Утром Юля первым делом позвонила Ольге. Та сказала, что никто за ночь так и не появился. Шацкий же просто не брал трубку. Закралась шальная мысль, а что если писателя осудят и посадят в тюрьму? Чем она станет заниматься? Ее место корректора уже давно занято, да и в издательстве не шибко хотят ее видеть.
Под впечатлением всего того, что она узнала вчера, женщина села за стол и положила перед собой лист бумаги.
В тишине у окна я с тобой говорю,
Ты не слышишь, родная-чужая,
Ветру я расскажу, расскажу я дождю,
Как безумно в разлуке скучаю.
Много дней уж прошло с той печальной поры,
Как закрывала ты дверь, не прощаясь,
Помоги же теперь сил немного найти,
Чтоб забыть мне тебя, дорогая.
Расскажи мне теперь, что случилось тогда,
В пору вешнюю мира и жизни,
Почему навсегда от меня ты ушла
По дороге, ведущей до тризны?
Старый сад шелестит под ночной тишиной,
Я тебя вспоминаю так часто,
Ты совсем не моя и идешь не со мной,
Только ветер мне шепчет «Напрасно».
В тишине у судьбы я с тобой говорю,
Дорога, родная – чужая,
Я другую как ты никогда не найду,
Я скучаю, так остро скучаю…
Юля перечитала свои строчки и недовольно засунула лист в стол. Уже несколько лет ей категорически не нравились собственные стихотворения. Когда был жив муж, она не задумывалась о том, что можно быть несчастным. Она писала о судьбе, любви, о детях и родителях. Но о несчастной любви писать ей не приходилось.
Раздался телефонный звонок. Высветился номер Шацкого.
- Юленька, приветствую! – громыхнул он в трубку. – У меня для вас радостные новости: Алексея Сергеевича отпустят уже сегодня. Следователь проверил информацию о краже сейфа. У них даже есть снимок неизвестного с камер уличного наблюдения.
- Это же замечательно! Значит, все обвинения сняты?
- Не совсем. Остается обвинение в соучастии или заказе этого убийства. Но с тем мы разберемся. Главное для Алексея Сергеевича оказаться дома. Приезжайте за ним около четырех дня. Мне обещали, что все будет готово.
Юля заметалась по дому, приготовила куриный суп и пироги с капустой и в четыре часа уже ждала у отделения. Вольский вышел помятый, взъерошенный и совершенно недовольный всем миром. Он огляделся по сторонам, увидел машину своей помощницы и потрусил к ней.
- Добрый день! – постаралась та приветствовать его как можно бодрее. – Я вам пирожки привезла. И суп. Но суп сейчас нельзя съесть, а пирожки можно, - затараторила она от волнения.
- Да, несомненно, суп с дороге расплескается, - задумчиво протянул Алексей. – Спасибо, что все сделали. Меня выпустили благодаря вам, хоть вы и не верите, что я его не трогал.
- Да с чего вы взяли, что не верю?! – неожиданно взорвалась Юля, она даже немного крутанула руль в сторону, и машина вильнула в правый ряд. – Я вам верю, раз вы говорите, что никого не трогали.
- Да тихо вы! Верите и хорошо, главное – не убить нас всех по дороге. Не замечал за вами подобной эмоциональности раньше.
- Так я начальство первый раз из камеры забираю, - не осталась женщина в долгу.
- Согласен. Что там еще произошло? Шацкий сказал, все вопросы к вам.
- Да, к вам в дом залезли вчера. Это произошло после моего ухода утром и возвращением вечером. Я не знаю, что искали или что забрали. Но следы присутствия точно есть.
- Вы полицию вызвали?
- Вызвала, но они так до утра и не прибыли. К тому же ночью приехала ваша сестра с мужем. А я отправилась домой.
- То есть Оля сейчас в моем доме? Замечательно.
- Вы не говорили мне никого не пускать, а они ваши близкие с ключами от дома. Потому помешать им остаться было не в моей компетенции.
- Да к вам никаких претензий. Я про свою сестру с ее беспардонным поведением. Иногда она совсем забывает про такт. Но это вас и правда не касается. А пирожки просто объедение, - писатель зачавкал едой и замолчал.
В доме они застали одну Ольгу. Она сидела за столом на кухне и пила кофе.
- Лешка! – радостно приветствовала она брата. – Ну все? Это недоразумение разрешилось?
- Не до конца. Они меня отпустили пока. Но все равно считают главным подозреваемым. Следователь так и сказал.
- Нет, надо знать тебя, чтобы понять, что ты такого сделать не мог! – Ольга стукнула ладонью по столу и тонкая чашка подпрыгнула на блюдце с жалобным звоном.
- Только скажи об этом в полиции, - нервно рассмеялся Вольский. – Ты скажи лучше, зачем вы приехали?
- А как мы должны были поступить? Жека мертв, ты в тюрьме. Я звонила Наташе, но она не берет трубку. Я ее, конечно, понимаю, но она не может думать всерьез, что ты убил ее брата.
- Наташа в праве думать все, что угодно ей, - мужчина обернулся к Юле. – Что трогали в доме неизвестные?
- Я нашла фотографии на полу, об остальном мне сложно судить. Вы сами посмотрите, - она повела рукой в сторону стола, где до сих пор лежали фото с Дашей. Он подошел к ним, взял в руки и с каменным лицом кивнул. подсознательно женщина ждала от него какой-то реакции. Она списала это на природную свою романтичность. Ведь это так трогательно: любить даже после расставания.
Но Алексей ушел наверх, так ничем и не выдав своих чувств. Юля осталась на кухне, растерянно посмотрела на Ольгу и вспомнила о супе и пирожках в своей сумке.
- Как кстати! – обрадовалась сестра писателя. – Я уже с голоду начала помирать. Тут практически нечего есть. Как он только живет? У него есть домработница?
- Нет, необходимое по дому выполняет сам Алексей Сергеевич или я.
- Дорогая моя, мужчины и быт это не совместимые вещи. Их нельзя оставлять с домашними делами наедине. Следите за ним получше. Вы же, наверное, и по мужу своему видите.
- Я вдова, - впервые за столько лет спокойно произнесла это Юля. – Но моц муж хорошо справлялся с домом, когда оставался на хозяйстве.
В этот момент с лестницы сбежал Вольский. Лицо его было озадаченно.
- Украли мои заметки к первой книги, наброски, обрывки текста. Все, что придумывал на ходу и мог записать на салфетке в кафе.
- А рукопись?
- Рукопись в сейфе, его не открывали. Но она набрана на компьютере. А это были мои записи. Я только теперь понял, что это же доказательства моего авторства.
- Зачем они тебе нужны?
Алексей рассказал сестре, что предшествовало гибели Козлова.
- Иск подан,Жека мертв,но та же Наташа может продолжить его дело. Если это все действительно придумал он. Я не могу понять, зачем только ему было это нужно.
- Он не мог такое сотворить, - Ольга схватила третий пирожок. – Как бы все это доказать? У тебя свой стиль, любая экспертиза подтвердит.
- Я ни в чем уже не уверен. Надо поговорить с Наташей.
- Она не берет трубку, - напомнила ему сестра.
- Я поеду к ней. Юля, вы со мной, пожалуйста. мне нужен свидетель. Я опасаюсь того, что могу найти там. И поедем на вашей машине. В этой чертовой камере я не спал две ночи. Мне за руль тоже нельзя. Оля, ну зачем ты сожрала все пирожки? Я хотел поесть в дороге?