Роман советского писателя Олега Михайловича Куваева (1934-1975) был опубликован в 1975 г. и считается вершиной его творчества. ОН много раз издавался и у нас, и за рубежом, по нему ставились спектакли и снято два фильма – первый, советский, снимался в окрестностях моей родной Воркуты. Второй фильм, 2014 г., несомненно лучше известен публике. Он очень красив, и это неплохо: слава богу, что есть возможность показать великолепную красоту Севера большому количеству людей.
И при этом роман, как мне кажется, обладает рядом недостатков, которые мешают читателям воспринять его глубокое содержание. Это три вещи:
1) язык; 2) большое количество персонажей и их недостаточная речевая индивидуализация (то есть разные люди говорят одинаково); 3) нечёткое обозначение эпохи и происходивших тогда процессов.
Язык романа, на мой взгляд, тяжёл, перегружен геологическими терминами. И это основная, главная, самая большая беда книги. Читателю трудно, а в определённый момент становится просто скучно.
Ещё сложнее со временем действия. Написанный в 1975 г. роман изображает смену эпох: не 40-е, как обычно пишут, и не 60-е, как показано в новом фильме, а явно середину 50-х гг. Ликвидация «Северстроя» – это ликвидация одного из отделений ГУЛага. Суровые «основатели», изображённые Куваевым, работали именно в этой системе. Работяги – недавние з/к (среди них автор помещает бывшего лагерного охранника, что тоже вполне правдоподобно). В конце романа, описывая гибель дяди Кости, автор пишет, что это последний отголосок той эпохи, когда лучше было погибнуть самому, чем угробить государственное имущество. Ну-у-у… да, наверное, так жестоко потом уже не было.
А вот прямо писать об этом в 70-е было нельзя… Поэтому всё как-то расплывчато, недосказанно… И кто из современных читателей, особенно молодых, поймёт о чём речь? Авторы фильма, видимо, тоже не поняли. Или (что кажется мне долее вероятным) сознательно всё изменили, перенесли действие в 60-е. У нас ведь сейчас «мода» на эту эпоху: «Оттепель», «Оптимисты» и т.п. Ах, какие свитерочки носили, какие туфельки, какие были шкафчики-столики, какие все были милые и наивные, как радовались полёту Гагарина…
А говорить надо прямо: во второй половине 50-х годов ХХ века, в связи с ликвидацией системы лагерей, возник вопрос о том, будет ли вообще далее проводиться освоение Севера. Не прекратят ли своё существование северные города и посёлки? Оправданно ли их наличие теперь? Как и под какие проекты их финансировать?
И вот главный герой романа, геолог Чинков, принимает решение: чтобы спасти условно обозначенный Посёлок (а значит, рабочие места, заработки людей и саму необходимость геологических изысканий на условной Территории), надо открыть то, что государству нужно теперь. А именно – золото.
Скажем больше: Чинков хочет спасти всё, что создавалось огромным, нечеловеческим трудом, оплачивалось здоровьем и жизнью тысяч людей – в том числе и безвестных зэков.
И что: тот факт, что Север осваивали не интеллигентные юноши 60-х, а зэки и чекисты, нужно скрывать? Я понимаю, что многих он – по разным причинам – смущает. Одни стыдятся «сталинского прошлого», им хочется верить, что советское общество было идеальным царством добра. Другие, наоборот, не хотят признавать, что в ту эпоху было сделано что-то стоящее и, страшно сказать, – хорошее. А я думаю, что если мы это забудем, то повторно убьём всех этих людей. Если мы забудем о них и забросим созданные ими города, то значит, все эти люди страдали и гибли напрасно.
Все ждут от романа о Севере чего-то в духе Джека Лондона. И хотя автор сразу же заявляет, что этого не будет, всё равно ждут. Вот только вопрос: а что понимать под «джеклондонщиной» (простите неуклюжий термин)?
Если описания невероятных приключений – да, их в книге мало. Переправа Баклакова через реку на надутой палатке выглядит (и является) полной глупостью. Даже странно, как человек, какое-то время проживший на Севере, решился на такое без крайней необходимости. Экзотическая любовная линия с чукотской девушкой тоже обрывается, не начавшись.
Но если Джек Лондон – это апология сильной личности… то в «Территории» таких полно. По пальцам можно перечесть тех, кто не таков. От простоватого Малыша до умирающего Отто Яновича Калдиня, от старого чукчи Кьяе до молодых геологов, от спившегося дяди Кости до секретарши Чинкова, похожей на вдов военного времени, практически все персонажи романа – сильные личности. Просто руководят ими не идеи «белого человека» / «сверхчеловека» (а Джек Лондон был сторонником этой идеологии, если кто не знает). Ими руководят гораздо более важные, на мой взгляд, мотивы.
