Состав флота. Подготовка к кампании 1790 года. Действия эскадры у Синопа, Самсона, Анапы. Начало формирования правил рейдовой службы. Новые задачи Черно-морскому флоту. Переход к Керченскому проливу. Керченское сражение. Реакция Потёмкина и Екатерины II.
14 марта 1790 года Потёмкин ставит перед командующим Черноморским флотом задачу подготовить эскадру в составе 3-х линейных кораблей, 4-х фрегатов, нескольких крейсерских судов и выйти в море для поиска турецких судов у азиатских берегов.
Ордером от 15 марта 1790 года Потёмкин назначает состав флота на кампанию 1790 года: линейных кораблей – 11 (80-пушечный «Рождество Христово» станет флагманским кораблём Черноморского флота, 70-пушечных – 4 корабля, 60-пушечных – 4 корабля, 50-пушечных – 2 корабля), 40-пушечных – 6 фрегатов; из Таганрога готовятся к выходу два 50-пушечных корабля; в августе из Таганрога должны подойти один линейный корабль и два фрегата, построенные на реке Хопёр; в Херсоне готовятся к переходу в Севастополь три 50-пушечных корабля; ещё один 70-пушечный корабль и два фрегата должны быть готовы к июлю – месяцу.
Приступив к выполнению задачи, поставленной главнокомандующим, Ушаков столкнулся с серьёзными трудностями. Объективную роль в этом сыграла большая удалённость Севастополя от основных баз снабжения, отсутствие развитой сети дорог в Крыму (это же обстоятельство сыграло не лучшую роль во время 1–ой героической обороны Севастополя в 1854-1855 годах); по этой причине большинство запасов приходилось завозить морем. Не хватало людей на доукомплектование как экипажей кораблей, так и сухопутных частей. Но самые серьёзные проблемы, грозившие вообще сорвать выход кораблей в море, были связаны с тыловым обеспечением. Не приходится сомневаться в том, что субъективные причины, или, если выразиться точнее, человеческий фактор, были тому главной причиной. В 1789 году на корабли были получены якоря, которые оказались непригодными к использованию. Прибыв в Херсон, Ушаков потребовал провести испытания имеющихся на складах новых якорей. При испытаниях все якоря разрушились. Выход в море с неблагонадёжными якорями грозил кораблям серьёзными последствиями. Афанасьев вынужден был срочно отправить курьеров в Киев и на Дон для заготовки и отправки якорей в Севастополь. Для пропитки корпусов кораблей требовалась смола, а её совершенно не было на флоте; острая нехватка в канатах, корабельном и строительном лесе. В госпитале и на кораблях отсутствовали медикаменты, в качестве госпиталя вынуждены были использовать казармы экипажей фрегатов. В начале апреля, прибыв в Севастополь, Ушаков получает доклад о крайней нехватке сухопутного продовольствия; в прошедшем марте-месяце матросам вынуждены были выдавать половинную норму, а другую половину нормы брали из морского провианта.
В Черноморском Адмиралтейском правлении отсутствовали деньги; в предстоящую кампанию нечем было платить денежное довольствие офицерам; не было средств и на флотские нужды.
Ушаков задействует всех должностных лиц, способных повлиять на исправление тяжелейшего положения. Губернатор Тавриды генерал-майор Семён Семёнович Жигулин организует доставку продовольствия, лес доставляют из Перекопа, заготавливают у близлежащих деревень Ай-Тодор и Адым Чокрак. В курсе событий и правитель военно-походной канцелярии главнокомандующего Попов.
Мы нисколько не преувеличим, сказав: команды кораблей героическими усилиями готовили эскадру к выходу в море. Недостающее вооружение, материалы вынуждены были снимать с других кораблей, ими укомплектовывались корабли и суда эскадры, назначенные в поход.
Потёмкин знал о всех этих проблемах из рапортов Ушакова и требовал от Черноморского Адмиралтейского правления укомплектовать корабли в соответствии с заявками командующего флотом.
