Образование движется в правильном русле тогда, когда рядом лучшие наставники. Студенческий симфонический оркестр Саратовской консерватории, при участии его художественного руководителя и главного дирижёра, доцента кафедры дирижирования СГК имени Л. В. Собинова Михаила Вячеславовича Мясникова, за последний год работал с такими выдающимися маэстро, как Народный артист СССР, профессор, художественный руководитель и главный дирижёр Академического симфонического оркестра Московской филармонии Юрий Иванович Симонов и Заслуженный артист России, профессор Московской консерватории Анатолий Абрамович Левин. Сегодня же мы общаемся с Михаилом на тему крупного события весны 2021 года - саратовской премьеры Концерта для домры и оркестра Александра Чайковского.
В марте автор сочинения приехал в Саратов, лично присутствовал на репетициях и принимал участие в формировании интерпретации совместно с одним из лучших современных исполнителей на домре - Екатериной Мочаловой, с которой Михаил Мясников играл на тот момент уже второй концерт в Саратовской консерватории. Обо всех тонкостях творческого взаимодействия с Екатериной Николаевной так же рассказано Михаилом Вячеславовичем в беседе с ведущим канала «Консерватория Саратова» Асланом Антоновым.
А. А.: «Расскажи сначала о идее обоих концертов».
М. М.: «Первый концерт получился спонтанно. Мы с Дарьей Ковтуновой захотели сделать концерт в Саратове. Она приехала к нам впервые спустя полтора десятилетия после окончания консерватории. Когда мы обсуждали программу, Дарья предложила поиграть с домрой, в том числе Венецианский карнавал. Я согласился, тем более уже играл с домристкой Татьяной Владиславовной Грачёвой, да и опыт игры с юными исполнителями на народных струнных инструментах тоже был. Так вот, благодаря Дарье концерт 5 марта стал нашим знакомством с Екатериной Мочаловой и началом большой дружбы».
М. М.: «А мартовский концерт 2021 года был запланировал заранее. Это уже другая ступень нашего с ней общения и музицирования. У нас с Екатериной появилась идея, сыграть саратовскую премьеру сочинения Александра Владимировича Чайковского - Концерт для малой домры с симфоническим оркестром. Она осуществилась. Сам автор в свой юбилейный год приехал к нам в консерваторию, присутствовал на репетициях, концерте, провел мастер-класс со студентами кафедры теории музыки и композиции! Второй концерт вобрал в себя очень много интересных встреч, проектов, музыки».
М. М.: «Подчеркну, что в рамках мартовского концерта у нас с Александром Владимировичем произошло второе знакомство. Первое состоялось в 2000-х, я ему показывал квартет для струнных собственного сочинения. А тут мы с ним познакомились как композитор и дирижёр».
М. М.: «Александр Владимирович приехал в Саратов буквально через несколько дней после своего юбилейного концерта в Московской филармонии. Это для понимания, насколько мы со студенческим симфоническим оркестром оказались в контексте российской музыкальной жизни. Причём, Екатерина Мочалова тоже там принимала участие, она играла с Екатериной Мечетиной его сонату».
А. А.: «Я присутствовал на обеих репетициях, снимал у сцены... Исполнительское мастерство Екатерины, её музыка глубоко откликается в человеке. Действительно было так, что я не просто фотографировал, а понимал, что в этот момент, слушая её игру, я развиваюсь как музыкант, чувствовал настоящее обогащение. Фантастика. Ощущение того, что слушая её, я развиваюсь - мне очень запомнилось. В свою очередь, на этом фоне было интересно ваше взаимодействие. В нём, знаешь, было что-то по-творчески очень тёплое и человечное. По фотографии это видно».
(Отсматривая чёрно-белые снимки) М. М.: «Это я рассказываю, что с такими лицами нельзя играть на сцене. Классная серия фотографий!»
М. М.: «Она запомнила такой момент. Я иногда к оркестру обращаюсь Солнышки. Если я так говорю, это означает, что я чем-то недоволен. Екатерина поначалу удивлялась этому, в одном из перерывов ко мне подошла и спросила: "Миша, почему ты их называешь солнышками?!" Я тогда ей объяснил, она поняла. Ей так это понравилось. И она всегда при случае вспоминает: "Ну что солнышки, готовы?"»
