Защищать или не защищать - вот в чем вопрос
Schmetterlinghaus, или дом бабочек. Известный аттракцион в историческом центре Вены, в котором я не была ни разу за все время проживания здесь. Спонтанно отказавшись от обеда в маке и купив на эти деньги входной билет. С порога меня тут же обдает влажностью, теплом и криком детей. Я захожу глубже в тесное помещение.
И сразу же чуть не наступаю на огромного махаона, который сидит (или стоит?) на земле. Видимо, это его любимое место - крылья у него порваны в клочья. “Что ж, естественный отбор”, - подумала я. Повернулась идти дальше - и мой взгляд упирается в красивейшую бело-черную бабочку, которая запуталась в паутине и безжизненно свисает с оконной рамы. Тот факт, что паук в доме бабочек - сильнейший, меня, конечно, не удивляет. Но может стоило убрать паутину в помещении, которое называется “дом бабочек”?! Дальше я натыкалась на трупики бабочек по всему пути. Потому что найти их было легче, чем живых. И мне стало интересно, а почему так вообще можно? Если бы в вольере в зоопарке валялась куча дохлых зайцев, а в углу одного из них доедал какой-нибудь ягуар, это был бы скандал. А тут все в порядке, потому что бабочки ведь живут всего-то месяц в среднем. Получается, как бы и не живут вовсе. Тогда вопрос, где официально начинается и заканчивается наша гуманность?
Меня не отпускало от увиденного. Пришла домой, ввела ключевые слова “этика” и “насекомые” в поисковике научных работ, и первым выпавшим результатом была статья ““Не говорите им, что это” - Еда будущего в школьных столовых”. Я полностью согласна с тем, что скоро бы будем хрустеть кузнечиками повсеместно, но в данном случае этот факт только добавил в мои размышления еще больше граней.
Ищу дальше какие-то исследования и параллельно удивляюсь тому, насколько я лезу в детали. То есть, неужели я становлюсь тем человеком, который будет кричать на каждом углу о том, что растения тоже живые и имеют чувства? Мда, докатилась. С другой стороны, в 1920 Джон Ватсон проводил совершенно немыслимые эксперименты со страхом у детей. Александр Гумбольт в 1907 подвергал лошадей воздействию электричества в целях исследований. Так что общество развивается и начинает по-другому оценивать жизнь.
По словам исследователя этики животных Кристофера Фриланса, первые официальные сводки правил поведения с животными и их содержания появились в Англии в 1876, и вплоть до сегодняшнего дня все остальные страны постепенно присоединялись. При этом данные законы принимают во внимание млекопитающих, птиц, рептилий, амфибий, рыб и головоногих моллюсков. Почему? Потому что научно доказано, что эти типы живых существ испытывают боль и эмоции, которые влияют на их действия, поведение и общее состояние, то есть другими словами - они их, эти эмоции и боль, осознают.
С насекомыми в данном случае все сложнее. Например, если человек прикоснется к горячей сковородке - он автоматически одернет руку. Это рефлекс, который не контролируется. Но он также выразит боль, чаще всего громким “*ять”, из чего умные ученые делают вывод, что он испытывает боль. Насекомые же не имеют возможности как-либо выразить свое состояние, они действуют по лимитированным генетически заложенным схемам, еще и беззвучно. В 2007 году исследователь насекомых Каррутерс писал, что в частности пауки и пчелы имеют социальный строй, в котором они обмениваются между собой информацией о “хороших источниках пищи”. Это, в свою очередь, доказывает наличие цели и способностей к планированию, что подтверждает присутствие разума. Однако разум, с его точки зрения, не подразумевает сознание, что (грубо интерпретируя) избавляет насекомых от чувства разочарования, когда что-то идет не по плану. Посему, они не должны быть включены в список защиты с точки зрения этики.
Однако новые исследования 2016-го года, проведенные Барон и Кляйн, переворачивают вверх дном простое и понятное этическое разделение по Каррутерсу. Согласно их результатам, часть мозга насекомых отвечает за соединение ощущения внешних и внутренних стимулов, что с точки зрения этики может быть расценено как уникальных опыт и переживание. Что, как можно догадаться, ведет к признанию насекомых как сознательных живых существ.
На данный момент ученые уже достаточно давно активно ведут дискуссии на тему того, правильно ли мы относимся к насекомым. Ведутся исследования о том, испытывают ли мухи-дрозофилы эмоции (спойлер - кажется, да, но это не точно), длится ли период имаго у пессимистично настроенных бабочек дольше и прочее. С точки зрения защиты животных, с 2016-го года активно обсуждается вопрос, можно ли назвать гуманными средства от насекомых, которые продаются в масс-маркетах.
У меня нет какого-либо конкретного вывода или высокопарного призыва к действию. Нет, вопрос этики к насекомым и животным - это часть процесса социального становления человечества, через который мы познаем и создаем себя же. Через несколько веков он может снова повернуть вспять. А может и не повернуть.
Но что интересно этом всем вопросе - это человеческий эгоцентризм, которым пронизана сама идея этики животного мира. Ведь мы не ставим изначально вопрос таким ребром, что нужно охранять и ценить любого представителя животного мира. Нет, мы выбираем защищать только тех, кто может чувствовать, и к кому за счёт этого мы чувствуем эмпатию. Кого мы можем антропоморфизировать и пожалеть.
Этот вопрос, кстати, остро поднимается на данный вопрос в другой сфере этики - сфере ИИ и робототехники. Ученые вводят понятие технологической дискриминации по признаку антропоморфизма (то есть некоторые люди готовы дать какие-либо права роботам с человеческим видом, но не роботу с таким же функционалом, только в виде коробки). Но это уже совсем другая история.