27 апреля эскадра, в составе 3-х линейных кораблей, 4-х фрегатов, репетичного судна «Полоцк», 11-ти крейсерских судов вышла на рейд в Севастопольской бухте. Ещё несколько недель потребовалось для доставки на эскадру боеприпасов и других необходимых материалов.
На эскадре было размещено около 1000 человек солдатской команды на случай высадки десанта или абордажного боя.
В начале мая завершена разработка сигналов для флота на кампанию 1790 года. Сигналы, предназначенные для опознавания кораблей и судов флота при их подходе к береговым постам, были разосланы командирам береговых частей, комендантам морских крепостей, в чьём подчинении находились береговые наблюдательные посты.
Учитывая специфику выполняемых задач, сигналы разрабатывались отдельно для каждого рода судов: кораблей флота, корсарских судов, гребной флотилии. Сигналы опознавания судов в море были разработаны для дневного и ночного времени, при подходе судов на голосовую связь.
Ознакомившись с полученными сигналами от де-Рибаса, Ушаков просит его внести корректуру в сигнальные флаги для более чёткого их распознавания.
Учитывая особую секретность сигналов опознавания, Ушаков требует от командиров кораблей: в случае возникновения угрозы захвата корабля неприятелем к опознавательным сигналам привязывать тягость и сбрасывать их в море. Этот приём затопления особо важных документов используется на флоте на протяжении всего последующего времени, вплоть до настоящего времени. В современном военно-морском флоте на кораблях имеются документы, обшитые свинцовыми пластинами, для их быстрого затопления в случае угрозы захвата корабля противником.
16 мая эскадра снимается с якорей, выходит в море, держа курс на Синоп.
Для защиты Севастополя Ушаков приказывает вывести на рейд, из остающихся, уже боеготовые 6 кораблей, а остальным кораблям и фрегатам закончить подготовку, после чего также выйти на рейд и быть в готовности к выходу в море.
Отправляя эскадру в поход, Потёмкин предупреждает Ушакова: корабли опасности не подвергать, эскадру сохранить. У главнокомандующего ещё свежи болезненные воспоминания о событии, произошедшем в 1787 году, когда Россия практически лишилась на какое-то время флота на Чёрном море; но об этом речь чуть позже.
На переходе морем 2 раза в день на кораблях проводятся учения по артиллерийской и ружейной стрельбе.
Вечером 20 мая показался турецкий берег. 3 группы корсарских судов направляются вперёд для поиска неприятеля.
21 мая взяты в плен 2 турецких купеческих судна. Эскадра подходит к Синопской бухте, блокируя находящиеся в ней 2 фрегата и несколько малых судов.
Наши корсарские суда рыщут вдоль побережья, беря в плен или уничтожая попадающиеся турецкие суда.
Ушаков отказывается от замысла войти в Синопскую бухту и атаковать стоящие там фрегаты, ибо при входе в бухту корабли не малое время должны были идти носом на береговые батареи, не имея, по этой причине, достаточного количества артиллерии для противодействия им, тем самым подвергая себя опасности. (30 ноября 1853 года эскадра под командованием вице-адмирала Павла Степановича Нахимова вошла в Синопскую бухту и в ходе сражения уничтожила, находящуюся в ней, турецкую эскадру. Самые серьёзные повреждения получили корабли: флагман «Императрица Мария» и «Константин» – во время движения в бухту, когда турки имели значительное превосходство в использовании артиллерии).
Ушаков не стал подвергать эскадру опасности ради попытки возможного уничтожения 2-х фрегатов. Слишком дорогой ценой это могло быть достигнуто. Эскадра ограничилась обстрелом береговых батарей и фрегатов, на25
водя страх на неприятеля и местных жителей. Крейсера (корсары), рассыпавшись вдоль побережья под прикрытием фрегатов, искали турецкие суда. 4 судна утопили, 8 – пленили, из них 2 – были выведены перед городом и сожжены на виду у жителей. Было взято в плен около сотни турок, освободили из неволи греков, армян, черкесских мальчиков и девушек, русских солдат и казаков, общим числом более 200 человек; их везли в Константинополь продавать: кого в гарем, а кого в рабство.