А. А.: «Фотографии Анастасии Беловой с репетиции... Какие у тебя ещё воспоминания и эмоции они вызывают в данный конкретный момент?»
М. М.: «Листаю сейчас и сразу: я скучаю по оркестру. С нетерпением жду новой встречи и продолжения репетиций. Очень хорошие воспоминания на самом деле. Я вновь там, в тех днях. Я заново волнуюсь!»
М. М.: «И тогда, испытывал волнение не только я, но и, уверен, Екатерина. Концерт для малой домры и оркестра далеко не простой для неё и для формирования ансамбля в плане баланса. Потому что в таких концертах для солирующего инструмента с оркестром важно то, что делает солист. Мы - помощники».
М. М.: «К тому же, для симфонистов понятно, как аккомпанировать со скрипкой, роялем, виолончелью, флейтой. А тут домра, которая для студенческого симфонического оркестра стала новым опытом. Я про само звучание».
А. А.: «В связи с этим спрошу о твоём музыкальном общении и взаимодействии с Екатериной вне репетиций».
М. М.: «Обычно, мы с ней видимся, открываем партитуру и она высказывает свои соображения по поводу темпов и прочего, что бы ей хотелось. Я ей свои. Мы находим консенсус. Я помню, мы как-то ехали на машине в Ивановку и на планшете расчерчивали всю динамику, структуру произведения. Однако, бывают моменты, когда нет такой возможности обсуждать отдельно и всё происходит непосредственно на репетиции. Зависит от времени».
А. А.: «Вы обсуждаете интерпретацию до репетиции и выходите вдвоём к оркестру зная, что Вы оба хотите. А вот случается ли так, что вы поговорили, каждый для себя сделал пометки в нотах, а потом настаёт момент, когда ты с оркестром - до прихода солиста, обговариваешь его пожелания?»
М. М.: «Конечно».
А. А.: «То есть ты оркестр готовишь к солисту».
М. М.: «Я хочу сказать, что в сочинении есть узловые моменты формы, построения темы... Грубо говоря, у нас барочный концерт, где 2 колена и они повторяются. Мы с солистом видимся и определяемся, замедляем ли в первый раз, второй или только в финале; берём ли последнюю ноту с люфта или сразу. Я выхожу к оркестру и пока солист готовится, передаю оркестрантам».
А. А.: «С сочинением Александра Чайковского, на какой из репетиций, до появления солиста, ты передал её пожелания ребятам?»
М. М.: «А вот с этим концертом такого не было! Всё рождалось здесь и сейчас. Я поэтому тебе и говорю, что предварительное общение не всегда получается. Да и если бы мы с ней какие-то вещи обговорили заранее, то может обошлись бы и одной репетицией. А у нас было две».
А. А.: «Скажи, бывают ли моменты творческих споров с Екатериной?»
М. М.: «Не припомню. Мы наоборот даже удивлялись совпадению позиций. Мы сразу поняли, что нам дай сцену, мы выйдем и всё сделаем там так, как надо».
А. А.: «Возвратимся к мартовским репетициям. Партитуру и партии концерта Александра Владимировича откуда брали?»
М. М.: «Мне Екатерина их прислала».
А. А.: «А за какой период времени до концерта ребятам дали ноты, чтобы выучить?»
М. М.: «Было 3 репетиции, наш недельный цикл. Мы жили в филармоническом режиме: 2 недели и на концерт, 2 недели и на концерт. И абсолютно разная программа».
М. М.: «Это видео - хороший показатель рабочего процесса, когда у дирижёра и оркестрантов есть возможность непосредственно пообщаться с автором, узнать вещи, которые не всегда указаны в партитуре. И как раз демонстрация того, как интерпретация конструируется здесь и сейчас, когда ты исполняешь не по заранее заготовленным лекалам, когда моменты открытий происходят в каждой фразе и в этом есть внутренняя игра, кто кого, кто что предложит, как отреагирует, как ответит. Это 3 часть в концерте, сложная в плане ансамбля. Мы затрагивали темповые аспекты, Екатерине была удобнее сдержанная игра. Я помню ещё такой момент - правда не в этой части, а в первой, - когда я сказал, что очень хотелось бы оставить 5 тактов, где соло фагота. На что Александр Владимирович улыбнулся и ответил: "Нет, ну если очень хочешь - оставляй, конечно". И мы оставили».
