Электричка была полупуста, несмотря на утренний час, и это радовало. Вошедшие с Олегом люди рассы́пались по вагону в поисках удобного места, а он уселся на первое попавшееся сиденье почти возле тамбура, рассеянно скользнув взглядом по развалившемуся напротив парню: впалые глаза с темными, словно у панды, кругами и лихорадочным блеском, суетливые движения... «Наркоман», – безошибочно диагностировал взгляд профессионального психолога.
Впрочем, на поприще «инженера душ» Олегу подвизаться пока не удавалось: стесненное материальное положение, необходимость кормить семью из семи человек и снимать угол вынудили его устроиться в организацию, обеспечивающую служебным жильем и занимающуюся вопросами, весьма далекими от интеллектуальной деятельности. Просуществовала, впрочем, она недолго, и крах ее, превратив Олега в бездомного и безработного, заставил его сейчас трястись в прокуренной холодной электричке, направляясь непонятно в какую подмосковную глушь, где какой-то строительный трест, если верить объявлению, сулил неплохой заработок и предоставлял жилье.
Смежив веки, мужчина стал неспешно читать утреннее правило, давно выученное наизусть. «Восставше от сна, припадаем Ти, Блаже, и ангельскую песнь вопием Ти, Сильне: Свят, Свят, Свят еси, Боже, Богородицею помилуй нас…»
Чем глубже Олег погружался в молитву, тем беспокойнее ерзал парень.
– Слышь, ты… – сдавленно пробурчал он, – заткнись, а?
«Только скандала мне для полноты счастья не хватает, – подумал Олег, стараясь облечься в молитву, как в броню. – От одра и сна воздвигл мя еси, Господи, ум мой просвети и сердце, и устне мои отверзи, во еже пети Тя, Святая Троице: Свят, Свят, Свят еси, Боже, Богородицею помилуй нас…»
– Ты долго будешь меня мучить? – завопил наркоман.
Пассажиры дружно оглянулись.
«Внезапно Судия приидет, и коегождо деяния обнажатся, но страхом зовем в полунощи: Свят, Свят, Свят еси, Боже, Богородицею помилуй нас…» – слова молитвы устремлялись к Небу, как из бездонного колодца, откуда есть только один выход, неподвластный человеческому произволению.
«Платформа Лосиноостровская», – невнятно пробормотал женский голос в динамике.
Поезд замедлил ход. Парень вскочил и помчался к выходу, бросив на Олега полный ненависти взгляд.
***
Выйдя на безлюдную, открытую всем ветрам платформу, Олег оглянулся. Куда теперь идти? И спросить некого…
Обойдя деревянную будку с облупившейся масляной краской и поржавевшей вывеской «Билетная касса», молодой человек постучал в окошечко – никого! Он спустился с платформы и вышел на такую же пустынную привокзальную площадь.
Наконец из ближайшего переулка вынырнула женская фигура.
– Бабушка, не подскажете, как к строительному тресту пройти? – подойдя к ней, спросил Олег.
– К какому еще «тесту»? – недовольно проворчала старушка, решив, что молодой человек, очевидно, ее разыгрывает, а может, и нападение замышляет.
– Да не к тесту, а к тресту! – громче произнес Олег, подумав, что бабуля туговата на ухо.
– А ты на меня не кричи! – повысила голос случайная собеседница. – Не глухая… Нет тут никакого треста!
– Как нет?
– А так вот и нет!
– Тогда объясните, пожалуйста, как 27-ю улицу Металлургов найти.
– Так бы и сказал сразу… Иди туда, – и старуха, неопределенно махнув рукой, заковыляла дальше.
Серый, изрисованный граффити бетонный забор, вдоль которого Олег шел минут двадцать, казался бесконечным. Наконец показалась проходная, около которой курили двое мужчин.
– Мужики, как к строительному тресту пройти?
– О, явился за прошлогодним снегом! Нет его.
– Шутите? Вот объявление в газете: требуются специалисты… Жилье предоставляется… – подавленно пробормотал Олег.
– Какие могут быть шутки? Был трест, да весь вышел. В том году еще начальство сбежало.
– Почему?
– А кто их знает? То ли прогорели, то ли проворовались… Разное люди говорят.
Попрощавшись, Олег побрел обратно.
Зима, очнувшаяся на Сретение ото сна, вытряхивала из карманов остатки залежавшегося снега, роняя его на притихший поселок. Однако молодой мужчина не замечал ни снегопада, исступленно кружившего в неистовой пляске, ни мороза-шалунишку, норовившего побольнее ущипнуть за щеки. Олег держал в руках осколки разбитых надежд, не зная, что с ними делать, и старательно воспроизводил в памяти события трехдневной давности, когда объявили о ликвидации фирмы, словно отыскивая в них ключ к будущему.
***
Воспоминания так захватили Олега, что он не заметил, как вернулся в столицу. От дома его отделяло несколько станций метро. Прежде чем спуститься в подземку, он похлопал по карманам: там звенела случайно завалявшаяся мелочь.
«Пирожок купить, что ли? – подумал Олег. – Со вчерашнего дня ведь не ел».
Он направился в привокзальный буфет, расположенный в зале ожидания, сравнительно безлюдном.
– Молодой человек, можно вас попросить об одолжении?
Олег остановился. Перед ним стоял бомж, почти классический, если бы не интеллигентное лицо и какая-то внутренняя опрятность.
– Я вас слушаю.
– Юноша, купите мне, пожалуйста, пол-литровую бутылочку квасу – пить очень хочется.
«Да кого ж ты просишь, бедолага? – подумалось Олегу. – Самому побираться впору!»
Подойдя к буфету, он выгреб из кармана содержимое, пересчитал: 32 рубля. Взглянул на ценники: 30 рублей пирожок, 32 рубля – квас.
«Эх, помирать, так человеком! – беспечно решил Олег. – Прости-прощай, друг пирожок! Не судьба, видно...»
Купив квас, он вернулся с бутылкой к бомжу и, отдав ее, зашагал прочь; на пороге оглянулся – зал ожидания был абсолютно пуст.
Спустившись в метро, Олег открыл папку с документами, куда утром положил проездной билет. Под ним, невесть откуда взявшись, лежали две сторублевые бумажки.
На сайте: https://monastery.ru/zhurnal/obshchestvo/ne-oskudeet-ruka-dayushchego/
Подать записку о здравии и об упокоении
ВКонтакте / YouTube / Телеграм
© Московский Сретенский монастырь, 2022 г.