Наведя страх на неприятеля и местных жителей, нарушив прибрежное судоходство противника, эскадра 24 мая снялась с якорей, держа курс на восток вдоль побережья.
25 мая подошли к крепости Самсон. В бухте находилось несколько малых судов. Посланные в бухту корсары произвели там жестокую пальбу. Довольствуясь одним наведением страха, эскадра продолжила свой путь к Анапе.
Вечером 29 мая подошли к Анапе. В гавани под прикрытием береговых батарей стояли линейный корабль, фрегат и несколько малых судов.
Турки не ведали об опасности, ибо не могли предположить, что перед ними появились русские корабли.
Эскадра приготовилась к бою. Стемнело. Ушаков приказал на всех кораблях потушить огни. В темноте стали подходить к бухте. Но ветер стих, а противное течение стало относить эскадру от турецких кораблей. Делать нечего – пришлось стать на якоря.
С рассветом турки увидели грозящую им опасность и в спешке стали переводить свои корабли ближе к берегу по мелководью под защиту береговых батарей, снимая с кораблей всё, что позволяло уменьшить осадку. Снятыми корабельными орудиями были усилены береговые батареи.
Дождавшись благоприятного ветра, хотя и слабого, эскадра снялась с якорей и, лавируя, стремилась приблизиться к противнику. Девять часов продолжалось маневрирование, но ветер стихал, а течение относило корабли от входа в бухту. Снова стали на якоря. Под огнём противника произвели на шлюпках промеры глубин, ибо карт рейда Анапы в Черноморском флоте не было. Промер глубин показал: под парусами кораблям ходить здесь опасно. А потому спустили с кораблей шлюпки и ими стали завозить якоря, а затем с помощью шпилей, выбирая якорные канаты, протягивались ближе к противнику. Стали на якоря на дистанции, не позволяющей турецкой артиллерии обстреливать наши корабли. Ждали темноты. Ночью начали протягиваться к бухте. К полуночи все корабли эскадры протянулись на назначенные места, стали на шпринг (т. е. отдали якоря и с носа, и с кормы, что позволяло удерживать корабли на необходимом курсе, имея против неприятеля все бортовые орудия). По крепости, по кораблям, по батареям открыли огонь… Ночная перестрелка длилась один час. Ввиду приближающегося рассвета, сберегая корабли от повреждений, Ушаков приказал обстрел прекратить и корабли оттянуть на недосягаемую для неприятельской артиллерии дистанцию… Отошли в назначенные позиции. Снова стали на якоря. С рассветом турки открыли сильный огонь, но ядра не долетали до русских кораблей.
Не имея достаточных сил и средств для борьбы с береговыми, крепостными батареями, Ушаков 2 июня принимает решение следовать в Севастополь.
К вечеру 5 июня эскадра вошла на Севастопольский рейд и, как писал Ушаков: «…тем оный вояж окончен благополучно».
Потёмкин доволен результатами похода, отмечая благоразумные действия Ушакова, поручая ему поблагодарить весь личный состав эскадры.
Захваченные в плен турецкие суда вместе с товарами считались призовыми. По закону, введённому ещё Петром I призы распределялись между командой судна, пленившей противника, командиром эскадры, командующим флотом и главнокомандующим. Потёмкин распорядился свою часть приза отдать в награду нижним чинам флота.
В числе пленных оказались бывшие жители Крыма, татары, перебравшиеся жить в Турцию. Родственники этих пленных, жившие в Крыму, просили губернатора Жигулина об их освобождении. Последовало решение Потёмкина: «Крымских жителей, в плен взятых на судах, всего 21 душу, отправить в г. Николаев, так как они сами отреклись прежде сего отечества своего и ушли в подданство турецкое».
Уходя с эскадрой в море, Ушаков назначил старшим в Севастополе капитана бригадирского ранга Гавриила Кузьмича Голенкина, поручив ему завершить подготовку остающихся кораблей к кампании. Что и было в точности исполнено. Возвращающуюся эскадру встречали на Севастопольском рейде готовые к боевым действиям 10 линейных кораблей и 6 фрегатов. Это уже был флот!
В первых числах июня произошёл неприятный эпизод.
В самом начале войны находившиеся в Евпатории турецкие и греческие суда были арестованы, приведены в Севастополь и поставлены на северной стороне Севастопольской бухты. Члены экипажей считались вольными людьми; Войновичем даны им были соответствующие документы. Воспользовавшись тем, что вольным людям разрешалось выходить в море на рыбную ловлю, 3 турка и 4 грека на небольшом барказе сбежали, о чём Голенкин рапортом доложил Потёмкину, справедливо ожидая наказания.
Вернувшись с эскадрой в Севастополь, Ушаков просит Потёмкина случай этот оставить в забвении, ибо Голенкин все данные ему повеления командующим флотом исполнил с отменным рачением и расторопностью.
На эту просьбу Ушакова Потёмкин ответил так:
«… Побег бывших в Севастополе турков предаю я забвению, желаю однако ж, чтобы нужные осторожности и бдения наблюдаемы были со всею строгостию...»
На флоте были установлены строгие правила плавания по Севастопольскому рейду. Начинались формироваться правила рейдовой службы.
В мае – июне Потёмкин получает следующую разведывательную информацию.
Весной 1790 года из Константинополя в Чёрное море вышли 30 судов различных классов. К выходу готовы ещё 13 больших линейных кораблей и среди них бывший линейный корабль русского флота «Мария Магдалина», который в сентябре 1787 года штормом был занесён в пролив Босфор и там пленён турками. В строительстве нового самого мощного турецкого корабля принимают участие французские специалисты. Англичане готовят для турецкого флота два брандера, которые должны быть использованы для уничтожения русского флота. По замыслу турецкого командования предполагается загрузить одно парусно – гребное судно зажигательными веществами, направить его к местам стоянки кораблей Черноморского флота под видом продажи фруктов; это судно будет стремиться занять позицию в гуще русских кораблей, чтобы ночью их сжечь.
Турецкому флоту, который более, чем в 2 раза превосходил наш флот, была поставлена задача: уничтожить стремительно растущий Черноморский флот.
15 июня 1790 года Потёмкин ордером предписывает Ушакову подготовиться и выйти в море со всеми силами флота. В Севастополь прибывает пехотный полк, личный состав которого распределяется по кораблям флота.
Кораблям поставлена задача: пополниться запасами на 3 месяца. Но на флоте не хватает денег, на которые можно было бы закупить необходимое.
Ушаков обращается к Афанасьеву: «… мне через Правление отпущено… только 1000 рублей, что я на них могу сделать или купить? Дохожу до такой крайности, если Правление не позволит покупать необходимых вещей – заложу собственный мой дом, дабы быть готовым к походу, а после надеюсь его светлость указать соизволит эти деньги мне возвратить…»
Дом закладывать не пришлось – лейтенант Глези дал взаймы Черноморскому флоту 2000 рублей, которые пошли на закупку самого необходимого.
20 июня командующий флотом издаёт приказ о строительстве морского госпиталя в Севастополе, предписывая со всех кораблей и судов направить для этой цели матросов, знающих каменную работу.
Место для госпиталя было выбрано настолько удачно, что впоследствии его не пришлось менять. На этом же месте и сейчас находится госпиталь Черноморского флота.
Продолжали подготовку канониры. При конторе Севастопольского порта они прошли обучение с выполнением зачётной стрельбы. По её результатам командующий флотом наградил отличившихся – кто попал в «яблочко» – деньгами.
Из письма Потёмкина Ушакову. 24 июня 1790 года.
Возложите твёрдое упование на Бога и при случае сразитесь с неприятелем, старайтесь скорее окончить ваше плавание и придти на показанное место, где я вас осмотрю и усилю судами.
Христос с вами, я молю Его благость, да ниспошлёт на вас милость и увенчает успехами.
Начиная с 27 июня наблюдательные посты докладывают о появлении турецкого флота, идущего от Евпатории на восток к Керченскому проливу.
В этот же день командующий флотом приказал вернуть на корабли всех матросов, усилить артиллерийскую подготовку.
