Рейс проходил в общем-то неплохо. Спокойный переход до Новой Зеландии. После погрузки в двух небольших портах снялись на Австралию и именно в порт Мельбурн, где планируется полная загрузка в течение пяти суток. Я заранее договорился со старпомом, что в первый день стоянки у меня выходной, а если учесть, что мы пришвартовались в шесть утра в воскресенье, то мне повезло вдвойне. Порт не работает, погрузки нет, в связи с этим большая часть экипажа уже в десять утра была на берегу, и мне со сходом на берег никто преград не чинил. Смущало одно: спутниковый телефон не брал номера Георга.
Я показал таксисту визитку с адресом, тот согласно кивнул и написал сумму проезда – триста сорок австралийских долларов. Многовато, в прошлый раз вроде было дешевле, но ничего не поделаешь, ехать надо. Надо бы мне раньше позвонить, а не ждать звонка босса. Только теперь понимаю, что мы не созванивались больше месяца. В воскресный день дороги Австралии совсем не загружены, так что минут за двадцать мы выскочили за город и ещё через двадцать по прямой, как стрела, дороге вдоль океана домчались до места. Всё так же, вот только дома нет. Всё что от него осталось, это обгорелые развалины, затянутые зелёной нейлоновой сеткой. Зелёные лужайки вокруг дома распаханы колесами тяжелых пожарных машин. Чёрная земля не успела покрыться травой, значит, это случилось совсем недавно. Всё выглядит, как после бомбежки, и понятно, что трагедия тут разыгралась не шуточная. Я в ступоре, не могу ничего осознать. Надо срочно найти Георга, это сейчас главное. А как это сделать, не представляю. Остаётся одно: набирать и набирать номер его телефона. Шофёр такси, пожилой и довольно грузноватый австралиец, тоже озабочен. Но, в отличие от меня, он знает, что делать. Приглашает жестом в машину, и мы мчимся ещё минут двадцать по этой же дороге в сторону от города. Наконец, въезжаем в небольшой городок с четырьмя официальными зданиями в центре: костел, ратуша с национальным флагом, банк и большой супермаркет. Наш путь в ратушу. Все переговоры берёт на себя водитель. Я ничего не могу понять, да и не пытаюсь. Только сейчас до меня стало доходить, что неспроста молчит телефон босса.
Воскресенье, все отдыхают, городская управа закрыта. Шофёр куда-то названивает, и через полчаса появляются трое пожилых мужчин, каждый на своей машине. Понятно, почему Георг в последнюю встречу был таким расстроенным, вот почему телефон молчал почти месяц. Я не хочу в это верить. Один из подъехавших говорит по-русски. Он-то мне всё и объяснил в деталях:
- Ваш друг был связан с преступным миром, с наркоторговлей. У них, видимо, произошла ссора. Мафия убила вашего друга и сожгла дом. Это произошло месяц назад. Тут был настоящий бой. Трое ганстеров погибли от пуль вашего друга, и ещё четверо сгорели в доме. Ваш друг похоронен на местном кладбище. Можете съездить, здесь недалеко. Смотритель покажет могилу.
Всё понятно, самое страшное свершилось. И почему австралиец постоянно повторяет, ваш друг, ваш друг? Да, он мой друг. И мне надо навестить последний приют Георга. Только теперь я понял, что потерял именно друга, а не босса. На глазах появились слёзы, я заскрипел зубами, начал кусать губы, чтобы не разрыдаться. Как так, ведь мы встречались совсем недавно, а сегодня его уже нет. И какими мелкими показались теперь все наши непонятки. Это свалилось на меня неожиданно, просто оглушило. Надо выпить. Без водки голова просто кругом идёт, я не могу толком соображать. Таксист всё понял, остановился у небольшого винного магазина. Я взял бутылку «Столичной», и мы поехали дальше. Кладбище и вправду оказалось недалеко. Таксист забрал двести американских долларов, я понял, скинул цену, видя моё горе. В кармане осталось столько же. Хватило бы назад вернуться. У главного входа припарковано несколько машин, но людей не видно. Смотритель, моложавый мужчина в чёрном костюме несмотря на жару, по визитке быстро находит в журнале нужную фамилию. По телефону вызывает рабочего, тот появляется через десять минут. Ещё через пять он показал на окраине кладбища небольшой бетонный столбик с фамилией Георга на английском. Вот, значит, где ты нашёл свой последний приют, мой бывший босс. За что тебя так сурово наказала судьба, когда все самое опасное казалось уже позади? Отдал десять долларов провожатому, и тот поспешно удалился, пробормотав что-то вроде благодарности. Я встал на колени, отпил большой глоток прямо из горлышка и столько же вылил на могилу. Вот и выпили мы с тобой в последний раз, Георг. Водка ударила в голову, размягчила душу, я заплакал навзрыд. Так, наверное, я не плакал и в детстве. Слёзы подкатывали частенько, но чтобы рыдать, такого у меня не было. Не могу ни о чём думать. Полная апатия и пустота. Время остановилось. Никуда не хочется идти, не хочется шевелиться. Ещё глоток водки и столько же на могилу. Прости брат, это всё что я могу для тебя сделать. После третьего большого глотка вроде полегчало. Остатки водки вылил на могилу. Поднялся с колен, вытер слёзы и пошёл прочь, не оглядываясь. Выйдя за ворота кладбища, я не заметил, как меня сфотографировал шофёр такси. На этом же такси вернулся в город, всего за сто американских долларов. Я совсем не предполагал, какую суету принесет мой приезд в мэрию маленького городка. Русскоговорящий австралиец тут же позвонил и сообщил, что интересующий их человек появился. Позвонил по этому же номеру и смотритель кладбища. Все выполнили свой гражданский долг, внесли свой вклад в борьбу с наркомафией.
