Часть первая здесь:
Часть вторая:
После бани выдали форму. В частях такую называют «грузами» (от «груз двести») — постирался один раз и все, ни цвета, ни вида — мешок мешком. Тайсон первый обменял на приличную «зеленку». Причем очень грамотно, не обидел, но убедил, что ему нужнее.
Необходимо понимать, что в армии все безобразно, но однообразно. А чуть-чуть послужившие — люди, которые жаждут индивидуальности. Не такая, как у всех, кокарда, чуть короче сапоги, изогнутая бляха на ремне, шевроны… В нём уже было заложено: «по одежке встречают». Без раздумий в угоду внешности, отодвигался в сторону комфорт. Конфликты? Как бы ни бесновались дембеля в попытках сломать этот стержень, ничего не могло остановить его — новобранца — выглядеть отслужившим не менее года бойцом. Мы подшивались стандартными подворотничками, что можно было купить в «чепке» (магазин на территории части) — так удобнее. Он — сложенной в несколько слоев белой материей. Не стирал, но находил новые чистые куски. Это было трудно, однако непрактичность и неудобства меркли перед тем образом, с которым ассоциировал себя. Это и был он. Другим не представлял. Да и не мог быть…
Оформляли стенд с примером стрижки военнослужащего. Нужна была фотография. В каждой части свои «понятия», у нас оказаться лицом роты было почестью, поэтому прерогативой пользовались старослужащие. Еще бы — память последующим поколениям на годы. Кто красовался в итоге? Правильно — Тайсон. При мне недоумевали «дедушки» и «черпаки» (отслужившие полтора года и один год, соответственно), занимавшие первые места в этой очереди: как он попал туда? И стрижка была, по правде сказать, не очень — кантик слабый, длинновато. Но на фотках он: фас, профиль, затылок.
Для показательных выступлений набирали спортсменов. Долго тренировались, зато мимо проходили бестолковые армейские обряды, такие как утренние разводы, строевая, дежурства в нарядах и прочее. Сотрясение мозга — упал неудачно. Через пару недель вышел из больнички. Он ни разу не мыл пол, пока восстанавливался. Был самый младший по призыву и тряпки в руки не взял. Кто знает, тот поймет. Без конфликта получилось убедить, что самый больной…
Именно его водили местные ребята к себе домой. Да, никого другого не брали, его всегда за радость было. А что самое интересное — не завидовали. Я тоже бывал частенько за забором части, но видели бы вы эти глаза… Здесь напротив, радовались, что мальчишка ходит в город. Отпускали с удовольствием. Был, правда, один случай — новоиспеченный сержант (полгода службы) по какой-то причине поднял шум, мол, не пойдет никуда, запрещаю — командир я или где. Горько сожалел об этом впоследствии. Готов в счет компенсации был ходатайствовать за неограниченное число увольнений. Получилось так, что очередной раз «чужой» «дедушка» по неосторожности или незнанию… одним словом униженные и оскорбленные пожаловались нашим младшим командирам одного с ними призыва. Те, понятное дело, сами делать ничего не стали (по правде сказать, и не могли). Вот и оторвались на низшем сержантском составе, поставив условие: либо вы этих троих сегодня вечером в туалете угомоните, либо на следующий вечер в том же туалете летать будете вместо них. Между молотом и наковальней, как говорится. Подошли втихаря, попросили подыграть, мол, покричите, поохаете, выйдете — за бока держитесь, типа побили. Эх, как же хотелось со всей пролетарской ненавистью покарать за столь непристойное предложение, однако Тайсон пошел навстречу. Говорим ему: «Куда смотришь? Он тебя на твой День Рождения не отпустил. Давай сейчас мы накажем, а завтра по второму кругу отхватят». А тот: «Ладно, пацанов жалко…». Согласились — поохали… Вот и каялся потом младший сержант, искренне благодарил. А у Тайсона с увольнительными проблем больше не возникало. Частенько бывал в гостях у одного местного мальчишки, уж очень мамке его понравился. Всегда была рада встретить, накормить.
Шесть недель не мылись. Прибыли в расположение батальона, который до первой войны был полком. Угнетающее зрелище — забитые досками казармы с пустыми глазницами. Грязных, завшивленных нас встретил старший прапорщик. Зычным, громким, как заводской гудок, голосом пропел: «А-а-а, гондурасы-ы-ы». Как-то сразу стало понятно, что имел в виду. Огромного роста, шея шире ушей, грудная клетка — полковой барабан (здесь не моя ассоциация, смотри «Кирза» В. Чекунов), кулак — голова юного пионера. Реально, рядом с ним ощущаешь себя ростом с большую собаку. В первую очередь отвел в баню — настоящую баню, с парной, выдал новое белье — «белугу», чтобы «свиньи не распространяли бэтэров».
Часть была спокойная, военнослужащие ходили попеременно в патрули и караулы на объекты. Тайсон сразу увидел, с кем надо дружить, тут же наладил контакт, проводил время за общением и просмотром видеофильмов… Я подрался на второй день. Да, каждый добивается уважительного отношения к себе, как может, мне необходимо было пройти конфликт, а он брал чем-то большим, внутренним. Были после на хорошем счету: ставили удар мальчишкам, писали комплексы физухи, учили играть на гитаре. Здорово и проводили. Старший прапорщик, что встречал, реально со слезами, обещал договориться, чтобы остались в его подразделении. Такой сентиментальный оказался. В баню напоследок сводил. Только нас…, а меня мучил вопрос: как так получается у него? Система? Подход? Как так ему удается?
Тайсон читал людей безошибочно. Служба сдирает неискреннее, оставляя тебя тем, кто ты есть на самом деле… Но поначалу шелуха — маска — здорово мешает разобраться в человеке. Он же четко, без промахов определял, кто тот по жизни. Независимо от звания, занимаемой должности и срока службы. Чтобы избрать манеру общения, ему порой хватало одного беглого взгляда. Что говорить, сколько раз я попадал в неловкое положение, когда со своим «верхним» образованием пытался прекословить другу.
— Колян, это клоун, поверь, — говорил он мне о каком-нибудь надутом офицере с большими погонами, — он здесь ничего не решает. А вот он, — показывал на, например, прапорщика, — здесь решает все.
— Этот фуфел…
— Этот шарит…
— Этот вообще никто здесь и звать его никак…
— От этого держись подальше — гнилой человек. В глаза одно, а за спиной похоронит.
— Этот опасный — мстительный. Затаит, потом, когда расслабишься, выстрелит.
— Этот боится…
— Этот лох, хоть и здоровый…
— Это хороший человек…
— Этот нужный…
…и всегда оказывался прав. Решил было выведать секрет, узнать метод, откуда такая точность характеристик. Оказалось невозможным. Алгоритм отсутствовал. Уличная мудрость, постигаемая не интеллектуально, но интуитивно, подсознательно, основанная на глубоких убеждениях, что словно губка впитала молодая душа от авторитетов заводских окраин, порождала такой феномен.
Он не мог на память воспроизвести воинскую присягу. Никак. Не сработал даже мой проверенный метод осознанного запоминания. Можно зазубрить правило, но потом сложно его применить. Например, как найти дробь от числа. Казалось бы, зачем углубляться: раздели на знаменатель, умножь на числитель и все. Путают. А если вникнуть, понять, что за сухо сформулированным определением стоит нечто реальное, осязаемое, тогда все становится просто. Дробь — это пирог, разделенный на количество частей, показанных в знаменателе, а число таких частей указывается в числителе. Стало все просто и понятно: на сколько поделили и сколько из них мои. А как сам поймешь, так и другого научишь… Не всегда оказалось. Он не воспринимал. Старался, но никак. Говорю ему: «Не зубри: Я бу-бу-бу-бу-бу… на верность… бу-бу-бу-бу-бу… клянусь… бу-бу-бу-бу-бу… уставов, приказов… бу-бу-бу-бу-бу и так далее. Без толку. Вникни, чтобы картинка полностью вырисовалась. Я — клянусь, не просто обещаю, но клянусь — осознаю ответственность за свои слова. Присягаю не просто, но Отечеству — своим родным, близким, друзьям, своему городу. Обязуюсь соблюдать Конституцию, воинские уставы, то есть подразумеваю, что должен буду знать их, учить». Он путался, нервничал… Инстинкт настойчиво твердил ему — это мусор, тебе это никогда не пригодится в жизни. Поэтому напрочь отметал… А имена, особенности поведения, привычки окружающих хватал налету.
Это похоже на умение дворняги приспосабливаться в противовес интеллекту овчарки. Первая мудрая, вторая умная. Первая чутьем, вторая умом. Первая знает, чего хочет и что для этого нужно, вторая понимает, как надо сделать то, чего требует хозяин. Поэтому первая запоминает меньшее количество команд, а вторая создана, чтобы их выполнять.
У меня были и та, и другая. Разница — огромная. Да, дворняге труднее дается аппортирование, но кто в доме главный, она сняла моментально. В её глазах не увидишь такого глубокого сопереживания, когда, например, грустно («дай, Джим, на счастье лапу мне» — точно не о дворняжке писал Есенин), но где добыть еды, что съесть сейчас, что оставить впрок — припрятать, кому довериться погладить, кого избегать — дворняге равных нет. Она гораздо лучше ориентируется, на кого можно порычать, на кого не стоит. Беспородная более приспособлена к жизни на улице, у породистой не погибнуть от голода шансов гораздо меньше. Сеттер друзей моих родителей беспомощно поскуливал, когда в возрасте двух лет я со смаком съел картошку из ее миски. Дворняга точно знает, как защитить свой стол. Да и инстинкт «свой-чужой» дворняге ближе…
Кого-то улица портит. Кого-то улица воспитывает. Совершенно не идеализирую — «одеяло тянул на себя» еще как… Но только с чужими. Свои для него были святыней. Предательства не терпел. Так был научен познавшими в большинстве своем жестокие будни заключения старшим окружением. Далек от мысли, что сделал себя сам, что исключительно свой внутренний потенциал использовался при становлении. Видимо, нашелся какой-то авторитет из самого близкого круга общения, что помог ему не опустить руки, поверить в себя. Открыл глаза на окружающую действительность. Не всем повезло так, но ему посчастливилось услышать и принять. Очень интересно, кем был тот, что научил его не ожесточаться? Принимать удары судьбы с детской покорностью, не переставая при этом по-взрослому, терпеливо ожидать своего часа? Ведь воспринимал всё как-то легко, не стрессовал, не считал за трудность, что для меня, например, было катастрофой. «Не гони, Колян, рассосётся», — часто говаривал. Кто он, что научил Тайсона дружить, общаться? Видеть, слышать глубже? Кто пополнял его словарный запас, объяснил, как умело владеть этим орудием? Понимать, располагать к себе человека, вычерпывать его — кто привил такие навыки? Один он был или собирательно от многих? Не знаю… Отвечал просто: улица. Но свобода улицы — это меч обоюдоострый. Он лечит, он же и калечит. Огромное количество спилось, скололось, погибло в вихре легкой наживы. С другой стороны, отсутствие рамок, живое общение с реальными участниками великих событий, взращивание в суровом мужском коллективе при отсутствии тепличной возможности второго шанса, словно дарвиновский естественный отбор, выпестовывают то единственно верное мировосприятие, что наиболее адаптировано как под армейские тяжелые будни, так и для обитания в строптивой мирской среде...
Окончание здесь: https://zen.yandex.ru/media/id/6207b2e71f60957b76344569/taison-chast-3-okonchanie-620ba903030d117ec702e613
Полностью книгу можно найти по ссылке: https://ridero.ru/books/povest_i_rasskazy/freeText
Друзья, если вам понравился текст, ставьте лайк, оставляйте комментарии и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новых интересных историй.
Больше произведений на канале автора: https://zen.yandex.ru/id/6207b2e71f60957b76344569