Настало время распределить корабли: кого оставить на защиту Севастополя, а остальных по эскадрам: авангард, кордебаталию, ариергард. Назначив командиров эскадр, Ушаков оставляет под своим командованием главные силы флота – кордебаталию.
Потёмкин понимает: сражение двух враждующих флотов неминуемо произойдёт. Но турецкий флот по-прежнему превосходит русский флот, и это вызывает у светлейшего сильное беспокойство за исход сражения: «… Решительное дело предпринять, имея ветер в свою выгоду, а не иначе. Всего лучше, чтобы до времени стараться гонять их (турок – авт.) только от берегов… Объявите всем до одного на флоте, что прославленный победами над неприятелем сей флот делами умножает славу императорского флага, требуйте от каждого исполнения должности, не щадя жизни. Я буду радоваться случаю доставить им награды, а в противном случае… буду поступать по всей строгости законов… Молитесь Богу, Он нам поможет. Положите на Него всю надежду, ободрите команду и произведите в ней желание к сражению. Милость Божия с вами».
2 июля 1790 года Черноморский флот в составе 10–ти линейных кораблей (80-ти пушечный флагманский корабль «Рождество Христово», 66-ти пушечных – 4, 50-ти пушечных – 3, 46-ти пушечных – 2), 8-ми фрегатов, репетичного судна «Полоцк», 2-х брандеров, 13-ти крейсерских судов вышел в море и взял курс на Керченский пролив.
До встречи с турецким флотом оставалось 6 суток.
На переходе морем флот отрабатывает важнейшие элементы боевой готовности, имеющие решающее значение в морском сражении: быстрое, точное выполнение эволюций по сигналам флагмана и артиллерийские стрельбы. В приказе от 4 июля Ушаков подробно излагает порядок маневрирования кораблей, требуя от вахтенных офицеров знать этот приказ на память. Для корабельного офицера, знающего своё дело, выполнить это было не трудно, ибо слог приказа ясен, чёток, доступен к пониманию.
В приказе от 5 июля командующий флотом требует от командиров кораблей проводить артиллерийские учения ежедневно, обучая канониров наводке, скорострельности, и, что особенно важно, взаимозаменяемости (на каждой пушке должно быть подготовлено по 3 канонира). «Во время сражения заряды впустую на большой дистанции не расстреливать»,- даёт наставления Ушаков.
6 июля поднялся сильный северо-западный ветер. Флот вынужден был зайти в Феодосийскую бухту и стать на якоря.
Городничий Феодосии секунд-майор Лаушев доложил Ушакову: 4 июля турецкий флот подходил к Феодосии со стороны Судака; с берега произвели
запрос опознавания; турецкие корабли дали правильный отзыв?! После чего турки ушли в сторону Анапы.
Ушаков озадачен: сигналы опознавания каким-то образом оказались у противника. Тут же производятся изменения в сигналах опознавания. Новые сигналы отсылаются Каховскому (ему подчинялись береговые посты наблюдения), на флотилию де-Рибасу, в Херсон Афанасьеву и в Севастополь.
Переждав шторм, утром 7 июля Черноморский флот снялся с якорей и продолжил плавание к Керченскому проливу.
Подошли к проливу. Противника нет. Приблизились к кавказскому побережью, обошли таманские берега до устья реки Кубань. Противник не обнаружен. В 7 часов утра 8 июля 1790 года корабли Черноморского флота стали на якоря. Для охраны стоящих на якорях кораблей и ведения разведки по всем направлениям были направлены корсарские суда. Обратим на это внимание. В 1791 году турецкий флот стоял на якорях у мыса Калиакрия. Отсутствие охраны и разведки сыграло не последнюю роль в разгроме турецкого флота.
Должно быть, капитан-паше стало известно о нахождении у берегов Тамани русского флота. В 10-м часу утра корсарское судно обнаружило идущий со стороны Анапы под всеми парусами неприятельский флот и сигналом доложило об этом командующему Черноморским флотом.
Насчитали 10 линейных кораблей, из них 8 – больших 80-ти пушечных, 8 фрегатов, бомбардирских кораблей, бригантин и других малых судов – 36. По боевым возможностям турецкий флот вдвое превосходил русский флот.