Слегка пьяный, я покинул такси в центре Мельбурна, нашёл на тихой улочке бар, где за стойкой накатил рюмку коньяка, но долго сидеть там не мог, я вообще не мог долго оставаться на одном месте. Снова брёл по улицам города, зашёл в магазин, где купил бутылку коньяка и плитку шоколада. И снова брёл по улицам, сидел в каком-то парке, смешался с толпой туристов на набережной, а как только начинал трезветь, добавлял глоток коньяка. Когда понял, что скоро просто свалюсь от усталости и спиртного, остановил такси, показал водителю оставшиеся деньги и назвал номер причала. Добрался до судна благополучно. Зашёл в каюту и едва очутился на диване, просто вырубился, не в силах даже раздеться. Не слышал, как заходила Галина, как раздела меня и накрыла одеялом. Сама устроилась на кровати, укрывшись простынкой. Она потом скажет, почему не ушла к себе. У меня, мертвецки пьяного, постоянно текли слезы. Она поняла: случилось что-то страшное.
...Старший полицейский начальник был вне себя от ярости. В страну, в его родной город килограммами завозится героин, а полиция и таможня этому не мешают. Преступники, наверное, думали, и совсем небезосновательно, что в этих краях полиции просто не существует. А раскрылось преступление совершенно случайно. Как всё просто выглядит на сегодняшний день. Погибший русский – одно звено наркоторговли, а этот моряк доставлял его. Даты прихода судна в порт совпадают с поступлением «порошка» в страну. Доставка возможна и в этот раз, хотя это не слишком реально, но проверить судно до последнего винтика придётся, чем чёрт не шутит. Вдруг удача улыбнётся и закон восторжествует. Вот так всегда – расчёт на удачу. Его обязательно спросят, а где работа на опережение, показатель которой – не пропущенный в страну наркотик. Одно немного успокаивает, что этот русский выполнил за них очень большой объём работы, захватив с собой на тот свет целую банду подонков, которым давно нет места среди нормальных людей...
Утром на судне поднялась суета. Погрузку не начинали, на борт прибыли человек пятьдесят то ли полицейских, то ли таможенников. Все в белых комбинезонах, белых касках. Эта белая масса заполонила всё судовое пространство. Австралийцы досматривали каждый сантиметр. Экипажу запретили передвигаться, все сидели по каютам. Материально ответственные отдали проверяющим ключи от помещений. Я сижу в каюте, вернее лежу, не в силах оторвать голову от подушки. Утешает одно, у меня осталось грамм триста коньяка, которого, я думаю, хватит, пока эта вся бодяга не закончится, и я смогу выйти в город за очередной дозой. Накатил пятьдесят граммов и, кажется, уже могу нормально передвигаться. Страшно подумать, сколько я вчера выпил... Зато сегодня такое состояние, такая в голове пустота, что для скорби не осталось места. Прошло два часа, и меня вызвали в кают-компанию, где заседали главные представители власти. Старший, атлетически сложенный мужик, весь седой, сообщил мне через капитана, что я лишён схода на берег на всё время стоянки. И только тут до меня дошло, что вся эта суета из-за меня и покойного Георга. Я уже изрядно поддатый, и мне плевать и на австралийскую полицию, и на капитана, и на всё остальное. Теперь главное добраться до дома, списаться с этого рефрижератора, чтобы уже никогда не покидать родной город. Там я всё начну заново.
Мою каюту обыскали полностью, как и все числящиеся за мной кладовые. Маленькая вертлявая собачка с очень добродушной мордашкой, обнюхала все мои вещи. Но все усилия местных полицейских оказались тщетными, ничего недозволенного не обнаружили. Правда, капитан, горестно вздыхая, сказал, чтобы я слышал, что придётся об этом не только доложить в пароходство, но и обязательно в компетентные органы. Радуется, козлина, от возможности нагадить. В каюте, пока шёл досмотр, я, не стесняясь таможенников, налил ещё пятьдесят граммов. По самому краю прошёл, вот бы залетел с посылочкой. Хорошо, что выкинул план нахождения этого сокровища, вызубрив координаты намертво. А всё же интересно, что произошло в роскошном доме Георга, от которого остались одни развалины? Наверняка знает Аспирант, но его телефон молчит.
Продолжение следует... -----> Жми сюда
С уважением к читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук