жалеют усилий, чтобы утвердить в сознании людей образ «потерянного рая»: процветающее общество, мудро руководимое добрым и милостивым монархом; с динамично развивающейся промышленностью, сельским хозяйством, снабжающим зерном всю Европу, просвещённым дворянством и сытым народом, благочинно живущим под сенью православия… И только злокозненные революционеры разрушили эту идиллию.
Действительно, развитие капитализма в России в начале ХХ века вызвало экономический рост. К примеру, только от 1909 к 1913 году производство угля выросло в 1,4 раза, стали – в 1,5 раза, чугуна – в 1,6 раза. Однако при этом происходила широкая интервенция иностранного капитала.
По статистике «Русского Экономического общества», к началу 1913 года 62% крупной отечественной промышленности находилось в руках представителей иностранного капитала, еще 19% – в паевой или иной совместной собственности. Наглядно представить себе положение в российской экономики позволяет заметка в «Петербургских ведомостях» о новогоднем приёме, который устроил Николай Второй для деловой суперэлиты. На него были приглашены двадцать человек, имеющих наибольшие капиталы в российской экономике. Так вот среди них был только один русский – Путилов (12-е место в этом списке); еще два подданных Российской империи с Кавказа – Манташев (13-е место) и Чиковани (20-е). Остальные 17 были иностранцами.
Некоторые отрасли из наиболее важных для развития страны иностранный капитал контролировал более чем на две трети - например, к 1914 владел 68% нефтяных предприятий; 76,9% каменноугольных копей; 85,6% металлургии; в электрических и электротехнических компаниях доля иностранного капитала составляла 90% и т.п. Соответственно, и прибыль от них доставалась, прежде всего, ему. В результате, как говорил, выступая в Государственной думе, генерал Нечволодов, за 6,5 лет Россия принесла иностранцам «дань, равную колоссальной контрибуции, уплаченной Францией своей победительнице Германии» (речь о Франко-Прусской войне 1870-1871 годов – В.В.).
С другой стороны, в капиталистической системе рост экономики вовсе не означает соответственного повышения уровня обеспеченности народа. «Огромные средства, извлечённые из населения с безумной расточительностью, привели народ к обнищанию», - утверждал в 1906 году в «Записке о Государственном совете» профессор В.И. Вернадский. А писательница Зинаида Гиппиус несколько позже заметила в «Петербургских дневниках»: «Нигде нет таких богачей, таких миллиардеров, как сейчас в России. Только их десятки – при миллионах нищих».
Энциклопедия «Гранат» в статье «Питание» констатировала, что, несмотря на экономический рост, «по новейшим данным (1911-1914 гг.) питание рабочих ещё более ухудшилось… Главный предмет питания составляют капуста, картошка, крупа и ржаной хлеб… Скудным питанием русского населения объясняется отчасти его усиленная заболеваемость и значительная смертность». Много ли радости этим рабочим было от того, что витрины Елисеевского магазина, как восторженно расписывали «новомышленцы», ломились от окороков, устриц, омаров, лучшей в мире паюсной икры и других деликатесов?
Аналогично обстояли дела и в сельском хозяйстве. Нынешние патриоты царской России взяли за критерий процветания экспорт продовольствия. Но он обогащал «десятки», а миллионы крестьян жили, по свидетельству современников, отнюдь не относящихся к сторонникам революционеров, очень трудно.
К примеру, в Смоленской губернии, по свидетельству А.Н. Энгельгардта (профессор Петербургского земледельческого института, он решил заняться практическим сельским хозяйством в роли помещика), своего хлеба крестьянам хватало только до Рождества, а потом они были вынуждены покупать его либо привозной, либо у помещиков.
В таких условиях восхваляемая продажа хлеба за рубеж оборачивалась бедствием для народа. Тот же Энгельгардт в опубликованных в «Отечественных записках» «Письмах из деревни» писал, что из-за вывоза хлеба поднимаются внутренние цены на хлеб, мужик голодает, а в деревнях по этой причине высокая детская смертность. Чтобы можно было представить себе уровень детской смертности, в «процветающей» николаевской России, приведём данные из книги «Обзор главных данных по демографии и санитарной статистике» издания 1916 года: в 1902—1906 годах из тысячи родившихся младенцев умирали в первый год жизни 253, в 1907—1911 годах — 244. Для сопоставления: в Швеции, к примеру, показатель младенческой смертности к этому времени был в 2,5 раза ниже...
Врач А.И. Шингарёв изложил результаты обследования сёл Воронежской губернии в книге с красноречивым названием «Вымирающая деревня». В ней, в частности, отмечалось: «Целые семьи без молока в течение круглого года! Да разве это не хроническое недоедание, не ужасающая нищета, питающаяся ржаным хлебом, изредка кашей и больше ничем».
Нужно иметь в виду и то, что при всём росте экономики, Россия по-прежнему далеко отставала от ведущих стран Запада. Так, в 1913 году она произвела промышленной продукции в 1,5 раза меньше, чем Франция, в 3 раза меньше, чем Англия, в 3,5 раза меньше, чем Германия и в 8 раз меньше, чем США. Национальный доход в России был 350 долларов на человека в год – при том, что среднемировой составлял 550 долларов, в ведущих странах Европы – 1500 долларов, в США – 2325 долларов. Более того, отставание даже увеличивалось. По данным Хьюстонского университета, в 1861 году душевой национальный доход сосавил в России 16% от американского; а в 1913, как нетрудно
подсчитать, - менее 15%.
Суровой проверкой состояния экономики России стала Первая мировая война. Среди пяти основных воюющих европейских держав Россия занимала по производству пулемётов пятое место (уступала Германии в 10 раз), артиллерийских орудий – пятое (уступала Германии в 5,5 раз), самолётов – пятое (уступала Германии в 13 раз), артиллерийских снарядов – пятое (уступала Германии в 4,5 раза), винтовок – четвёртое (уступала Германии в 2,5 раза). Танков Россия не производила вообще. И только по производству патронов Россия лидировала, превосходя Германию в 1,6 раза.
Виктор ВАСИЛЕНКО,
Белгород