Прежде, чем изложить дальнейший ход событий, предлагаю, уважаемый читатель, обратить внимание на следующие обстоятельства: 28 августа 1790 года произойдёт ещё одно сражение русского и турецкого флотов; причём позиции враждующих флотов относительно друг друга и с учётом направления ветра повторятся с точностью до наоборот; противники «поменяются местами»; у нас есть возможность сравнить действия русских и турецких моряков.
Турецкий флот был обнаружен в условиях ограниченной видимости, следовательно, дистанция обнаружения была не столь велика, чтобы иметь много времени для построения боевого ордера и занятия выгодной позиции.
Противник быстро приближался. У Ушакова не было возможности выполнить повеление Светлейшего: в сражение вступать, имея ветер в свою выгоду, а не иначе.
Находясь на ветре, турки навязывали сражение, выбирая вариант атаки.
По сигналу флагмана русские корабли быстро снялись с якорей; флот построился в линию баталии.
Как и в сражении у острова Фидониси, капитан-паша решил начать с атаки передовых русских кораблей (авангарда). Сблизившись, противник открыл сильный огонь. Сражение началось. С момента обнаружения противника прошло 2 часа.
Началась жестокая артиллерийская дуэль, решающее значение в которой имели меткость стрельбы и стойкость духа участников сражения. Авангард нашего флота усиливающееся давление неприятеля выдержал, ответным огнём ввёл расстройство в линию его баталии, огонь с турецких кораблей стал ослабевать. Капитан-паша усиливает давление, направляя в атаку корабли, имеющие орудия больших калибров.
В сложившейся ситуации Ушаков принимает следующее решение: фрегаты, уступавшие в мощи огня линейным кораблям, вывести из линии баталии, создать из них резерв; линейным кораблям максимально сомкнуть дистанцию, тем самым увеличить плотность артиллерийского огня.
В этот момент ветер изменился, русский флот оказался на ветре, что дало возможность Ушакову диктовать противнику дистанцию ведения огня. Черноморский флот сблизился с неприятелем на дистанцию картечного выстрела пушек малых калибров; теперь русские корабли используют всю наличную артиллерию.
Убийственный огонь наших канониров, а также боязнь сблизиться с русскими кораблями до абордажа привели в замешательство турок. Их корабли начинают отворачивать от наших кораблей, стремясь увеличить дистанцию, чтобы уйти от смертоносного огня.
В турецкой линии баталии начинается хаос: часть кораблей разворачивается влево, часть – вправо; мало того, что большая часть орудий расположенных по бортам, выводится из сектора стрельбы, часть турецких кораблей отдаляется от русской линии баталии, а другая часть, наоборот, сближается с ней. Вот эти-то, приблизившиеся в результате поворота, турецкие корабли и терпят наибольший урон. На них обрушила огонь вся артиллерия ближайших русских кораблей.
Особенно сильные разрушения получили вице-адмиральский и ещё два больших корабля: паруса упали, поэтому, не справившись с маневрированием, они особенно близко оказались от наших кораблей и от воздействия артиллерии оказались совсем разбитыми. Парусно-гребное судно (кирлангич) было уничтожено, затонув вместе с экипажем.
В ходе боя управление со стороны капитан-паши над флотом было утрачено. Турецкие корабли, сбившись в кучу, устремились в бегство.
Ушаков сигналом приказывает флоту построиться в кильватер флагману и преследовать противника.
От верной гибели турецкий флот спасло то, что их корабли имели лучший ход. До самой темноты Черноморский флот пытался догнать противника. Ночь скрыла турецкие корабли, которые продолжали бежать, не включая ходовых огней. Преследование продолжалось всю ночь. Утром 9 июля на горизонте не оказалось ни одного турецкого корабля.
Сражение длилось 5 часов. Урон с нашей стороны составил: убитых: офицеров – 2, нижних чинов – 27; раненых: офицеров – 4, нижних чинов – 64; повреждения: на некоторых кораблях прострелены мачты, стеньги, реи, паруса, перебит такелаж.
С нескольких турецких кораблей были сбиты флаги, один из них удалось захватить.