Зачем живёт человек? Что он оставит после себя?Вот на какие вопросы отвечают герои Куваева. И каждый из них для себя определил, зачем жить.
Спасти Посёлок и всё, что создано на Территории, – для Чинкова. Потому что если исчезнет Посёлок, – значит, он и другие геологи сталинской эпохи словно и не существовали и прожили свою жизнь напрасно (ну, дали стране во время войны олово, но где оно теперь, то олово?). Чтобы, когда придёт третий инфаркт, не исчезнуть окончательно, а остаться жить в своих делах.
Вывести в люди, сделать геологами Апрятина и Баклакова – смысл жизни для умирающего Отто Яновича Калдиня (из фильма этот персонаж исчез). Оставить после себя не просто хороших геологов, а состоявшиеся личности, тех, кто продолжит твоё дело. Сделал это – и останешься жить в своих учениках, в учениках учеников, в их открытиях. Кстати, о Калдине. Сколько образов таких «железных» прибалтов создано в нашей литературе! И были ведь у них прототипы. Где теперь эти литовцы, эстонцы и латыши, разделившие с нами наши трудности, беды и победы? И что знают обо всём этом их дети и внуки?
Уменьшить количество зла в мире и увеличить количество добра. Так формулирует цель своей жизни Копков. И это гениально. Кто откажется от такой цели в жизни? А для этого, по мнению Копкова, надо всего лишь работать.
Ещё лучше объясняет, как и для чего надо жить, старый учитель из русской глубинки: «Родители твои были незаметные люди. Как все. Таким, как они и я, памятники не ставят. Вот ты и будешь нам живым памятником». А если не получится – просто живи честно: получится из твоих детей. Это очень хорошо проецируется на отношения «учитель – ученик», «наставник – молодой геолог». В фильме этого тоже нет.
Не видно, как работал Баклаков зимой над своим необычным отчётом, в результате которого и сам он стал начальником экспедиции, и золото было открыто. А средствами кино это прекрасно можно было бы показать. Это (для тех, кто понимает) настоящая романтика, драйв, счастье творческого труда и открытия. Вместо этого в фильме… да ничего нет.
И вот эта идея: прожить жизнь не впустую – гениальная, сильная, прорывающаяся сквозь исторические и географические неясности, сквозь тяжёлый язык романа, – это то главное, из-за чего его следует читать.
А вот можно ли было эту идею экранизировать? Сейчас мне кажется, что да, можно было. Но авторы фильма, наоборот, уничтожили её подчистую. Видимо, решили, что она будет непонятна в сегодняшних условиях. А может быть, она осталась непонятна им самим? Ехать на Север, терпеть лишения, рисковать здоровьем и жизнью – не ради денег, а во имя увеличения добра в мире? Да, кто-то и сегодня на это способен. Но большинство «для увеличения добра в мире» предпочитают постить умилительные картинки и выходить на дурацкие акции. Два часа на московском асфальте с плакатиком – и ты вроде сделал что-то полезное. Ну куда им такая книга?
Правда, сегодня опять заговорили о Севере. «Новый» проект – освоение Арктики (как будто её раньше не осваивали). С этой точки зрения, книгу будут популяризировать, а поскольку с чтением у нас большие проблемы – тут-то и кино кстати. Соцзаказ никто не отменял…
А для меня «Территория» – это книга и о Воркуте. О моём городе, который создавался неимоверным трудом и жертвами. Энтузиасты и фанатики, тысячи безвестных и, кстати, известных заключённых построили этот город. Сегодня он умирает. Люди, добывающие уголь, снова «расходный материал»: пусть работают, а строить для них дома, прокладывать дороги, открывать школы и больницы никто не будет. И даже если найдут на нашей «Территории» что-нибудь этакое… город не возродят и новый не построят. Будут вагончики вахтовиков – людей временных, а значит, для Севера бесполезных и даже вредных.
Потому что нынешние хозяева – однодневки, космополиты, думающие лишь о собственной выгоде. Разве среди них найдётся новый Чинков? А «генералы ГУЛага», как бы мы ни ёжились от этого слова, были настоящими хозяевами на этой земле.
Сталинская эпоха стала, тем не менее, великой эпохой. Не только и не столько из-за Сталина. Из-за миллионов людей, которые трудились, рисковали, гибли – но имели благородные цели и великие идеалы. Они искали высокий смысл в жизни – и находили его.
Вот чём мы нынче тоскуем, вот чего нам не хватает – а вовсе не тирана в Кремле.
Вот почему так болезненно воспринимаются финальные строки этой книги:
«День сегодняшний есть следствие дня вчерашнего, и причина грядущего дня создаётся сегодня. Так почему же вас не было на тех тракторных санях и не ваше лицо обжигал морозный февральский ветер, читатель? Где были, чем занимались все эти годы? Довольны ли вы собой?..»