А. А.: «Относительно кто кого и кто как ответит. Для самой формы концерта это очень актуально, потому что концерт это с одной стороны соперничество, с другой - слияние, союз. Опять же это к вопросу о чувстве солиста, который находится непосредственно рядом».
М. М.: «Прости, перебью и скажу, что я бы не стал ограничиваться нами двумя. Ведь в создании картины произведения принимал активное участие и автор. Александр Владимирович тоже работал с оркестром, часто к нам подходил, вносил правки».
А. А.: «Я поясню свой вопрос. Екатерина не просто вышла к оркестру и вы все ей должны, а она стала его органичной частью, повела за собой оркестрантов. Может здесь речь именно о том, что сочинение сыграло роль - что это современная музыка и что солистка хотела от себя тоже что-то передать».
М. М.: «Конечно! Я тебе больше могу сказать. Когда мы начали репетировать, то оказалось, что у этого сочинения есть редакция. Там Александр Владимирович в первой части убрал несколько тактов в разработке и репризе. Потом были моменты в финале, какие-то генеральные паузы он вписывал. Случались изменения текста. Вот поэтому ценно, когда автор произведения - на репетиции. Это вдвойне волнующе, особенно для студентов».
А. А.: «Екатерину всегда отлично было слышно. Я так понимаю, домра сама по себе пробивной инструмент, которому не особо сильно нужна подзвучка, если она играет с оркестром, плюс мастерство Екатерины».
М. М.: «Я хочу тебе сказать, что это в первую очередь её мастерство. Вообще, подзвучка - сложный вопрос. Я скорее противник, потому что это немного в эстраду уходит и в каком-то смысле мне не совсем понятно. Конечно, я про академические площадки. Если это какая-то площадь, улица, то без микрофонов невозможно. Так вот, насчёт того, что не понадобилось подзвучки. В первую очередь это её большое мастерство, потому что момент вот именно пробивного тембра, атаки - он настолько у неё по делу и настолько туда, что ни о какой подзвучке не шла речь».
М. М.: «И хотел бы отметить такой момент в партитуре Александра Владимировича: там парный состав деревянных духовых, но интересно, что из всех медных духовых инструментов присутствует только туба; ни валторн, ни труб, ни тромбонов там не было. И при этом все кульминационные места звучат объёмно (туба даёт этот объём). Возникает ощущение, что сидит полный оркестр, а при этом этого нет. Это предусмотрено в том числе затем, чтобы не заглушить такой инструмент, как домра. Потому что всё равно хочешь-не хочешь, но по динамике домра будет уступать симфоническому оркестру в случае полного состава, с 60 инструментами, например».
М. М.: «Для наших студентов те дни репетиций и концерт 5 марта - историческое событие. Екатерина Мочалова - выдающийся исполнитель. Александр Владимирович Чайковский - живой классик сейчас. Таких по пальцам пересчитать... Это человек, который общался с Вайнбергом, Шостаковичем, Шнитке. И вот он здесь, в Большом зале Саратовской консерватории. Это колоссально. Нужный студентам катализатор роста. Поэтому, я хочу, чтобы такие проекты и концерты были хотя бы раз в год».
А. А.: «Екатерина сама оркестрант и прекрасно понимает, как в нём всё работает изнутри. Для студентов, которые идут за ней в моменты совместных выступлений, для них как на твой взгляд - развитие идёт всё-таки больше в духовном плане восприятия музыки в целом, нежели чем в чисто техническом?»
М. М.: «Я бы, на самом деле, не делил. Считаю, что Екатерина в первую очередь как музыкант-личность повела за собой и в оркестре это почувствовали. Мы ведь в принципе берём от многих людей то, что нам нужно если нам это нужно».
А. А.: «А, вот та-ак!»
М. М.: «Конечно. В случае с оркестрантами, это навык аккомпанемента, какие-то звуковые моменты, опыт ощущения музыки, то есть как солист чувствует темпы, фразу... В этом плане мы должны её поддерживать же».
М. М.: «Приглашением в консерваторию таких солистов, как Екатерина Мочалова, таких композиторов, как Александр Чайковский нужно давать студентам возможность себя проявить и поверить в свои силы; совместно выстроить конструктивный путь, как оно есть сейчас и как оно может быть через репетицию, через две - неважно; пускай это будет маленький шажок, но он будет».
Фото Анастасии Беловой и Аслана Антонова