9 июля Черноморский флот подошёл к Феодосийской бухте. Стали на якоря для исправления повреждений. Ушаков пишет рапорт о произошедшем сражении, ходатайствует о поощрении отличившихся. Курьер с рапортом убыл к Потёмкину. Вскоре обнаружилось: писарь в рапорте пропустил фамилию командира корабля «Святой князь Владимир» капитана 2 ранга Обольянинова Анисифора Артамоновича.
Из рапорта Ф.Ф. Ушакова Г.А. Потёмкину. 13 июля 1790 г.
В представленном мною Вашей Светлости от 10 дня сего месяца рапорте об отличившихся храбростью, искусством и рвением во время бывшего 8 числа сего ж месяца против Еникольского пролива сражения нашего флота с неприятельским и одержанной победе, командующий корабля «Св. Владимир» флота господин капитан 2 ранга Обольянинов по скорости переписки рапорта ошибкою писаря пропущен. А как он, господин Обольянинов, во время боя отличил себя искусством, храбростью и расторопностью в исполнении должности, рекомендуя его, господина Обольянинова, в милостивое Вашей Светлости покровительство рассмотрении того дела и уважения с прочими представить честь имею.
Из Ордера Г.А. Потёмкина Ф.Ф. Ушакову. 16 июля 1790 г.
Отдавая полное уважение победе, одержанной Вами над флотом неприятельским 8 дня сего месяца, приписываю оную благоразумию Вашего Превосходительства и неустрашимой храбрости вверенных Вам сил. Примите чрез сие, Ваше Превосходительство, засвидетельствование моего удовольствия и признательности и объявите оные всем подчинённым Вашим. Поставляя за долг воздавать по заслугам, не премину я охотно сего исполнить в рассуждении всех тех, которых отличные подвиги будут Вами засвидетельствованы.
Победа была не только желанна, но и долгожданна. Потёмкин не отказал себе в удовольствии поделиться радостной вестью с А.В. Суворовым: «…Контр-адмирал и кавалер Ушаков 8 дня сего месяца, сошедшись с флотом турецким пред устьями пролива Еникольского, по жестоком пятичасовом сражении одержал над ним победу. Неприятель обращен в бегство по претерпении великих с флотом своим повреждений, искал спасения в легкости судов и наступившей темноте ночной, на рассвете не видно уже было ни одного судна неприятельского, и флот наш предпринял обратное плавание к Севастополю».
Донесение Екатерине II о сражении у Керченского пролива Потёмкин отправляет 20 июля.
Не будем повторять того, что нам уже известно. Обратим внимание на те моменты донесения, читая которые можно понять лишь специалисту в военно-морских делах. Надо думать, императрица, читая донесение, не нуждалась ни в советниках, ни в консультантах.
«…Контр-адмирал Ушаков по данному от меня повелению, 2 июля выступив с флотом Вашего Императорского Величества из Севастополя, отправился в след неприятельского, у Таврических берегов оказавшегося.
…8 июля в 12 часов контр-адмирал Ушаков дал сигнал к сражению.
…Переменившийся на четыре румба ветер способствовал контр-адмиралу подойти на такое расстояние, что картечи малых пушек могли достигать. Неприятель, замешанный сею переменою, начал поворачиваться всею густою колонною через оверштаг, а некоторые его корабли, делая поворот по ветру, спустились к нам ещё ближе.
...Контр-адмирал Ушаков, будучи уже на ветре, сделал сигнал авангарду всему поворотить оверштаг, кораблю своему быть передовым, всем прочим кораблям, не соблюдая мест своих, каждому по-способности быстро войти в кильватер контр-адмиральского…
С нашей стороны урон состоит в убитых: мичмане Антоновиче, морской артиллерии лейтенанте Галкине, нижних чинах двадцати семи; раненых флота лейтенантах: Фёдоре Кармазине, Михаиле Леонтьеве, Константине Патаниоти, шкипере Степане Рябикове, нижних чинах шестидесяти четырёх.
Повреждения в корпусе судов весьма мало, а только ядрами прострелены на некоторых кораблях мачты, стеньги, реи и паруса и перебито немалое число такелажа.
Командующий флотом доносит, что в продолжение сражения все начальники судов и прочие чины выполняли долг свой с крайним рвением и храбростию; отличную ж приписывает похвалу начальствовавшему авангардом бригадиру флота капитану и кавалеру Голенкину, флота капитанам первого ранга Шапилову, Вильсону, Кумани, второго ранга Обольянинову, Саблину, Заостровскому, Языкову, Елчанинову, Поскочину и бывшему при нём, контр-адмирале, флаг-капитану Данилову. Сверх того свидетельствует об усердии находившегося на корабле его при полевой команде полковника Чиркова, который тщательно исполнял все его приказания и ободрял людей.
Уничтожив таким образом неприятельское намерение на Тавриду, контр-адмирал Ушаков пошёл с попутным ветром к Севастополю, дабы по исправлении скорее выйти в море и, соединяя все эскадры, искать неприятеля.
Приемлю смелость повергнуть сего достойного начальника и всех со-участвовавших в победе, а с ними и себя самого к освящённым Вашего Императорского Величества стопам».
В донесении императрице указываются имена убитых и раненых офицеров флота.
И дело, видимо, не в том, что жизнь русского офицера конца XVIII века ценилась высоко, а в том, что отношение к офицеру русской армии и флота со стороны высшей государственной власти ХVIII века было иным, нежели в веке ХХ-ом.
У Екатерины II двойная радость: наконец-то одержана победа Черноморским флотом, да ещё со шведами мир заключили. Высвобождались сухопутные войска и Балтийский флот.
Из письма Екатерины II Г.А. Потёмкину. 5 августа 1790 г.
Друг мой любезный, князь Григорий Александрович!Велел Бог одну лапу высвободить из вязкого места. Сего утра я получила от барона Игельстрема курьера, который привёз подписанный им и бароном Армфельдом мир без посредничества – 3 августа; отстали они, если сметь сказать моею твёрдостью личною одною от требования, чтоб принять их ходатайство у турок и способствование к миру, но… не получили, а королю прусскому, чаю, сей мир не весьма приятен будет. Теперь молю Бога, чтоб тебе помог сделать тоже и с турками. Победу Черноморского флота над турецким мы праздновали вчерась молебствием в городе у Казанской, и я была так весела, как давно не помню. Контр-адмиралу Ушакову великое спасибо прошу от меня сказать и всем его подчинённым.Ты видишь, что сим наскоро ответствую на твои письма от 20 июля; и так, спешу как нельзя боле, чтоб тебя скорее уведомить о наших немаловажных вестях.
Пришли, Христа ради, скорее расписку Очаковского паши о получении денег от турок, пересланных ему, чтоб французы перестали мучить вице-канцлера о получении им тех денег; они вздумали, что у нас деньги подобные крадут и удерживают, как у них. Прощай, мой друг, Бог с тобою.
К каким мыслям наводит это письмо российской императрицы? Во-первых, она довольна была окончанием войны со Швецией и стремилась к прекращению войны с Турцией. А во-вторых, в конце ХVIII века Россия могла удивляться существующей коррупции в Европе. В конце ХХ – начале ХХI веков уже Запад удивляется уровню коррупции в России.
Уровень коррупции в государстве зависит от духовного, нравственного состояния общества. И когда падение нравов достигает критического состояния, общество может лишиться своей государственности со всеми вытекающими тяжелейшими последствиями.
Величайшая Римская империя просуществовала 1,5 тысячи лет. Ничего подобного в истории человечества более не возникало. И всё рухнуло. Римскую империю погубило состояние нравов, прогнил человек. Одной из главных причин, если не главной, развала Советского Союза было тоже падение нравов, когда власть прогнила сверху до низу, потеряв доверие населения.
Никто не может отрицать того факта, что большевики, воинствующие атеисты уничтожали Русскую Православную Церковь – духовную, нравственную основу российского государства и общества. Не является секретом факт: Россия процветала в те времена, когда процветала Русская Православная Церковь, когда был высок духовно-нравственный потенциал русского народа.